К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

Открылась другая дверь, и вошла Изабель — как обычно, в красивом наряде. За ней следовала высокая фигура Винсента Дирика в черной мантии. Он выглядел смущенным.

Эдвард уставился на сестру долгим, непонятно что выражающим взглядом. Изабель же, которая сперва держалась по обыкновению надменно, как будто немного оробела при виде всех этих высоких лиц государства. Она быстро взглянула на брата, который теперь взирал на нее с каменным выражением лица.

Миссис Слэннинг присела в реверансе, Дирик поклонился и, выпрямившись, посмотрел на собравшихся за столом через щелочки испуганных прищуренных глаз — он явно что-то прикидывал про себя, лихорадочно соображая.

Хартфорд категорично заявил:

— Вообще-то, не принято, чтобы свидетели приходили на заседание Тайного совета с адвокатом.

Пейджет твердо ответил:

— Двое из обвиняемых сами адвокаты. В данных обстоятельствах разумно позволить свидетельнице иметь собственного законного представителя.

Я посмотрел на личного королевского секретаря, признанного Мастера Интриг. Было по-прежнему невозможно определить, на чьей он стороне. Но кто-то сильно просчитался, думая, что Винсент Дирик поможет Изабель. Он пришел сюда явно не по своей воле: этот человек был не из тех, кто охотно предстает перед такой могущественной компанией, не имея непреложных фактов.

Уильям Пейджет обратился к нему:

— Мы обсуждали переписку миссис Слэннинг с казначеем Роулендом. У вас есть копии писем?

— Есть. И к тому же моя клиентка знает их наизусть, — ответил Винсент.

Это я вполне мог себе представить.

Королевский секретарь хмыкнул и посмотрел на Изабель:

— Вы утверждаете, что эти трое сговорились обхитрить вас, причем их мотивом было то, что все они еретики?

Миссис Слэннинг повернулась к Дирику.

— Вы должны отвечать сами, — тихо сказал тот.

Женщина сглотнула и заговорила — сначала неуверенно, но потом все бойчее:

— Мастер Коулсвин и мой брат ходят в одну и ту же церковь, где священник — известный радикал. Коулсвин и мастер Шардлейк вместе ужинали, и однажды я услышала, что, прощаясь на крыльце, оба говорили ересь. И еще мастер Шардлейк специально выбрал неподходящего эксперта, чтобы тот осмотрел картину и вынес решение не в мою пользу. — Теперь Изабель уже вовсю тараторила, и я подумал: «Неужели она сама верит тому, что говорит?» Я знал по опыту, как люди искажают факты, дабы истолковать их в свою пользу, но Тайный совет был слишком опасным местом для таких манипуляций. А она продолжала: — Эдвард готов на все, чтобы только навредить мне, он порочен, глубоко порочен…

— Не более, чем ты сама, — тихо проговорил ее брат.

Пейджет пристально посмотрел на него:

— Что вы хотите этим сказать?

Тут вмешался Филипп:

— Только то, что конфликт между моим клиентом и его сестрой уходит корнями в события, которые имели место очень давно, еще во времена их детства.

На лице миссис Слэннинг отразился страх: она поняла, что Коулсвин только что косвенно намекнул на то, что они с Эдвардом совершили сорок лет назад, и что теперь он может сослаться на это при всех. Ее лицо побледнело, и сморщенная кожа на нем словно бы разом обвисла. Изабель охватил ужас.

— А кто был экспертом? — Пейджет взглянул на Дирика.

— Некий мастер Саймон Адам; он архитектор, специалист в строительстве домов, — пояснил Винсент. — Моя клиентка утверждает, что ходят слухи, будто бы он сочувствует радикалам.

— Не просто слухи, — дерзко возразила женщина. — Одна моя подруга говорила мне, что ее служанка знает его семью…

— Это сплетни из третьих рук, — категорически заявил я.

Миссис Слэннинг обернулась к Дирику за поддержкой, но тот молчал. Эдуард Сеймур подал голос:

— Значит, мастер Шардлейк посоветовал вам взять в эксперты мастера Адама?

Изабель поколебалась, а потом с явной неохотой ответила:

— Нет. Но я попросила у него перечень экспертов, и этот человек возглавлял его. Я уверена, мастер Шардлейк специально подстроил все так, чтобы я выбрала Адама.

— Миссис Слэннинг настояла, чтобы я дал ей список экспертов, и пригласила мастера Адама вопреки моему совету, — заявил я.

Неужели ее память до такой степени могла исказить то, что было на самом деле? Взглянув на Изабель, я понял, что это вполне вероятно.

И тогда Уильям Парр, граф Эссекс, совершил то, что кардинально переломило ход допроса. Он рассмеялся.

— Вы утверждаете, мадам, что мастер Шардлейк специально подсунул вам этого эксперта? — спросил он. — Да он попросту перечислил всех специалистов в алфавитном порядке. Учитывая, что фамилия этого человека начинается на «А», неудивительно, что именно он и возглавлял список.

Хартфорд и Рич тоже рассмеялись, и даже уголка губ Пейджета коснулась унылая улыбка. Лицо Изабель побелело как мел. Однако Гардинер ударил кулаком по столу:

— Это не повод для веселья! Какую конкретно ересь говорили эти трое?

Филипп совершенно спокойно сказал:

— Милорд, не было никакой ереси. Слова, на которые миссис Слэннинг ссылается в письме, произнес вовсе не мастер Шардлейк, а я сам, прощаясь с гостем на крыльце.

Я с благодарностью посмотрел на своего коллегу.

— Да, я говорил о важности молитвы и изучения Библии, но ни словом не упомянул про мессу, поскольку мне и в голову не пришло бы ее отрицать, — добавил Коулсвин.

— Ну, мадам? Это верно? — резко спросил Эдуард Сеймур.

Изабель поистине растерялась:

— Я думала… Я думала, что это говорил Шардлейк. А не Коулсвин. Хотя вполне могла спутать голоса. — На секунду она смутилась, но быстро оправилась. — В любом случае они еретики.

— Однако про мессу речи в тот вечер не шло? — спросил Пейджет.

— Ну… возможно, мне просто послышалось. Они стояли далеко… Как вы считаете? — Женщина покраснела и повернулась за помощью к Дирику, но тот безучастно произнес:

— Ничего не могу сказать на сей счет, мадам, поскольку меня там не было.

Изабель посмотрела на него беспомощно — наверное, впервые в жизни эта дамочка так растерялась — и задрожала.

«Всем прекрасно известно, — подумал я, — что Винсент берет любых клиентов, в том числе и самых агрессивных, но миссис Слэннинг оказалась слишком непредсказуемой даже для него».

Тут Рич произнес высокомерным тоном:

— Эта женщина только понапрасну отнимает у нас время.

Гардинер снова сердито посмотрел на него и обратился к Филиппу:

— Но вы говорили, что изучение Библии и молитвы — истинный путь к спасению?

— Да, говорил. Однако это не ересь.

Уже полностью потеряв терпение, епископ проревел:

— Всем известно, что король не любит эти бесконечные разговоры о религии! Как он сказал в своей речи перед парламентом в прошлое Рождество, «хотя Слово Божие и позволено произносить по-английски, оно должно использоваться, чтобы воодушевлять совесть людей».