К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

На следующий день было уже девятнадцатое августа — завтра адмирал д’Аннебо прибудет в Гринвич, а я до сих так еще и не достал золотую цепь. Я отправился в ювелирный квартал и выбрал мастерскую поменьше, которую охранял какой-то верзила, выставив напоказ здоровенную дубину. Меня сопровождал Барак. Предварительно расспросив по моей просьбе работающего здесь ювелира, он узнал, что может предложить эта мастерская.

У внутренней двери стоял еще один охранник. Вышел хозяин, дородный пожилой мужчина, и низко поклонился мне:

— Дай вам Бог доброго дня, сэр.

— И вам тоже, — ответил я. — Мне нужна золотая цепь: в субботу я должен присутствовать на церемонии встречи французского адмирала.

— Ах да, процессия в Сити! Она принесла мне неплохой доход. — Ювелир профессионально оглядел меня. — Вы юрист, сэр? Я вижу на вас шапочку сержанта.

— Вы наблюдательны.

— Это основа моей профессии — разбираться, кто есть кто. Вы должны купить хорошую длинную цепь с толстыми звеньями. — Мой собеседник вкрадчиво улыбнулся.

— Я хочу лишь взять ее во временное пользование, на неделю.

Ювелир уставился на меня:

— На время? — Он покачал головой. — Ожидается, что у участников церемонии будут собственные цепи, и размер должен соответствовать их статусу. Взять на время! — И он снова печально покачал головой. — Да коллеги пристыдят вас, если узнают.

— Это так, — признал я. — Потому-то я и попросил своего клерка найти ювелира, который дает цепи напрокат без лишней огласки.

— Мой хозяин все равно сумеет настоять на своем, — весело сказал Барак ювелиру. — Так что не будем понапрасну терять время. Лучше подберите подходящую цепь. Я знаю, что вы даете поносить их за соответствующее вознаграждение.

Это убедило хозяина мастерской — он пошел в заднюю комнату и принес тяжелую цепь с большими массивными звеньями. Она была немного грязной, но золото легко очистить. Я написал расписку в получении, заплатил полсоверена в залог и попросил Джека положить цепь в свой ранец.

— Не хотите сразу ее надеть? — пошутил он.

— Еще чего не хватало! Нет уж, надену только в самый последний момент.

На следующий день, в четверг, я согласился поехать с Бараком, Тамазин и Николасом в Гринвич, чтобы посмотреть на прибытие д’Аннебо. Адмирала должен был встретить сам король, после чего гость собирался переночевать в Гринвичском дворце, а в субботу ему предстояло проехать со свитой по улицам Лондона. Поездка дала бы мне возможность освоиться со всем этим, прежде чем играть свою, слава богу, весьма незначительную роль.

Мы встретились у причала Темпл. Там многие ждали лодок, чтобы отправиться вниз по реке. В основном это были целые семьи горожан, облаченных в лучшие свои наряды, поскольку день был объявлен государственным праздником. Лишь какой-то молодой человек без ноги с мрачным видом стоял в одиночестве, опираясь на костыль. Я подумал, что он был солдатом на этой войне.

Подошла наша очередь, и лодка с белым навесом от солнца повезла нас по оживленной реке. Даже лодочник был сегодня одет по-праздничному, а на шапке у него красовался венок из ярких цветов. Тамазин с Джеком сели под навес, а мы с Николасом — на скамью напротив них. Овертон надел широкополую шляпу для защиты от солнца, а я был в адвокатской мантии, но без цепи.

Миссис Барак весело смотрела на бурую воду.

— Интересно, удастся ли нам пробиться, чтобы увидеть его величество? — сказала она. — Говорят, он будет на королевском баркасе чуть ниже Гринвича и баржу д’Аннебо подведут к ней, чтобы Генрих приветствовал адмирала на борту.

Я посмотрел на жену своего помощника. Время приступов тошноты, слава богу, уже миновало, и Тамми вовсю цвела. На ней было то же платье, что и в день рождения Джорджа, желтое, с маленькой рубиновой брошью на груди, а на голове чепец. Тамазин поймала мой взгляд и положила ладонь мне на руку:

— Знаю, для вас это будет тяжело, сэр, после того, что пришлось пережить в прошлом году. Простите мое воодушевление, но я редко вижу интересные зрелища.

— А я — слишком часто. Но ты, Тамазин, разумеется, наслаждайся этим днем на полную катушку, — ответил я ей.

Река свернула на юг, и мы проплыли мимо Собачьего острова. Вся дорога была запружена бедняками, направлявшимися посмотреть на прибытие адмирала. За покрытой грязью дорогой виднелась болотистая местность, усеянная крестьянскими огородами с хижинами посредине. Привязанные к столбам сторожевые собаки яростно лаяли на проходящих мимо людей.

Показался Гринвичский дворец, построенный отцом нынешнего короля как символ новой династии, с его роскошным фасадом и стрельчатыми окнами. Лодки приставали к обоим берегам реки, и пассажиры выбирались из них и шли пешком, чтобы оказаться как можно ближе к дворцу. Мы тоже причалили. Я увидел неподалеку стоявшую на якоре большую баржу, ярко раскрашенную в белый и зеленый цвета Тюдоров, на носу которой развевался английский флаг. Вдоль бортов сидела дюжина гребцов в ливреях, изредка взмахивая веслами, чтобы удержать судно на месте. Длинная надстройка на барже сверкала золотом и серебром. Пурпурные занавеси были раздвинуты, показывая находившихся внутри, но мы были слишком далеко, чтобы рассмотреть их. Тамазин перегнулась через перила мостков, рискуя упасть в грязь, и Барак потянул ее назад:

— Куда ты лезешь, женщина?

Пока что ничего не происходило. Мы стояли среди глазеющей толпы, и вокруг журчало множество голосов. За баржей виднелся ряд мощных боевых судов, вставших на якорь вдоль южного берега, — это были огромные корабли короля, которые я видел в прошлом году у Портсмута. Разноцветные вымпелы, некоторые длиной до сотни футов, висели вдоль мачт и лишь слегка колыхались на легком речном ветерке. Я прекрасно помнил эти самые корабли — огромные, величественные, с ярко раскрашенной верхней палубой. Впрочем, одного не хватало: «Мэри Роуз», любимая трехпалубная каракка короля, флагман английского военного флота, покоилась на дне пролива Солент.

Послышался грохот открывающихся пушечных люков в бортах кораблей. Показались пушки и дали залп — конечно, без настоящих ядер, но с тучами дыма и грохотом, от которого затряслись мостки. Народ радостно закричал. Николас с энтузиазмом присоединился к всеобщим воплям, размахивая шляпой. Несколько женщин завизжали, но Тамазин посмотрела на меня с угрюмым видом.

Наконец они появились: впереди французский боевой корабль со стреляющими с обоих бортов пушками, а за ним — больше дюжины французских галер, гладких, быстроходных военных судов. Они проворно поднимались по реке. Все галеры тоже были ярко раскрашены, каждая в свой цвет, а установленные у них на носу пушки залпами отвечали на залпы наших пушек. Самая большая галера, покрытая от носа до кормы белым навесом и украшенная золотыми королевскими лилиями, причалила к барже Генриха.