К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— Не знаю.

— Бедная женщина, похоже, она совсем сломалась. — Николас глубоко вздохнул, пристально посмотрел на меня своими зелеными глазами и заключил, твердо и серьезно: — Но я не из тех. кто сдается.

На следующий день я стоял перед площадью возле церкви Святого Михаила, выходившей на открытое пространство у западного конца Чипсайда. Вдоль всего Чипсайда, по которому вскоре должен был проехать адмирал д’Аннебо, выстроились люди. Мэр Лондона Боуз, которого я видел в последний раз на сожжении Энн Аскью, скучал в одиночестве на небольшом возвышении. Я дожидался рядом с олдерменами и другими видными гражданами столицы, у каждого из которых была золотая цепь. Как и во время казни, на временно сооруженной кафедре маячил одетый в белое священник, но на этот раз он был здесь, чтобы по-французски поприветствовать адмирала. Вокруг стоял гул голосов, а в акведуке рядом с церковью журчала вода.

Утром адмирал поднялся по реке от Гринвича до Тауэра в сопровождении своих галер. Накануне вечером я взял с собой Николаса, чтобы навестить Барака и Тамазин, и мы мирно провели вечер, играя в карты. Я не сказал им, что случилось с Изабель — Тамазин в ее состоянии лучше было не слышать этого, — а потом пошел домой и заснул поздно, поскольку мне мешали доносившиеся со стороны Тауэра залпы в честь высокого гостя. Даже у нас на Канцлер-лейн от шума дребезжали окна. И вот сегодня адмирал д’Аннебо вместе с братом королевы Уильямом Парром, графом Эссексом, в сопровождении прочих высоких лиц должен будет проехать из Тауэра через весь город до церкви Святого Михаила.

Мартин помог мне нарядиться в самую лучшую одежду. Я также надел золотую цепь, которую накануне вечером велел эконому хорошенько начистить. Ни он, ни я не промолвили ни слова. Потом я отправился к церкви и, выйдя из дома, увидел Тимоти, с безутешным видом выглядывавшего из приоткрытой двери в конюшне. Мне следовало поговорить с ним о доносе Броккета, но пока что лорд Парр взял с меня клятву хранить это в тайне, поэтому я только сурово взглянул на мальчика. Пожалуй, даже слишком сурово, но я все еще был сильно расстроен его поступком и событиями последних дней.

Королевские представители выстроили нас, бесцеремонно, как детям, указывая мэру и олдерменам, куда им следует встать. Солнце припекало, нагревая головы под шляпами и сержантскими шапочками. Золотые цепи на шеях ярко сверкали в его лучах. Вымпелы и английские флаги развевались на легком ветерке рядом с французскими королевскими лилиями, а в окнах верхних этажей вывесили яркие полотнища. Мне вспомнилось, как всего год назад я видел манекены с теми же самыми лилиями, использовавшиеся как мишени для обучения рекрутов: тогда сотни людей отправлялись из Лондона на побережье, чтобы отразить угрозу чужеземного вторжения.

Рядом со мной с важным видом стоял пятидесятилетний сержант Блоуэр из Иннер-Темпл. У него была аккуратно подстриженная бородка, и он старательно втянул свое жирное пузо и выпятил грудь. Я немного знал этого человека и, признаться, считал его самовлюбленным и излишне честолюбивым. Говорили, что Ризли подумывает назначить его судьей.

— Прекрасный день для встречи адмирала, — заметил мой коллега. — Не видел такого пышного торжества со времен коронации Анны Болейн.

Я приподнял брови, вспомнив печальный конец второй супруги Генриха.

— Вы завтра будете на встрече принца Эдуарда с адмиралом? — спросил Блоуэр. — А на празднествах в Хэмптон-Корте?

— Да, я буду там представлять нашу корпорацию, — подтвердил я.

— И я тоже, — с гордостью сказал мой собеседник. — У вас давно эта цепь? Судя по запаху уксуса, ее только что начистили.

— Я надеваю ее только в исключительных случаях.

— В самом деле? Она кажется немного поцарапанной. — С гордостью посмотрев на широкие сияющие звенья своей собственной цепи, сержант Блоуэр наклонился ко мне и тихо проговорил: — Вы не успели побриться, брат? Как же так, ведь нам всем было велено это сделать. Жаль, что у вас темные волосы, — щетина сразу заметна.

— К сожалению, я был очень занят.

— В каникулы?

— У меня было несколько запутанных дел.

— А! — Мой коллега кивнул и процитировал старую адвокатскую поговорку: — «Запутанные дела порождают плохой суд».

— Воистину так.

Блоуэр искоса взглянул на меня, и я заподозрил, что новость о моем вызове на Тайный совет уже просочилась в другие юридические сообщества. Слуги из Уайтхолла, Сити и судебных иннов часто болтают друг с другом.

Со стороны Чипсайда донеслись торжественные крики. Людям было велено выкрикивать приветствия при появлении д’Аннебо. Блоуэр еще глубже втянул живот.

— А вот и адмирал, — пылко проговорил он и громко закричал: — Ура!

После окончания торжества я пошел домой. Я страшно устал, к тому же на следующий день мне предстояла другая церемония, а после нее — еще одна. Несмотря на то что во время сражения в проливе Солент адмирал Клод д’Аннебо командовал, прямо скажем, весьма и весьма неумело, однако сегодня, подъезжая вместе с графом Эссексом к церкви Святого Михаила, он выглядел довольно внушительно: высокий красивый мужчина лет пятидесяти на великолепном боевом коне. Я был рад видеть, что брат королевы играет на церемонии такую видную роль: еще один знак того, что положение Парров прочно.

После краткой приветственной речи мэр Лондона выставил перед адмиралом большие серебряные фляги пряного вина, а также марципаны и вафли, чтобы освежиться после поездки. От долгого стояния у меня ломило спину, и я при первой же возможности ускользнул домой, отчаянно желая провести остаток дня в тишине и одиночестве. Придя на Канцлер-лейн, я еще с порога услышал, как Джозефина весело болтает на кухне с Агнессой о свадьбе, назначенной на январь.

«Бедная Агнесса, — подумал я, — она ничего не знает о том, что натворил ее муж. Скоро она вместе с ним покинет мой дом».

Из столовой вышел Мартин с письмом в руке — его манеры были, как всегда, почтительны.

— Пришло, пока вас не было, сэр.

— Спасибо.

Я узнал почерк Хью Кертиса.

Броккет тихо проговорил:

— Сэр, нет ли каких-либо новостей относительно… того дела? Не прикажете ли мне пойти в тот дом?

Хотя лицо управляющего при этом оставалось бесстрастным, я увидел признаки напряжения в его губах и глазах и холодно ответил:

— Нет, Мартин. Я сообщу вам, как только получу соответствующие указания.

— А это случится скоро?..

— Надеюсь. Но точно не знаю. Сообщу вам, как только получу соответствующие указания, — повторил я и добавил: — Вы сами все это устроили.

У себя в комнате я развернул письмо от Хью:

Здесь и в других местах Фландрии арестовали многих реформаторов, и, похоже, грядут заключения в тюрьму и сожжения. Некоторые англичане и другие иностранцы переехали в Германию.