К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— И на него очень давит все… — Сесил протянул руку вперед, к исчезающей вдали кавалькаде, — все это. У него много дел в Хэмптон-Корте, ибо королева играет значительную роль в церемониях.

— Да, знаю. Я буду там в понедельник.

Уильяму не было нужды догонять меня, чтобы говорить подобные вещи. Однако тем не менее я сказал ему:

— Спасибо, брат Сесил.

— Если вдруг услышу что-нибудь полезное для вас или для королевы, непременно вам сообщу.

— Интересно, что все-таки случилось с ее книгой?

— Лорд Парр считает, что рукопись уничтожили.

— А вы сами как думаете?

— Я не знаю. Знаю только, что момент, когда консерваторы могли бы использовать ее с максимальной выгодой для себя, упущен. Теперь ветер дует в другую сторону, причем очень сильно. Может быть, поняв это, похитители предпочли избавиться от книги. — Мой собеседник покачал головой. — Боюсь, мы никогда не узнаем правду.

Мы поехали дальше, беседуя о предстоящих церемониях и о последующей поездке Генриха. Очевидно, из-за плачевного здоровья короля она продлится недолго: он лишь остановится в Гилдфорде на пару недель. В начале Канцлер-лейн мы с Сесилом расстались.

— В общем, наша тайна еще не разгадана, — заключил я. — Если вдруг услышите что-нибудь, пожалуйста, известите меня.

— Можете не сомневаться, сразу сообщу, — пообещал Уильям.

Направившись вперед по Канцлер-лейн, я подумал: «Ага, сообщишь — но только при условии, что это будет на пользу как Паррам, так и Сеймурам».

Я вернулся домой, весь обливаясь по́том, и подъехал к конюшне, решив, что теперь пришло время поговорить с Тимоти.

Но мальчика в конюшне не оказалось. А Мартин и Агнесса, наверное, занимались чем-то в доме. Я устало спешился, снял мантию и сержантскую шапочку и вошел в дом. И тут же услышал на кухне женский плач — отчаянные, мучительные рыдания. Я понял, что это Агнесса Броккет. Джозефина что-то тихо бормотала, а потом Мартин воскликнул громко и сердито:

— Божьи кости, девочка, оставь уже нас в покое! Не смотри на меня своими коровьими глазами, глупое создание! Убирайся!

Джозефина с горящими щеками вышла в прихожую, и я тихо поинтересовался:

— Что случилось?

— О сэр, мастер и миссис Броккет… — Девушка осеклась, когда, услышав мой голос, из кухни вышел Мартин.

Его квадратное лицо пылало злобой, но он взял себя в руки и вежливо спросил:

— Можно поговорить с вами, сэр?

Я кивнул:

— Пройдемте в гостиную.

Когда дверь за нами закрылась, я сказал:

— Что такое, Мартин? Надеюсь, вы не признались Агнессе, что стали доносчиком?..

— Нет! Нет! — раздраженно замотал головой эконом, а потом более спокойным тоном продолжил: — Дело совсем не в этом. Причина в нашем сыне Джоне.

— А что с ним?

— Мы получили из Лестера письмо от тюремщика. У Джона отек легкого. Вызвали доктора, и тот сказал, что он, похоже, умрет. Сэр, мы должны быть рядом с ним. Агнесса настаивает, чтобы выехать сегодня же.

Я посмотрел на Броккета и, заметив отчаяние в его глазах, понял, что его жена поедет к сыну и Мартин, который при всех своих грехах любил Агнессу, отправится вместе с нею, невзирая на последствия.

— Когда было отправлено письмо? — уточнил я.

— Три дня назад. — Эконом безнадежно покачал головой. — Может быть, уже поздно. Это убьет Агнессу. — Я не ответил, и он заявил с внезапным вызовом: — Вы не можете удержать нас, сэр. Делайте что хотите. Дайте мне дурную рекомендацию, распустите по Лондону слух о том, что я сделал. Скажите все людям королевы. Мне все равно: мы сегодня уезжаем.

— Мне жаль, что с вами такое случилось, — вздохнул я.

Эконом не ответил — он просто продолжал смотреть на меня безнадежным взглядом. Я задумался, а потом сказал:

— Вот что, Мартин Броккет, я хочу заключить с вами сделку. Отнесите еще одну записку в ту таверну — прямо сейчас. Сообщите в ней, что у вас есть важные новости и что вы будете в доме у Смитфилдской площади завтра в девять вечера.

Эконом глубоко вздохнул и повторил, еле сдерживаясь:

— Мы сегодня уезжаем.

— Я не предлагаю вам явиться на встречу. Вместо вас придут другие. Но чтобы запустить колесо, вы должны доставить записку, написанную вашей рукой, лично.

— И что взамен? — вдруг дерзко спросил Броккет.

— А взамен я дам вам рекомендацию, всячески расхваливая ваши деловые качества. Однако не напишу, что вы заслуживаете доверия, поскольку вы его не заслуживаете.

— Я всю жизнь был честен, — ответил Мартин с дрожью в голосе, — пока безрассудство Джона не довело меня до такой жизни. Разумеется, я мог бы не согласиться на роль шпиона, но, что уж греха таить, я действительно никогда не уважал вас, мастер горбун… — злобно добавил он, но потом осекся, осознав, что зашел слишком далеко.

Я спокойно ответил:

— Я тоже никогда не уважал вас, Мартин, — вы высокомерный и недалекий человек. Мне жаль вашу жену, которая слишком хороша для такого человека.

Броккет сжал кулаки:

— У меня она хотя бы есть.

В последовавшем молчании я снова услышал рыдания Агнессы. Мартин болезненно сморщился, и я тихо сказал:

— Пойдемте в кабинет. Надо срочно отнести записку в ту таверну. Обещаю, я напишу хорошую рекомендацию и, когда вернетесь, отдам ее вам. А после этого можете убираться на все четыре стороны.

В кабинете я призадумался: что наверняка заставит Стайса, а возможно и Рича, прийти на встречу? В конце концов я велел Мартину написать: «У меня есть срочная новость, касающаяся визита одного итальянского джентльмена».

Это должно сработать: лорд Парр рассказал мне, что слухи о присутствии в Лондоне Бертано уже начинают просачиваться в придворное окружение. Рича это очень заинтересует.

«Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы мы были одни , — продолжил затем Броккет под мою диктовку. — Все это совершенно конфиденциально».

Затем Мартин отправился с запиской в таверну, а я с тяжелым сердцем написал ему рекомендацию. Мне подумалось, что этот человек может не доставить послание по назначению, а просто выбросить его, — впрочем, прежде чем управляющий ушел, я снова предупредил его, что в этом деле замешаны очень высокие лица. Кроме того, я ощущал, что, как ни парадоксально сие звучит, он просто из гордости выполнит это свое последнее обещание. Джозефина тем временем отвела Агнессу наверх упаковывать вещи. Я стоял у окна гостиной, глядя на солнечную лужайку и предаваясь грустным мыслям: «Будет ли у меня когда-нибудь жена? Я бы хотел взять в жены королеву Англии… Наверное, я немного повредился умом, как несчастная Изабель».

Раздался стук в дверь, и вошла Агнесса Броккет с измученным, заплаканным лицом.

— Муж рассказал вам наши новости, сэр? — спросила она.