К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— Он совмещал две должности? — удивился я.

— Обе они скорее церемониальные, чем административные. В Тауэре лейтенант второй по старшинству после коменданта сэра Джона Гейджа. Сэр Эдмунд — мой старинный друг; он почти так же стар, как и я. — Лорд Уильям криво усмехнулся. — Естественно, он знает, как там все устроено. Я договорился о встрече с Уолсингемом завтра в два. Как ни старался, раньше никак не получается. — Он взглянул на меня. — Теперь вот что мы должны сделать. Под тем предлогом, что для какого-то судебного дела вам нужно больше информации, посмотрим, нельзя ли взглянуть на расписание дежурств, когда пытали Энн Аскью. В период между двадцать девятым июня, когда ее туда поместили, и вторым июля, когда по Лондону впервые начали разлетаться слухи. Это будет непросто. Насколько я представляю, начальство в Тауэре старается помалкивать о том, что там происходило, хотя мой племянник Уильям, граф Эссекс, говорит, что Тайный совет не проводил никакого расследования, а это как минимум странно. В любом случае хороший обед с добрым вином может развязать язык за дружеской беседой.

Я прикинул: в два часа. Это, по крайней мере, позволит мне завтра утром присутствовать на экспертизе по делу о завещании миссис Коттерстоук. Я взглянул на лорда Парра: лицо старика оживилось надеждой. Но лично мне не хотелось снова посещать Тауэр. Пять лет назад Рич и Билкнэп, известные интриганы, сумели ненадолго посадить меня туда. Я не знал, известно ли это моему собеседнику. Скорее всего, да. Вероятно, он знал обо мне все. И сейчас лорд Уильям насмешливо посмотрел на меня:

— У вас есть какие-то возражения?

— Простите, милорд, но мы постоянно увеличиваем число тех, кто знает, что у королевы что-то украли. Этак может дойти и до короля. Не могу удержаться от мысли… ну, не разумнее ли будет для ее величества пойти к супругу и честно во всем признаться. В этом случае он наверняка будет милосерднее, чем если вдруг книгу начнут продавать на улицах и он узнает, что королева утаивала от него ее пропажу.

Тут лорд Парр набросился на меня. Поскольку мы находились в многолюдном дворе, он сдерживал голос, но тон его был свиреп:

— Не вам давать советы королеве в таких вопросах! И помните, что она до сих пор в страшной опасности. В Тайном совете все знают, что по-прежнему что-то затевается, что Пейджет и Гардинер ведут тайные переговоры с королем. Мой племянник Уильям, брат ее величества, не принадлежит к их кругу и, к сожалению, не смог узнать подробности. Но определенно что-то зреет, и от этого Гардинер ведет себя самоуверенно, несмотря на предыдущее фиаско, и недаром он тихо улыбается, когда сэр Уильям проходит мимо!

— Но ведь книга не является еретической по содержанию, — продолжил я, — и вскоре ожидается прибытие ко двору сэра Эдуарда Сеймура, как я слышал, и лорда Лайла. Оба они реформаторы и в союзе с Паррами станут силой…

— Королеве небезопасно признаться королю! — Старик гневно затряс головой, и я увидел на его лице еще более сильное напряжение. — Ей-богу, сэр, вы переступаете черту! Не ваше дело рассуждать о союзе между Паррами и Сеймурами. Вы ничего не знаете об этом, как и о придворных интригах. — Он понизил голос. — Но вы должны были понять за все эти годы: чего король не прощает, так это неверности. И достаточно малейшего подозрения…

— Я хотел лишь помочь, милорд.

— Тогда не суйте свой нос в дела, которые вам не по чину. И помните, мастер Шардлейк, вы отчитываетесь только передо мной. Будьте у Средних ворот Тауэра завтра в два часа дня, на лошади и в мантии.

С этими словами лорд Уильям повернулся и похромал прочь.

Я посмотрел ему вслед. Горячее солнце пекло мне голову. Попытавшись отступить, я совершил промах. Я оправдывал себя, и все же почва у меня под ногами словно бы покачнулась, как палуба «Мэри Роуз», когда судно шло ко дну. Но когда я закрыл глаза, пред моим внутренним взором предстали вовсе не опрокидывающийся корабль и не падающие в море люди, а совсем иная, хотя и не менее страшная картина: Энн Аскью на костре; ее голова, разлетающаяся от взрыва пороха.

На следующее утро я встал рано, чувствуя себя усталым и разбитым. Накануне вечером я послал записку Оукдену: я беспокоился за него, поэтому предупредил печатника, что убийцы Грининга все еще на свободе, и посоветовал ему позаботиться о своей безопасности. Лорд Парр не уполномочил меня на такие меры, но я считал это своим долгом.

Внизу Джозефина накрывала стол для завтрака. Я снова задумался о ее трениях с Мартином Броккетом, но сегодня девушка казалась оживленной и веселой.

На улице опять было тепло и солнечно. Я вспомнил, что сегодня вечером приглашен на ужин к Коулсвину. Во второй половине дня я должен был прибыть в Тауэр, и мне подумалось, не отменить ли нашу с Филиппом договоренность, но потом я решил, что после посещения тюрьмы будет неплохо провести время в компании простых хороших людей.

Сначала я зашел в контору. Барак и Скелли были поглощены работой. Николас, как сказал Джек, уже ушел — отправился обходить мастерские вышивальщиков. Очевидно, накануне парень не добился успеха. Барак говорил несколько обиженным тоном: он действительно не любил, когда его отрывают от дела. Я сказал, что с утра иду на встречу экспертов по поводу картины и что во второй половине дня меня тоже не будет.

— Почему бы не послать эту Слэннинг к черту и не сказать ей, чтобы нашла другого адвоката, раз вы так заняты? — проворчал Джек.

— Я не могу отказать клиентке без серьезного повода, — упрямо ответил я. — Раз уж я взялся за это дело, то должен довести его до конца.

— Даже если голова занята совсем другим?

— Да.

Я оставил своего помощника, чувствуя некоторую неловкость.

Дом покойной миссис Коттерстоук находился в Даугейте, на другом конце города, и поэтому я поехал по Чипсайду. Лавки еще только открывались, рыночные торговцы расставляли свои лотки. Я вспоминал свой разговор с Коулсвином и нашу договоренность попытаться разрешить это дело достойным образом. У меня мелькнула мысль осторожно расспросить членов гильдии галантерейщиков о семействе Коттерстоук, но это нарушило бы профессиональную этику, да и все равно у меня не было времени.

Впереди я заметил другого юриста в черной мантии: он ехал медленно, опустив голову, словно бы в задумчивости. Поняв, что это Филипп Коулсвин, я догнал его.

— Дай вам Бог доброго дня, брат Шардлейк! — поприветствовал он меня.

— И вам также. Ну что, вы готовы к проведению экспертизы? Моя клиентка будет там. А ваш подопечный?

— Мастер Коттерстоук? О, несомненно. — Коулсвин иронически улыбнулся и добавил: — Моя жена будет рада увидеть вас вечером. Около шести. Это не слишком поздно?