К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— Ну и хорошо, — ответил я. — Я так и думал, что свидетель лжет. Однако я должен посмотреть книгу сам. Судебные правила требуют, чтобы я засвидетельствовал то, что видел лично. Простое повторение того, что мне сказали, будет квалифицировано как слухи, и потому неприемлемо.

Ховитсон сдвинул брови:

— Я не разбираюсь в ваших судебных правилах. Однако книга эта секретная.

— Знаю. Но я только проверю, что этой конкретной фамилии там нет, вот и все.

Охранника по-прежнему одолевали сомнения.

— Таков закон, — настаивал я. — Сэр Эдмунд сказал, что я могу посмотреть книгу.

— У нас здесь свои законы, сэр. — Мой собеседник улыбнулся с долей угрозы, вызывающе сделав ударение на последнем слове.

— Я понимаю, любезнейший. Если хотите, я могу попросить сэра Эдмунда написать другую записку, с более конкретной формулировкой, чтобы удовлетворить вас.

Ховитсон хмыкнул:

— Ладно, смотрите, но только быстро. Не задерживайтесь на именах. У нас и без вас проблем хватает.

— Я понимаю.

Тюремщик повернул гроссбух ко мне и перелистнул пару страниц назад. Я быстро пробежал глазами строчки, относящиеся к концу июня, — меня они не интересовали. Тем не менее я успел заметить, что, когда принимали заключенного, всегда присутствовало две подписи — одна, как правило, Ховитсона, а другая, наверное, дежурного стражника. С двадцать восьмого июня во второй половине дня стала фигурировать более разборчивая подпись: Томас Милдмор. Он дежурил, когда в записях появилась миссис Энн Кайм — это была фамилия Аскью по мужу.

Ховитсон положил на гроссбух тяжелую ладонь и официальным тоном сказал:

— Довольно, сэр.

— Спасибо, я увидел то, что мне надо.

Я отошел от стола, и тут же дверь в конце коридора снова открылась и появились два человека. Один был постарше, в заляпанном чем-то переднике, а другой молодой, маленький и худой, со светлыми волосами и овальным лицом, на котором заостренная бородка казалась нелепой. Я заметил, что плечи его ссутулились. Старший стал расстегивать пряжки своего передника, не обращая на меня внимания, но у младшего при виде того, что я стою над гроссбухом, удивленно расширились глаза. Он подошел поближе, и Ховитсон, сердито взглянув на него, захлопнул книгу.

— У меня заканчивается смена, мастер Ховитсон, — произнес молодой человек на удивление низким голосом.

— Скажи спасибо сэру Энтони Кневету за то, что у тебя вообще есть работа, — пробормотал сидящий за столом мужчина.

Юноша посмотрел на мою мантию адвоката и сержантскую шапочку и нерешительно спросил:

— С этой книгой что-то не так?

— Ничего такого, что бы касалось тебя, Милдмор, — ответил Ховитсон. — Ты ведь не помнишь, чтобы в конце июня или начале июля у нас содержался некто по фамилии Коттерстоук?

— Нет, сэр.

— Вот видите, — с торжеством заключил Ховитсон.

— Благодарю вас, сэр, — отозвался я, отвесив небольшой поклон, и посмотрел на Милдмора. В его светлых глазах отчетливо читался испуг. — Всего доброго, молодой человек, — попрощался я с ним, направляясь к двери, за которой, прислонившись к стене и потирая раненую ногу, стоял ветеран Булони.

Стражник отвел меня обратно в комнату сэра Эдмунда, где тот попивал вино с лордом Парром. Оба при этом оживленно болтали и смеялись. Я услышал, как Уолсингем сказал:

— Когда я впервые увидел женщину в кринолине, то просто глазам своим не поверил. Корсет так стянул талию, что казалось, я могу обхватить ее ладонями, а широкая юбка с этими обручами…

— Да уж, как от бочки… — усмехнулся лорд Уильям, но, когда я вошел, оглянулся и моментально насторожился. — Нашли человека, которого искали, Шардлейк?

— Его фамилии там нет, милорд, как я и подозревал, — ответил я. — Благодарю вас, сэр Эдмунд.

Уолсингем уже пребывал в благодушном настроении.

— Может, посидите с нами, выпьете вина? — пригласил он меня.

— Боюсь, не могу. Много дел, — отказался я. — Но я крайне признателен вам за предложение.

— Пожалуй, и я тоже пойду с вами, Шардлейк, — сказал Парр. Ему хотелось узнать, что я выяснил.

— Нет-нет, посиди еще! — запротестовал сэр Эдмунд. — Мы же с тобой так давно не виделись…

Дядя королевы переводил взгляд с меня на старого друга и обратно. Он явно сообразил, что если сразу уйдет, это может показаться подозрительным, и потому сказал:

— Ну, тогда еще по одной, Эдмунд. Только извини меня, мне сперва нужно облегчиться. Мастер Шардлейк, вы не поможете мне? — Он сделал вид, что ему трудно встать. — Что-то голова кружится.

— А ведь вы еще не так много выпили, милорд, — поддразнил его старый друг.

Когда дверь за нами закрылась, лорд Парр сразу принял деловой вид.

— Ну? — нетерпеливо спросил он.

— Одного из тех, кто дежурил, когда здесь была Энн Аскью, зовут Томас Милдмор. Я видел его — парень как будто встревожился при моем появлении, и, похоже, он не ладит с тюремщиком, который сидит за столом.

Лорд Уильям улыбнулся и кивнул:

— Еще одно имя для Сесила, пусть наведет справки. Интересно, не связан ли этот Милдмор с остальной компанией. — Он хлопнул меня по плечу. — Вы хороший человек, мастер Шардлейк, несмотря на свой несчастный вид, и… ну, не важно. — С внезапной страстью старик проговорил: — Мы поймаем их, закончим эту игру в жмурки и сорвем наконец маску с того, кто стоит за всем этим! Я скоро освобожусь. А вы молодец!

Он ушел по коридору, а я как можно быстрее направился к выходу, а потом — за ворота Тауэра.

Забрав Бытия из конюшни Тауэра, я потихоньку поехал домой. Сегодня выдался тяжелый день, даже по меркам последней недели. Было еще светло, но тени уже начали удлиняться. Взглянув вдоль идущей к реке узкой улочки, я увидел, как рыбак в лодке забросил сеть, которая со всплеском ушла в воду, посеребрив ее и вспугнув лебедей. Вот у кого жизнь тихая и спокойная. Мне вспомнилось, как возмущался Гай, увидев раненного по моей вине Барака. И зачем только я ввязался в это опасное дело и вовлек с собой других? Можно было бы списать мою неосмотрительность на нежные чувства к королеве, но ведь я точно так же впутывался в неприятности и до встречи с Екатериной Парр. Все началось еще при Томасе Кромвеле, и с тех пор я регулярно нахожу приключения на свою голову. Я подумал, что если успешно покончу с нынешним делом, то, пожалуй, надо будет покинуть Лондон. Хватит уже с меня. Я могу найти практику в каком-нибудь провинциальном городке — например, в Бристоле или в Личфилде, где родился и где у меня остались родственники. Но я уехал оттуда много лет назад, местечко это было маленьким, и воспоминания о нем не вызывали у меня радости.

Тут мысли мои переключились на Тимоти: надо же парню найти свое место в жизни, не век ему служить на конюшне. Я решил поговорить с Джозефиной: она хорошо относилась к мальчику. Кроме того, я решил спросить у нее напрямик, что же они все-таки не поделили с Мартином Броккетом. Мой эконом не казался грубым или жестоким человеком, но, разумеется, я не видел всего, что происходит у меня дома. Никто из хозяев этого не знает.