К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

Я добрался до дома к пяти. Вскоре я собирался на ужин к Коулсвину, который жил близ Смитфилдской площади, но немного времени еще оставалось. Дверь мне открыл Мартин — как всегда, с непроницаемым лицом. Я спросил, не было ли для меня каких-либо сообщений, и он ответил, что нет. Тогда я подумал, не навестить ли по пути Барака, но потом решил, что будет лучше, если он сначала сочинит складную историю для Тамазин. Черт бы побрал всю эту ложь!

Джозефина обнаружилась в гостиной, где с обычным усердием вытирала пыль. Когда я вошел, она выпрямилась и поклонилась. Я с тоской посмотрел в окно на свое место отдохновения в саду, но, поскольку мне удалось застать девушку одну, нужно было воспользоваться возможностью побеседовать с ней. И я начал дружелюбным тоном:

— В последнее время у меня как-то не было случая поговорить с тобой, Джозефина. Как твои дела?

— Очень хорошо, сэр, — ответила служанка. — Благодарю вас.

— Я хотел посоветоваться с тобой насчет Тимоти. Ты знаешь, что я предполагал, когда мальчику исполнится четырнадцать, отдать его в подмастерья, как и Саймона?

— Это было бы замечательно, сэр.

— Но ему не хочется уходить отсюда.

Лицо девушки омрачилось.

— Тимоти хлебнул горя, прежде чем попал к вам.

— Я знаю. Но с тех пор прошло уже три года…

Служанка посмотрела на меня своими ясными голубыми глазами:

— Наверное, сэр, этот дом кажется ему надежным убежищем. — Она зарделась. — Как и мне. Но, пожалуй, неправильно слишком долго прятаться от мира.

— Вот и я так думаю, — согласился я и немного помолчал, а потом спросил: — И что, по-твоему, мне следует сделать, Джозефина?

Моя подопечная искренне изумилась:

— Вы спрашиваете мое мнение, сэр?

— Да.

Девушка в нерешительности помолчала, а потом сказала:

— Я бы действовала осторожно, сэр. Потихоньку-помаленьку.

— Да, пожалуй, ты права, — улыбнулся я. — Скажи, Джозефина, а ты скоро снова встретишься с Брауном?

Служанка покраснела:

— Если вы не против, сэр, в следующее воскресенье он опять пригласил меня на прогулку.

— Если не возражаешь ты, то не возражаю и я.

— Спасибо, сэр.

— Если мне не изменяет память, ты познакомилась с ним на майских гуляньях в Линкольнс-Инн-филдс?

— Да. Агнесса уговорила меня пойти с ней и надеть небольшой венок, который она сплела. Мастер Браун стоял рядом и сказал, что это очень мило. Спросил, где мы работаем, и, когда узнал, что у адвоката, сказал, что тоже служит у юриста. А потом оказалось, что вы знаете его хозяина.

— Мир тесен, а мир юриспруденции особенно. В любом случае хорошо завести новых друзей. — Я подумал о Филиппе Коулсвине. Можно ли считать его другом? Пожалуй. — Наверное, мастер Браун — первый молодой человек, с которым ты выходила гулять? — ласково спросил я.

Моя собеседница потупилась:

— Да, сэр. Отец не хотел, чтобы я…

— Понятно. — Возникло неловкое молчание, а затем я промолвил: — Не сомневайся, Джозефина, ты ведешь себя как леди — вот все, что я могу сказать. Думаю, тебе это нетрудно.

Девушка улыбнулась, показав белые зубы.

— Мастер Браун тоже держится как истинный джентльмен, — ответила она и быстро добавила: — Ваше одобрение очень важно для меня, сэр.

Мы немного постояли в некотором смущении, а потом я продолжил разговор:

— Вижу, ты хорошо ладишь с Агнессой.

— О да, — живо отозвалась служанка. — Она говорит мне, как лучше одеваться. Знаете, раньше мне не с кем было насчет этого посоветоваться.

— Она добрая женщина. А Мартин, я полагаю, не ходит с вами на прогулку?

Служанка наморщила нос:

— Нет, сэр. Он считает такое времяпрепровождение глупым.

— Но он хорошо с тобой обращается?

Лицо девушки омрачилось, и она не ответила.

Я осторожно надавил на нее:

— Джозефина, у меня такое чувство, что между тобой и Мартином присутствует какая-то… неловкость, что ли.

Она положила тряпку на стол, а потом набрала в грудь побольше воздуха и подняла голову:

— Я собиралась поговорить с вами, сэр, но не знала, правильно ли это будет… К тому же Агнесса Броккет всегда так добра ко мне…

— Слушаю тебя, Джозефина.

Служанка прямо посмотрела на меня:

— Два месяца назад я вошла к вам в кабинет вытереть пыль и обнаружила, что Мартин Броккет шарит в ящиках вашего стола. Агнессы не было дома, и он, наверное, думал, что остался один. Я знаю, сэр, вы запираете деньги в столе…

Да, деньги. И самые важные документы. У Мартина имелись ключи от большинства дверей в доме, но не от этого ящика и не от сундука у меня в спальне, где я держал личные вещи.

— Продолжай, — сказал я.

— Броккет рявкнул на меня, велев немедленно убираться. Сказал, что якобы разыскивает что-то по вашему поручению. Но, мастер Шардлейк, у него был вид человека, которого застали за чем-то нехорошим. И с тех пор меня грызет совесть.

Слава богу, подумал я, что у меня нигде ничего не записано про «Стенание грешницы»! Даже записи, сделанные в беседке, я уничтожил. А два месяца назад рукопись еще не пропала. Но тем не менее от этой новости по спине у меня пробежал холодок. А сколько раз эконом совал свой нос в мой стол, когда Джозефина не видела?

— Я никогда не посылал Мартина принести что-либо, что хранится у меня в столе, — заверил я девушку. — Спасибо, Джозефина, что сказала мне. Если опять увидишь Броккета за чем-либо подобным, сразу иди ко мне.

«Деньги у меня не пропадали, — подумал я. — Но что же тогда искал эконом, если не деньги?»

— Ты все правильно сделала, Джозефина. Но пусть это будет нашей тайной. — Я неловко улыбнулся.

— Я сразу невзлюбила Броккета, сэр, хотя Агнесса всегда была так добра ко мне. Иногда он очень груб с женой.

— Как это ни печально, в семейной жизни подобное случается сплошь и рядом.

— А когда Броккет еще только-только появился в доме прошлой зимой, то постоянно расспрашивал о вас. Кто ваши друзья, кто клиенты, какие у вас привычки…

— Ну, эконому нужно знать такие вещи.

Это была правда, и тем не менее мне стало не по себе.

— Да, сэр, я понимаю. И все-таки с самого начала было в этом человеке нечто такое, что вызывало во мне недоверие.

— Может быть, ты просто переживаешь за Агнессу, которая тебе нравится?

Джозефина покачала головой:

— Нет, сэр, по-моему, тут дело нечисто.

Я кивнул. У меня и у самого было такое же чувство.

Девушка снова немного помялась и сказала:

— Сэр, возможно, я не должна спрашивать…

— Продолжай.

— Если позволите заметить, всю последнюю неделю вы как будто… чем-то обеспокоены, встревожены. У вас случилось какое-то несчастье, сэр?

Я был тронут:

— Просто служебные заботы, Джозефина. Но спасибо за участие.

Выйдя из дома, я ощутил тревогу. Я подумал о своих книгах, запрещенных недавним указом короля. Они хранились в моем сундуке, и по амнистии у меня оставалось две недели, чтобы их сдать. Я рассудил, что, если сделаю это официально, меня, несомненно, возьмут на заметку, — так что лучше потихоньку сжечь их в саду. Так, чтобы этого не увидел эконом: теперь мне надо вести себя осторожнее с Мартином Броккетом.