К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— Конечно, — горячо поддержал его я, — вы абсолютно правы.

Вернулась Этельреда с десертом, и мы прекратили говорить о политике. Мастер Коулсвин спросил, откуда я родом: он никак не мог распознать мое произношение. И я поведал ему, что родился в Личфилде, рассказал пару забавных историй про бедную монастырскую школу, где получил начальное образование. Уже стемнело, и в канделябрах зажгли свечи. К девяти на меня навалилась такая усталость, что глаза уже закрывались сами собой, и я с извинениями откланялся. Хозяин дома проводил меня до двери, и на крыльце мы пожали друг другу руки.

— Спасибо, что пришли, мастер Шардлейк, — сказал Филипп. — Простите беспокойство моей жены, но сейчас такие времена…

— Понимаю, — улыбнулся я.

— Спасибо, что выслушали нас. Я действительно думаю, что вы благочестивый человек.

— Многие с вами не согласятся.

— Изучать Библию и молиться, — собеседник серьезно посмотрел на меня, — вот истинный путь, единственный путь к спасению.

— Возможно. Но как бы то ни было, вы с супругой должны нанести ответный визит и тоже прийти ко мне на ужин.

Я понимал, что Коулсвинам надо хоть изредка выбираться из дома: в последнее время они настолько осторожничали, что постоянно варились в собственном соку, а это никому не идет на пользу.

— Мы будем очень рады. — Коллега сжал мне руку. — Спокойной ночи!

— И вам тоже, мастер Коулсвин.

— Зовите меня просто Филипп.

— А вы меня Мэтью.

— Договорились.

Хозяин дома закрыл дверь, и мои глаза не сразу привыкли к темноте. Светила луна, но нависающие крыши домов оставляли наверху только узкую полоску неба.

Направившись к конюшне, я заметил в темноте какое-то движение. Я вздрогнул, но тут же понял, что это всего лишь потерявшаяся собачонка, до сих пор все еще так и бегавшая по улице в поисках своего хозяина. Я спугнул бедную тварь, и она юркнула в дверь напротив.

Там раздался глухой удар, жалобное тявканье, и собачонка вылетела из дверей и шлепнулась у моих ног со сломанной шеей: кто-то здорово пнул ее.

Я отскочил, вглядываясь в темноту дверного проема, и моя рука потянулась к ножу. Я был слишком беспечен. Если это Дэниелс и Кардмейкер, они могут убить меня мгновенно. Но тут, к моему удивлению, на улицу вышла Изабель Слэннинг, которую сопровождали двое слуг в ливреях. Одного я узнал: этот парень обычно приходил вместе со своей госпожой на консультации в Линкольнс-Инн. Клиентка встала передо мной, глядя прямо мне в лицо, и в причудливом лунном свете черты ее странно исказились, а большие глаза как-то неестественно сверкали.

Женщина торжествовала.

— Итак, мастер Шардлейк, — злобно прошептала она, — я оказалась права! Вы давно водите дружбу с мастером Коулсвином и даже ужинаете вместе. Он называет вас благочестивым человеком, вы его союзник…

— Мадам, — ответил я, заметив, что мой голос дрожит от потрясения, — я уже говорил вам: юристы соблюдают вежливость по отношению друг к другу. Да, мы способны нормально общаться, поскольку не поглощены слепой злобой, как вы!

Один из слуг за спиной моей клиентки ухмыльнулся.

Сама же она вскинула голову:

— Я, мастер Шардлейк, обеспокоена тем, чтобы свершилось правосудие! Шутка ли, одинокая женщина столкнулась с целой шайкой еретиков! Теперь я не сомневаюсь, что так называемый архитектор, якобы приходивший утром представлять мои интересы, на самом деле тоже был в сговоре с моим братом!

— Но вы же сами выбрали эксперта!

— Это была часть вашего коварного заговора! — Миссис Слэннинг помахала тощей рукой у меня перед носом. — Но ничего, не на такую напали, я не пожалею сил в поисках справедливости! Уже не в первый раз я провожу вечер у дома этого человека, чтобы узнать, кто сюда приходит. И сегодня я увидела — вас! — Последнее слово прозвучало как обвинительный приговор.

И в этот момент до меня дошло, что Изабель не просто слегка со странностями. Похоже, тут все обстояло гораздо хуже.

Она улыбнулась. Раньше я никогда не видел ее улыбки, и зрелище, прямо скажем, оказалось не из приятных: широкая гримаса расколола лицо миссис Слэннинг, обнажив длинные желтые зубы. Было в ней что-то дикое.

— Так вот, сержант Шардлейк! — Изабель возвысила голос. — Вы больше не представляете мои интересы! Я найду адвоката, который будет вести мое дело честно, без всяких там еретических заговоров! И о ваших делишках я напишу властям Линкольнс-Инн!

Я чуть не рассмеялся. Лучшего известия, чем избавление от столь проблемной клиентки, было и не придумать. Что же касалось жалобы, основанной на этих, с позволения сказать, фактах, то даже казначей Роуленд от души похихикает, читая ее.

— Если ваш новый юрист свяжется со мной, миссис Слэннинг, я буду счастлив передать ему документы и ответить на все вопросы, — заявил я в ответ. — А теперь мне пора домой.

Филипп открыл дверь, привлеченный шумом, и его перепуганная жена тоже маячила рядом, желая знать, что происходит. Хозяин дома в изумлении уставился на мою теперь уже бывшую клиентку.

— Брат Шардлейк, в чем дело? — спросил он.

— Все в порядке, — ответил я. — Счастлив вам сообщить, что миссис Слэннинг только что меня уволила! Миссис Коулсвин, ваш муж говорил, что вам казалось, будто кто-то иногда следит за домом. Так вот: то была вот эта сумасшедшая карга.

Изабель направила на меня свой тощий палец.

— Я еще доберусь до вас! Вы все у меня попляшете! — выкрикнула она, после чего повернулась и пошла прочь в сопровождении слуг.

Этельреда Коулсвин заплакала.

— Ничего-ничего, любовь моя, — сказал Филипп, — это была всего лишь несчастная сумасшедшая.

— И эта женщина более не вернется, — успокоил я миссис Коулсвин.

Однако мои глаза невольно привлекла бедная мертвая собачонка. Пинок должен был быть очень свирепым, чтобы вот так сломать шею животному, а Изабель в дверном проеме стояла впереди своих слуг. Значит, это сделала она.

В ту ночь я спал крепко, но проснулся рано, и на душе у меня было скверно. Мне вспоминалась дикая ярость Изабель Слэннинг, и я был уверен, что она с удовольствием расправилась бы со мной точно так же, как с той несчастной собачонкой.

Раздался стук в дверь, и вошел Мартин с полотенцем и тазиком горячей воды. Лицо его, как всегда, оставалось бесстрастным.

— Доброе утро, хозяин, — сказал он. — Похоже, сегодня снова будет прекрасный теплый день.

— Здравствуйте, Мартин. Надеюсь, хорошая погода установилась надолго, — ответил я.

Пока эконом ставил тазик на стол, я смотрел на его крепкую спину, гадая, что происходит в этой голове, под коротко остриженными волосами. Что он искал у меня в столе? А еще Джозефина говорила, что, когда Броккет еще только-только поступил ко мне работать, он постоянно расспрашивал про моих друзей и знакомых. Пытался совать нос в мою жизнь. Разумеется, Мартину, как я справедливо напомнил Джозефине, нужно было кое-что знать обо мне, чтобы лучше выполнять обязанности управляющего. Его прежний хозяин, тоже барристер, дал Броккету прекрасную рекомендацию: они с Агнессой проработали у него десять лет и уволились только потому, что господин оставил работу и отправился на покой в деревню. К сожалению, у меня не было адреса этого человека, так что я не мог с ним связаться.