К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

Эконом обернулся и с едва заметной улыбкой посмотрел на меня:

— Что-нибудь еще, сэр?

— Нет, Мартин, благодарю вас.

После завтрака я пошел в Линкольнс-Инн, гадая, как чувствуют себя Николас и Барак и вышли ли они сегодня на работу. Наверное, вчера вместо того, чтобы идти к Коулсвинам, следовало навестить их.

Джек сидел за своим столом, работая с документами. При виде толстой повязки на его левой руке я ощутил укол совести. Джон Скелли с любопытством поглядывал на него через очки. А вот Николаса не было.

— Молодой Овертон не приходил? — спросил я с наигранной бодростью.

— Нет еще, — ответил Барак. — Опаздывает.

Скелли поднял голову:

— Вчера во второй половине дня заходила миссис Слэннинг. Она пребывала в… беспокойстве.

— Да, так я и думал, — кивнул я.

— Послать ей окончательный счет?

— Да, лучше пошлите. Если мы так не поступим, она воспримет это как признание вины. Если повезет, мы больше ее не увидим.

— Миссис Слэннинг сказала, что собирается стать клиенткой мастера Дирика. Того самого, с которым вы сотрудничали в прошлом году. — Джон бросил на меня любопытный взгляд.

— Вот как? Ну, если она хочет, чтобы кто-то вел безнадежное дело с максимальным рвением, то просто не могла выбрать человека лучше, чем Винсент Дирик. — Согласен, Джек?

С этими словами я повернулся к Бараку и пригласил его пройти вместе со мной в кабинет, где сделал ему знак сесть.

— Снова Дирик, а? Ну, эти двое стоят друг друга, — сказал мой помощник, выдавив кривую улыбку.

— Я только рад, что избавился от Изабель. И сомневаюсь, что Дирик поддержит клиентку, если та задумает строить мне козни: он помнит, что я кое-что про него знаю. — Я тяжело вздохнул. — Джек, не могу выразить, как я сожалею о случившемся вчера!

— Я знал, на что иду.

— Я бы зашел к тебе вечером, но подумал, что лучше тебе самому рассказать все Тамазин… ну, то есть…

— Наврать, — уныло закончил за меня Барак. — Да, вы правы. Я представил все как несчастный случай в конторе: якобы проделывал ножом дырку в стопке бумаг, чтобы пропустить веревку и привязать бирку, а рука соскользнула. Тамми так горячо мне сочувствовала, и мне было от этого только хуже. Знаете, когда придет Ник, нам надо собраться вместе и согласовать между собой подробности истории. На следующей неделе вы встретитесь с Тамазин на дне рождения Джорджа. Пожалуйста, приходите!

— Да, мы непременно все согласуем. — Я на секунду закрыл глаза. — Еще раз извини.

— Ничего страшного. — Помощник бросил на меня пронзительный взгляд. — Я только хотел бы знать, что происходит.

Я покачал головой:

— Нет уж, безопаснее этого не знать. Как твоя рука?

— Чертовски болит. Но приходится притворяться ради Тамазин, потому я и пришел на работу. Ничего, заживет.

— Что-нибудь слышно от Николаса? Он сильно ранен?

— Задеты только мягкие ткани, — без всякого сочувствия ответил Барак. — Если он не явится, я отправлюсь к нему и заставлю парня выйти на работу. Кстати, вам записка от казначея Роуленда. Он хочет вас видеть сегодня утром. До десяти, а то в десять у него назначена встреча.

— Сейчас пойду. — Я встал. — Боже, надеюсь, он не отправит меня в качестве представителя Линкольнс-Инн на очередную казнь.

Роуленд опять сидел за столом и что-то писал. Он поднял голову, и на его худом лице застыло холодное выражение. Точно такое же выражение было у казначея, когда я докладывал ему о сожжении Энн Аскью и он похвалил меня за то, что я сумел сделать так, что мое присутствие заметили влиятельные персоны. Конечно, я не сказал ему, как Рич посмотрел на меня. Волосы Роуленда были уже совсем седыми, да и длинная борода побелела. Я невольно подумал, что ему, как и прежнему хозяину Мартина Броккета, пора бы уже уйти на покой. Но я видел, что этот человек из тех, кто имеет вкус к власти, так что он, вероятно, так и умрет за своим столом.

— Сержант Шардлейк, — сказал Роуленд, — присаживайтесь. — И постучал костлявыми, измазанными в чернилах пальцами по какой-то бумаге у себя на столе. — Полагаю, вы неплохо знали брата Билкнэпа?

«Ага, имел не одну стычку с ним», — подумал я, но вслух ответил:

— Да, в самом деле знал.

— Я тут составлял записку о его похоронах, чтобы ознакомить всех в инне. Погребением приходится заниматься мне, потому что семьи у Билкнэпа нет. Похороны состоятся в субботу, двадцать четвертого числа, в нашей часовне. Не думаю, что придет много народу.

— Мне тоже так кажется.

Сам-то я решил, что определенно не пойду туда, учитывая, как злобно усопший вел себя со мной на смертном одре.

— Только представьте, — продолжил Роуленд. — Билкнэп оставил огромную сумму денег, чтобы построить себе мавзолей у нашей часовни. Со своим мраморным изображением, позолоченным и разукрашенным: это надо же было вообще такое придумать! Он заплатил инну кучу денег за разрешение. И вдобавок нанял архитектора.

— Да, Билкнэп говорил мне об этом. Я виделся с ним в день его смерти.

Казначей приподнял брови:

— Пресвятая Мария, вот как?

— Он попросил меня зайти к нему.

— Неужто решил напоследок покаяться в грехах? — Мой собеседник прищурил глаза в злобном любопытстве.

— Нет, — вздохнул я, — ничего подобного.

— Вы помните, ходили слухи, будто Стивен держал у себя под кроватью огромный сундук с золотом? Что ж, моей обязанностью было прояснить этот вопрос. У него и в самом деле имелся сундук, и в нем несколько сотен соверенов. Но не дома — у Билкнэпа хватило здравого смысла отдать его на хранение одному золотых дел мастеру. По словам этого человека, Билкнэп имел обыкновение вечером к нему заходить и сидеть у этого сундука.

— Он всегда был со странностями.

— Там определенно хватало средств, чтобы оплатить возведение мавзолея. Однако многие старшины нашей корпорации воспротивились. Во-первых, репутация у Билкнэпа всегда была так себе, а во-вторых, мавзолей совершенно не соответствует стилю часовни. В общем, они категорически возражали против подобной постройки. Я так и предполагал, когда договаривался с Билкнэпом. Словом, он вполне может лежать под мраморной плитой в часовне как благоразумный человек. — При этих словах на лице Роуленда появилась циничная улыбка, полная усталости от жизни, но в то же время и жестоко-самодовольная: он гордился тем, что перехитрил умирающего.

Я подумал, что Билкнэп никогда не понимал, насколько плохо к нему относятся коллеги. Да и во многих других отношениях он был тоже слеп.

— Но если так написано в его завещании… — начал я.

Роуленд развел руками, зашуршав своей черной шелковой мантией:

— Если старшины не согласны, волю покойного исполнить невозможно.

— А кто душеприказчик?

— Сэр Ричард Рич.