К Сэнсом - Каменное сердце

Сэр Квинтин внимательно взглянул на меня и буркнул:

— Помоги мне, Эдвард, я хочу встать.

Приддис-младший помог отцу подняться на ноги. Старик тяжело дышал, и его парализованная рука бессильно раскачивалась. Белизна усохшей ладони напомнила мне мертвое лицо бедной Абигайль, и я невольно поежился.

— Довольно с меня этого дома! — раздраженным тоном проговорил Квинтин.

— Здесь все не в себе. Я хочу немедленно уехать.

— Отлично, — умиротворяющим тоном согласился Эдвард. — Пойду приготовлю коней. И кстати, отец, — добавил он непринужденно, — оказывается, мастер Шардлейк побывал в Рольфсвуде. Он говорил о той трагедии в плавильне, помнишь?.. Ну, которая приключилась, когда ты еще был коронером?

Глаза феодария сузились, и он пристально посмотрел на меня, а затем шевельнул здоровой рукой и произнес:

— Очень смутно, это было целую вечность назад. За всю долгую жизнь мне пришлось рассмотреть столько разных дел! Пойдем, Эдвард, помоги мне выйти отсюда.

Затем он склонился вперед, впившись взглядом в мое лицо:

— Прощайте, мастер Шардлейк. Надеюсь, у вас хватит здравого смысла прекратить сие разбирательство. Этим людям и без того хватает неприятностей.

Я поднялся в свою комнату и остановился возле окна, разглядывая стрельбище. Итак, мне не удалось ничего узнать от Приддисов. Я ощущал беспомощный гнев и разочарование. В дверь постучали, и вошел Барак. Он был заметно встревожен.

— Как поживают члены семейства? — спросил я его. — В большом зале внизу никого нет…

— Фальстоу велел мне убираться из дома почти сразу после вашего отъезда, — пожаловался мой клерк. — Но пока я выходил, прибыл гонец с письмом для вас. Я надеялся, что пришли какие-то важные вести из Лондона, однако не узнал почерк.

Он запустил руку в дублет и извлек листок дешевой бумаги, небрежно сложенный и запечатанный воском. Спереди было написано мое имя и адрес — «Хойлендское приорство». Я вскрыл письмо.

— Из дома? — с интересом спросил Джек.

Я покачал головой:

— Нет.

Письмо было нацарапано неловкой рукой и датировано вчерашним днем, то есть двенадцатым июля. Первым делом я взглянул на подпись: «Джон Секфорд, приходский священник Рольфсвуда». Само же послание было кратким:

Мастер Шардлейк, мне очень неудобно Вас беспокоить, однако у меня только что побывал старый Уилф Харриданс. Он обнаружил нечто совершенно ужасное, касающееся того дела, о котором мы говорили. Очень просим Вас поскорее приехать и помочь нам. Мы пребываем в жестоком страхе и не знаем, что делать.

Я передал записку Бараку. Прочитав, он вернул мне бумагу и обеспокоенно посмотрел на меня:

— Это еще что за чертовщина? О чем идет речь?

— Понятия не имею. — Я принялся ходить по комнате туда-сюда. — Должно быть, и впрямь стряслось нечто серьезное. Я могу завтра же поехать туда и вернуться на следующий день, в среду… Коронер к этому времени еще не приедет.

— Признайтесь, а вы ведь рады тому, что завтра нам не надо отправляться домой? — негромко спросил мой помощник.

— С твоей стороны нечестно упрекать меня в этом! — ответил я с жаром, потому что слова Джека угодили в цель. — Мы непременно уехали бы, если бы не гибель миссис Абигайль. Откуда мне было знать, что это случится? Ты ведь не думаешь, что я радуюсь смерти бедной женщины? Хотя, впрочем, расследование обстоятельств убийства способно поведать о том, что здесь происходит.

— Ну хорошо. Однако где-то в глубине души вы все-таки довольны, что обстоятельства сложились именно таким образом, да?

— У нас есть шанс разом разрешить оба дела…

— Вы забываете о том, что в восьми милях отсюда в любой день может развернуться сражение. И если мы проиграем, французские солдаты мигом придут сюда по дороге. Прекрасный дом, есть что грабить!

— Согласен, подобная возможность и впрямь существует. Однако, — я посмотрел на помощника, — завтра мне обязательно надо поехать в Рольфсвуд.

— Ну вот что, в этом случае я еду с вами, — ответил Барак не допускающим возражений тоном. — Ни за что не останусь один в этом сумасшедшем доме.

Постучав в дверь кабинета Хоббея-старшего, я услышал негромкое:

— Войдите.

Хозяин дома сидел за столом, наблюдая за тем, как струится песок в колбах песочных часов. Ощутив некоторое сочувствие к нему, я вдруг понял, что впервые оказываюсь наедине с этим человеком. Он казался совершенно разбитым… Еще бы: за последние два дня был разоблачен секрет его сына и погибла жена.

— Итак, мастер Шардлейк, — спросил Николас со вздохом, — объехали ли вы лес с мастером Приддисом?

— Объехали.

Хоббей взмахнул рукой:

— Наверное, будет лучше, если вы обсудите результаты вашей поездки с Винсентом. Сам я в данный момент ни на чем не могу сосредоточиться.

— Вполне понимаю. Сэр, позвольте мне выразить вам соболезнования по поводу смерти вашей несчастной жены. Да упокоит Господь ее душу!

Посмотрев на стол, мой собеседник проговорил голосом, сделавшимся вдруг полным чувства:

— Никто не любил бедную Абигайль! Я это знаю. Но видели бы вы ее молодой, такой, какой она была, когда я женился на ней… такой хорошенькой и веселой. Если бы она не вышла за меня замуж… — Он умолк.

— А как себя чувствуют мальчики? — спросил я, подумав, что в нормальной семье Хью и Дэвид находились бы рядом с Николасом и все домочадцы утешали бы и поддерживали друг друга.

— Сын занят своим горем, с ним рядом Фальстоу. А Хью… — Мастер Хоббей вздохнул. — Хью обретается где-то в доме. Кстати, сэр Люк организовал поиски в лесу. Ему помогают деревенские — их весьма смущает перспектива того, что по лесу разгуливает безумец. Корембек порекомендовал никому из нас не выходить за ограду садов.

— А Эттиса уже привели и допросили?

— Да. Он ненавидит нашу семью. — Николас нахмурился. — Винсент говорит, что, если в лесу не обнаружат следов чужака, подозрение неминуемо падет на него. И это, конечно, правильно.

Хозяин дома сделался еще более угрюмым. А я подумал, что теперь здесь всем заправляет Дирик… Дирик на пару с Фальстоу.

— Что ж, — ответил я спокойным тоном, — виновен или нет Эттис, будет решать коронер по прибытии сюда. Но я пришел к вам, мастер Хоббей, чтобы сообщить о том, что вестник доставил мне письмо из той сассекской деревни, где у меня есть дело, связанное с другим моим клиентом. Я намереваюсь завтра отправиться туда, а на следующий день вернуться обратно для встречи с коронером. Мне известно, что он должен допросить нас с Бараком в первую очередь.

— Очень хорошо, — ответил мой собеседник без всякого интереса.

Я помедлил, понимая, что мои следующие слова должны быть произнесены в присутствии Дирика. Однако я просто не мог не задать этот вопрос: