К Сэнсом - Каменное сердце

— Итак, ваш сын в тот раз не видел Эллен? — уточнил я.

— Нет. Он провел ночь у нас, а утром встал очень рано и поскакал назад в Петуорт. Известие о пожаре тогда еще не дошло до нас. Королю Филипп сказал, что якобы потерял письмо по дороге. Его, конечно, мигом прогнали со службы. И тут гонец привез ему известие о пожаре в плавильне. Сын немедленно вернулся домой и поспешил к Эллен, но она не захотела его видеть. Мы с мужем молили его оставить эту девушку в покое, но он настаивал на своем до тех пор, пока ее не увезли отсюда.

Я посмотрел на собеседницу. Впервые за все время нашей беседы она опустила глаза. «Да это ты в компании с Приддисом устроила так, чтобы Эллен поместили в Бедлам», — понял я.

А миссис Уэст продолжила:

— Потом Филипп записался во флот, поступил служить на военный корабль его величества. Для него это было делом чести, он чувствовал себя изменником, предавшим короля. С тех пор он так и остался моряком. И я не сомневаюсь в том, что король учтет его заслуги, даже в том случае, если история с письмом всплывет теперь заново.

Я поднял на нее глаза. Учитывая все, что было мне известно о характере Генриха, оснований рассчитывать на подобный исход, прямо скажем, не было.

— После смерти отца Филипп оставил управление поместьем в моих руках. Он словно бы все еще наказывает себя за утрату этого письма по прошествии почти двадцати лет. — Беатрис вновь взглянула на меня с печальной улыбкой. — Такова моя повесть, мастер Шардлейк. Итак, вы видите, что мой сын ничего не знал о пожаре и обо всех этих загадочных смертях.

Я сцепил руки и призадумался. Действительно ли исчезновение письма именно в ночь пожара являлось всего лишь случайностью, простым совпадением? Несомненно, сама миссис Уэст всецело верила истории, рассказанной ей сыном, а присущие этой даме надменность и эгоцентризм позволяли ей думать, что и все остальные равным образом не усомнятся в правдивости Уэста. Однако факт существования послания, да и самого его друга, если уж на то пошло, известен лишь со слов Филиппа. Я вспомнил встречу с ним в Портсмуте… Он показался мне человеком, измученным совестью, но вот в чем именно она его упрекала: в утрате письма или же в некоем куда более серьезном прегрешении? А если даже этот его приятель и существовал на самом деле, то он вполне мог оказаться сообщником Уэста.

— А сын ваш, случайно, не рассказывал, что сталось потом с этим его другом… с коварным адвокатом? — спросил я. — Если он поддерживал Екатерину Арагонскую, то, получается, помогал проигрывавшей стороне.

Пожилая дама пожала плечами:

— Понятия не имею, что с этим человеком было дальше. Надо думать, что он изменил своей партии и после падения королевы Екатерины перешел на другую сторону. Ведь очень многие именно так и поступили.

— Да, это верно.

Она глубоко вздохнула:

— Как по-вашему, если теперь рассказать эту историю, она поможет моему сыну?

Я посмотрел на нее:

— По правде говоря, мадам, я не могу ничего утверждать.

— Я попрошу вас еще кое о чем, — проговорила собеседница. — Пожалуйста, не пересказывайте мастеру Батрессу ничего из того, что я только что открыла вам, еще какое-то время. Позвольте Филиппу… дайте моему сыну возможность оправдать себя в военном походе, в уже неизбежном сражении.

Я подумал, что, если ненадолго забыть про ее рассказ, особого вреда не случится. Кроме того, я получу время на продолжение собственного расследования.

— Хорошо. Обещаю пока молчать, — ответил я.

Теперь тон Беатрис полностью преобразился и сделался почти умоляющим:

— Благодарю вас, сэр. Сразу чувствуется, что вы солидный здравомыслящий человек. И быть может… — Она тяжело вздохнула и замолчала.

— Да, миссис Уэст? — подбодрил я собеседницу.

— Быть может, найдется какой-то способ, некий приватный способ разрешить этот вопрос без публичного шельмования Филиппа.

— А как вы это себе представляете?

— Не знаю. Если вы воспользуетесь собственным влиянием…

— Я подумаю об этом, — сказал я ровным тоном.

— Если вы захотите продолжить наш разговор, отправьте письмо мне домой, в Карлен-Холл.

— Хорошо. А я в данный момент направляюсь в Хойлендское приорство, это в восьми милях от Портсмута.

Посмотрев на нее, я подумал: «При всей твоей тревоге за сына, у меня нет к тебе жалости. Когда придет время, я вырву из тебя подробности истории о том, как Эллен насильно увезли в Лондон».

Беатрис же улыбнулась мне с отчаянием в глазах:

— Но конечно, Филипп может отдать свою жизнь за отечество задолго до начала расследования. Я думаю, что мой сын предпочтет умереть с честью, нежели остаться в живых и услышать, как эта история станет достоянием общественности. — Губы ее дрогнули, и в глазах вскипели слезы. — Предпочтет погибнуть за короля и оставить меня одну-одинешеньку в этом ужасном мире…

Через час мы с Джеком уже ехали на юг, возвращаясь в Хойленд. Миссис Уэст щедрой рукой предоставила мне обильную пищу для размышлений. Барак, когда я рассказал ему эту историю, отреагировал мгновенно:

— Не верю ни единому слову. Уэст придумал эту сказочку, чтобы успокоить свою мать. Скорее всего, они вместе с приятелем напали на Эллен, а потом его друг исчез.

— Допустим… А как тогда быть с пожаром и убийствами в плавильне?

— Возможно, отец Эллен и Гратвик оказались рядом, когда негодяи насиловали девушку. Вероятно, она отказалась выходить за Уэста, и отказ привел его в бешенство. Завязалась драка, и Гратвик вместе с мастером Феттиплейсом были убиты. А письма так и вовсе никакого не было. — Помощник посмотрел на меня. — Тогда с Эллен все становится ясно.

— Ну, вне зависимости от того, правдив или нет рассказ Филиппа, теперь очевидно, что ключ к этой истории находится в его руках. Я также считаю, что миссис Уэст подкупила Приддиса, чтобы он вынес при дознании заключение о смерти, последовавшей в результате несчастного случая. Вполне возможно, что это она до сих пор оплачивает пребывание Эллен в Бедламе.

— В таком случае Филипп Уэст наверняка знает, где именно находится мисс Феттиплейс.

Я неторопливо кивнул:

— И если он в ответе за все происшедшее, угрызения совести могли привести его на королевский флот. В поисках опасности или даже смерти.

— И то и другое он может обрести достаточно скоро.

— Но что за друг ехал вместе с ним в тот день? И куда он потом исчез?..

Я нахмурился. Если эта история была ложью, то ложью весьма и весьма опасной. Представляю, как разгневался бы король, узнав, что один из младших придворных сочинил такую отговорку. Однако время совпадает: тысяча пятьсот двадцать шестой год, как раз когда его величество воспылал страстью к Анне Болейн. Хотя тогда никто еще даже не представлял, что Генрих уже собрался на ней жениться.