К Сэнсом - Каменное сердце

— Вот так-то, мастер Шардлейк. Убедились теперь, что бывает, когда расследования проводятся с недостаточной ловкостью?

Цепочкой, по одному, мы вышли из зала на солнечный свет. Заседатели отправились по подъездной дорожке единой группой, в то время как большая часть деревенских окружила жену Леонарда. Женщина, сломленная несправедливым вердиктом, горько рыдала. Я подошел к ней и негромко проговорил:

— Миссис Эттис, не надо так убиваться.

Посмотрев на меня, она утерла слезы:

— Вы выступили в защиту моего мужа, сэр. Благодарю вас.

— Прямо сейчас я могу сделать очень немногое, но обещаю вам, что, когда дело дойдет до суда в Винчестере, я добьюсь справедливости. В конце концов реальных улик против вашего супруга нет, — добавил я, чтобы подбодрить ее.

— Но что нам делать с обращением в Суд палаты прошений по поводу общинного леса, сэр? — спросила женщина. — Мой муж не хотел бы, чтобы мы отказались от этой затеи.

Оглянувшись, я заметил Дирика и Фальстоу, которые наблюдали за происходящим, стоя на ступеньках крыльца. Я окинул взглядом селян: на лицах некоторых читалось уныние, но были среди них и те, кто выглядел возмущенным. Тогда я громко произнес:

— На мой взгляд, жизненно важно, чтобы вы подали свою жалобу. Нельзя допустить, чтобы случившееся сегодня запугало вас и заставило отказаться от решительных действий. На мой взгляд, Хоббеи отчасти именно на это и рассчитывали. Но едва ли суд осудит мастера Эттиса, вашего супруга наверняка освободят. А пока назначьте на его место кого-нибудь из односельчан. — Глубоко вздохнув, я добавил: — Присылайте бумаги мне, я буду сражаться за ваше дело.

— Послушайте моего хозяина, — поддержал меня Барак. — Ни в коем случае не прекращайте сопротивление.

Миссис Эттис кивнула. И в этот самый момент все повернулись на приближавшийся стук копыт. По подъездной дороге скакал вестник в королевской ливрее. Остановившись возле ступеней, он спешился и подошел к Фальстоу. После короткого разговора гонец вошел внутрь дома, а управляющий, немного поколебавшись, шагнул к нам. Дирик остался на своем месте. Я против воли восхитился отвагой Амброуза: нас окружали человек двадцать селян, разгневанных и враждебно относящихся к нему, но он все-таки подошел прямо ко мне и сказал:

— Мастер Шардлейк, этот гонец привез вам пакет с письмами. Он ждет вас на кухне. — Затем дворецкий повернулся к селянам. — Ступайте отсюда прочь, уходите все, если только не хотите попасть за решетку за пребывание на землях поместья.

Несколько мужчин посмотрели на него яростными глазами.

— А ты уверен в том, что этот сумасшедший парень не убил собственную мать? — воскликнул один из них.

— Вот именно, — поддакнул другой. — Этот припадочный одержим бесом.

— Нет! Мальчишка тут ни при чем! — воскликнула миссис Эттис. — Он еще ребенок, оставьте его в покое! — Женщина повернулась к Фальстоу и громко воскликнула: — Вот кто засадил моего мужа в тюрьму! И еще эта черная ворона! — Она указала на Винсента.

В толпе снова послышался ропот. Один из крестьян нагнулся, поднял с дорожки камень и запустил его в Дирика. Тот отпрыгнул в сторону, повернулся и скрылся в дверях. Селяне захохотали.

Я поднял руки:

— Уходите! Не устраивайте сами себе неприятностей! Подавайте вашу жалобу мне в Линкольнс-Инн! — После этого я повернулся к Амброузу. — А теперь, мастер управляющий, я встречусь с гонцом. Пошли, Джек.

Вестник сидел за кухонным столом. Урсула налила ему пива, дала хлеба и сыр. Увидев нас, он встал и поклонился, а потом передал мне пакет с письмами. Я вскрыл его: внутри оказались два письма, адресованные мне (от Уорнера и от Гая), и третье послание, предназначенное Бараку, которое я тут же передал своему помощнику.

— Спасибо, — поблагодарил я гонца. — Далеко ли вам пришлось ехать?

— Из Портчестерского замка. Король со свитой вчера прибыл туда. Мастер Уорнер приказал мне ехать немедленно, частные письма запаздывали. А почта из Лондона пришла несколько дней назад.

Еще раз выразив ему свою признательность, я предложил Бараку:

— Пойдем в твою комнату. Там спокойнее.

Обходя угол дома, Джек заметил:

— Деревенские запросто могут устроить здесь всякие неприятности.

— Да уж, — согласился я. — Однако удивляться этому не приходится.

Мой клерк с презрением усмехнулся:

— А вы заметили, как Дирик подпрыгнул, словно ужаленный, и поскорее дал деру от этого камня? Он из тех, кто смел на словах, но побежит при малейшем намеке на телесную угрозу. Жаль, что эту картину не видел молодой Фиверйир!

— Я так и не понял, по какой причине Сэма так внезапно услали отсюда. Но можно не сомневаться: это было связано с Хью и Дэвидом.

Барак со всей серьезностью посмотрел на меня:

— Вы наконец-то всадили свою стрелу в эту семейку. Жестокий был выстрел!

— Я должен был хоть как-то заступиться за Эттиса. И подумал, что если присяжные будут знать, как здесь относились к Абигайль, то, может быть, вынесут вердикт об убийстве неизвестными лицами. Однако Приддис помешал этому. Ты слышал, что он потом сказал мне?

— Да. Опасный тип.

— Согласен. Хотелось бы знать, хватит ли у миссис Эттис духа взять на себя защиту общинного леса? Мне кажется, что селяне пойдут за ней.

— Она показалась мне женщиной боевой, вроде моей Тамазин, только постарше. А теперь пойдемте читать корреспонденцию!

Оказавшись в своей комнате, Джек вскрыл письмо жены и погрузился в чтение, а я занялся посланием Гая. Оно было датировано четырьмя днями назад, двенадцатым июля.

Дорогой Мэтью, письмо твое получил. Тебе будет приятно узнать, что у Тамазин дела складываются благоприятно, хотя по мере приближения срока она испытывает все более сильную усталость.

Колдайрон, после того как я призвал его к порядку, ходит по дому с мрачным видом, однако больше не наглеет. Джозефина как будто бы обрела кое-какую уверенность. Я стал свидетелем того, как она говорила юному Саймону, вновь заявившему, что он хотел бы записаться в армию, что война — жестокая штука и что ей хотелось бы, чтобы Бог установил на земле вечный мир. Мне было приятно слышать это, однако у меня из головы все никак не идет тот странный случай, когда она вдруг выругалась по-французски.

Я еще раз навестил Эллен. Внешне она ведет себя нормально: довольно приветлива и как ни в чем не бывало возится с пациентами. Она заявила мне, что теперь чувствует себя хорошо и я могу больше не приходить. Хотя она совсем не упоминала про тебя, я ощутил в ней сильное чувство, скрытое за невозмутимым фасадом. Когда я покидал Бедлам, ко мне подошел Хоб Гибонс и сказал, что два дня назад смотрителя Шоумса посетил попечитель Метвис. Памятуя о твоем желании знать все, что может касаться мисс Феттиплейс, Гибонс попытался подслушать, однако по большей части эти двое говорили тихо, и он сумел разобрать лишь немногое: один раз Метвис, видимо потеряв терпение, крикнул, что ее нужно забрать отсюда, коли она распустила язык, а Шоумс ответил, что он не станет этого делать, поскольку ты находишься под защитой самой королевы.