К Сэнсом - Каменное сердце

— Но зачем Эмме теперь эта игра? Иисусе Христе, он — то есть она — хочет уйти в солдаты!

— Должно быть, потому, что теперь она едва ли представляет, кем или чем является на самом деле, — ответил я раздраженным тоном.

— Послушайте! Все это вроде как получается складно, но где взять доказательства…

Я печально вздохнул:

— Только что, на ступеньках, едва мы приехали, я впервые внимательно посмотрел в лицо Хью… на все его оспины. И заметил, что он вполне может оказаться девушкой.

Барак повернулся ко мне:

— Так это Хью или Эмма убила Абигайль?

Он произнес эти слова слишком громко. Стройная и гибкая фигура на стрельбище только что разогнулась, чтобы выпустить новую стрелу. Юноша — нет, все-таки девушка опустила лук и повернулась к нам лицом. На мгновение мы все застыли в полной неподвижности, словно бы на какой-то картине. Затем, в доли секунды, девушка, которую мы знали под именем Хью, наложила стрелу на тетиву и подняла лук, целясь мне в грудь. Я понимал, что мы с Джеком бессильны что-либо сделать: прежде чем мы пробежим несколько шагов, Эмма Кертис выпустит первую стрелу, а за ней и вторую и уложит нас обоих на месте.

Я поднял руки, словно бы надеясь оградиться таким образом от стального наконечника, и крикнул:

— Не стреляй! Ты этим ничего не добьешься!

На таком расстоянии я не мог в подробностях разглядеть лицо Эммы: его затеняла шляпа, которая, как я теперь понял, как и жест, прикрывающий шрамы, принадлежала к числу тех уловок, что эта девушка выработала за прошедшие годы, чтобы помешать людям как следует рассмотреть ее. Заметив движение лука, я с воплем отступил назад, но тут же увидел, что оружие подрагивает в руке Эммы, все еще оставаясь нацеленным на меня.

— Бежим! — крикнул мне Барак.

Я схватил его за руку:

— Не надо! Не делай резких движений! — А затем крикнул Эмме: — Я ваш друг! Разве вы еще не поняли этого? Я помогу вам!

Она оставалась на месте, лук в ее руке по-прежнему дрожал. Эта сцена продолжалась от силы секунд десять, но мне показалось, что прошла целая вечность. А потом я вдруг увидел краем глаза плотную и темную фигуру, бежавшую к лучнице.

— Хью! — выкрикнул Дэвид, по-прежнему называя девушку этим именем. — Остановись! Это тебе не поможет! Они все знают, все кончено! Опусти лук!!!

Эмма повернулась, наставив оружие на приближавшегося к ней Хоббея-младшего. Стрела угодила юноше в бок, сила удара заставила его пошатнуться. Повалившись на лужайку, он коротко простонал и затих. Тут в дверях появился Фальстоу, вне сомнения привлеченный криками. Итак, Дэвид солгал: управляющий все это время находился здесь. Он шагнул вперед, направляясь по траве к упавшему молодому человеку, а за ним гусиной вереницей потянулись слуги. Эмма откинулась назад, наложила на тетиву новую стрелу и прицелилась в дворецкого. Амброуз замер на месте. Одна из служанок громко закричала. Я подумал, что Эмма сейчас застрелит Фальстоу, однако она, шаг за шагом, медленно отступала назад, держа его под прицелом. Лишь один-единственный раз бросила она короткий взгляд на неподвижного теперь Дэвида, распростершегося на лужайке. За все это время лучница не произнесла ни слова.

Оказавшись за воротами, Эмма повернулась и бросилась бежать. Фальстоу в компании слуг метнулся к лежащему Дэвиду. Кто-то в ужасе вскрикнул:

— Убийство!

Впрочем, Дэвид, неподвижно лежавший на траве, был жив. Он издал слабый, полный отчаяния стон. Моментально отвернувшись от ворот, Фальстоу бросился к раненому, и мы с Бараком последовали за ним. Кровь обильно текла из раны в боку Хоббея-младшего, из которой самым непристойным образом торчала стрела.

— Помогите мне! — проскулил юноша.

— Тихо, парень, — сочувственным тоном проговорил Джек.

Управляющий закричал слугам, столпившимся на краю лужайки:

— Быстрее! Пусть кто-нибудь съездит в Кошэм за цирюльником! Порвите несколько простыней на бинты!

— Мой оседланный конь стоит возле задних ворот! Возьмите его! — крикнул Амброуз посмотрел на меня обезумевшими глазами:

— Что за чертовщина тут произошла? И почему вы снова здесь?!

— Хью выстрелил в Дэвида. Я думаю, он убил бы нас, если бы Дэвид не вмешался.

— Что?!

— Отпустите меня! — донесся до нас от двери пронзительный, полный отчаяния крик.

Там появился Николас, которого удерживал за руку Дирик. Оттолкнув адвоката, хозяин дома подбежал к Дэвиду и опустился возле него на колени. Он принялся нежно гладить темноволосую голову сына, по щекам его заструились слезы. Юноша с трудом поднял руку, и отец буквально вцепился в нее.

В мою ладонь тоже впилась ногтями чья-то рука, и, повернувшись, я увидел перед собой лицо разъяренного Винсента.

— Гвозди Господни! — прошипел он. — Что вы еще натворили?!

— Выяснил истину, — ответил я невозмутимо. — Обнаружил, что Эмма Кертис играла роль своего скончавшегося брата. Так что дело закончено, Дирик.

— Но клянусь, я не знал этого! — вырвалось у него. — Все эти годы они дурачили также и меня! Я не знал ничего вплоть до…

— До того дня, когда гончая растерзала Ламкина и вы потребовали у Хоббея объяснения слов Абигайль, в сердцах заявившей, что я не вижу того, что находится прямо у меня перед носом. А потом Фиверйир обо всем догадался.

Гневная судорога пробежала по заострившемуся лицу моего коллеги.

— Этот дурак воспылал к Хью страстью, которая заставила его молить Господа о прощении. Потом он все понял и сказал, что внимательно следил за Хью и однажды догадался.

— Вам следовало бы в таком случае отказаться от защиты Хоббея. — Я с презрением посмотрел на Винсента. — Однако вы не могли смириться с тем, что вас выставили дураком, да? Были не в силах признать, что вас основательно надули?

— Ах ты, горбатый ханжа!

Дирик бросился на меня, размахивая крепкими костистыми кулаками и не обращая внимания на Николаса, который рыдал рядом, держа за руку сына.

Но уже в следующий миг Винсент оказался распростертым на лужайке, сраженный мощным ударом Барака. Мой клерк наклонился над ним.

— Вот что, самовлюбленный говнюк, — проговорил он. — Твое дело швах. Так что заткни свой лживый рот, иначе получишь знатную трепку, которую я так мечтал задать тебе все эти дни!

Дирик лежал на спине, побагровевший и задыхающийся. Я посмотрел на Хоббея-старшего, все еще причитавшего над Дэвидом: он даже не оглянулся.

— Бедный мой сын! — горько произнес он. — Бедный мой мальчик…

Цирюльник явился без особого промедления. С помощью Фальстоу он внес Дэвида внутрь дома, а Хоббей-старший и слуги последовали за ними. Ушел также и Дирик. Мы с Бараком остались в большом зале. Я попросил одного из слуг сообщить Винсенту о том, что хочу как можно скорее поговорить с ним. Мы сидели за столом в ожидании — молчаливые и потрясенные.