К Сэнсом - Каменное сердце

Резкий порыв ветра заставил «Мэри Роуз» накрениться. Это длилось всего мгновение, и матросы не обратили на крен никакого внимания, зато на кормовой и носовой надстройках послышались крики. Некоторые моряки ухмылялись, другие озабоченно хмурились. И тут я увидел Филиппа Уэста, в одиночестве приближавшегося к нам от бака через расступавшуюся перед ним толпу.

Уэст остановился перед нами, стиснув кулаки опущенных рук. Глубоко посаженные глаза его налились кровью.

— Опять вы?! — возмущенно прорычал он.

Поклонившись, Пиль протянул ему письмо:

— От сэра Ричарда Рича мастеру Уэсту.

Сломав печать, помощник казначея прочел послание и недоуменно уставился на меня:

— Рич пишет, что вы должны забрать одного из лучников, погрузившихся сегодня на корабль.

Итак, он не знает о том, что Хью на самом деле девушка. Ричард предусмотрительно умолчал об этом, видимо опасаясь, что в таком случае Филипп просто не примет ее на борт корабля.

Я взглянул на человека, погубившего жизнь Эллен:

— Все правильно, мастер Уэст. И вполне соответствует вашему с ним договору.

— Я должен поговорить со шкипером. На корабле последнее слово за ним, а не за сэром Ричардом. Необходимы очень серьезные основания для того, чтобы отпустить уже принятого на службу человека.

— Если я расскажу шкиперу то, что мне известно о Хью Кертисе, он не станет возражать.

Филипп снова посмотрел на письмо, а потом на меня:

— Сэр Ричард пишет, что вы с ним заключили соглашение — относительно… э-э-э… другого дела.

— Это так. В силу необходимости.

Уэст перевел взгляд на Колина:

— Вы личный слуга сэра Ричарда?

— Да, сэр. — Пиль потупился.

— Это значит, что вы умеете держать язык за зубами, — вполне спокойно произнес Филипп и огляделся. — Пойдемте со мной, мастер Шардлейк, давайте отыщем спокойное место для беседы и прикинем, каким образом нам удастся отправить этого Кертиса на берег. — Посмотрев на носовую надстройку, он добавил: — Только не в мою каюту, там нам покоя точно не будет. Я жду поступления новой партии провианта, его вот-вот должны привезти. Но я знаю удобное место…

Он прошел по людной палубе к люку под кормовой надстройкой возле огромной грот-мачты, куда мне уже приходилось спускаться. На палубе стояла группа матросов, тянувших оснастку под ритмичный бой барабана. Я снова уставился на ют, гадая, слышит ли Ликон этот бой, напоминающий об осаде Булони. Один из моряков, склоняясь, аккуратно зажигал свечи в ряду фонарей на палубе. Взяв один из них, Уэст бросил на меня жесткий взгляд, повернулся и направился вниз по лестнице. Глубоко вздохнув, я последовал за ним.

Мы спустились на пушечную палубу. Филипп остановился у подножия лестницы, дожидаясь нас с Пилем. Там никого не было. Я вновь посмотрел на двойной ряд пушек, обращенных к закрытым орудийным портам. Возле них в батенсах были аккуратно сложены ядра и прочие принадлежности. К стене была надежно привязана бочка, помеченная белым крестом: пушечный порох. Сверху пробивался сквозь решетку сумеречный свет, а по решетке то и дело пробегали босые ноги. Дощатый пол был дочиста выметен.

— Все готово к завтрашней баталии, — мрачным тоном проговорил Уэст. — Пойдемте со мной. Здесь есть складское помещение, где остался лишь один-единственный бочонок с тухлой свининой. Что и неудивительно, учитывая, какой беспорядок творится на берегу.

Хорошо еще в руках у Филиппа был фонарь, ибо он повел меня в ту часть пушечной палубы, которая находилась под кормовой надстройкой. Между железной пушкой и просторной каютой располагалась крошечная комнатенка. Скользящая дверь в нее закрывалась на замок. Достав из кармана ключ, Уэст отпер его и отодвинул дверь в сторону. За ней оказалась клетушка размером едва ли не пять на пять футов, внутри которой помещалась большая бочка, привязанная веревками к крюкам в стене, чтобы не скользила при движении корабля. Запах тухлятины пробивался даже через ее закрытую крышку.

Оказавшись внутри, Уэст молча посмотрел на меня. Из-под наших ног, из кубрика, сквозь доски доносились приглушенные голоса, споры и ругань.

— Я девятнадцать лет заботился об Эллен, — произнес Филипп. — Рич давно бы убил ее.

— Я знаю это, — не стал я спорить.

— Я защищал эту женщину! — бросил помощник казначея с внезапной резкостью, и голос его дрогнул.

— Вы изнасиловали ее.

— Она сама меня спровоцировала.

Я почувствовал, что на моем лице проступило презрение, и сказал:

— Я заключил сделку. Вашу тайну никто не узнает.

— Да, — кивнул мой собеседник. — Вы правы.

Бросив на меня быстрый взгляд, он протянул руку и отодвинул дверь. За нею обнаружился Колин Пиль. Но это был не тот Пиль, которого я знал, а совершенно другой человек… Приличествующее слуге невозмутимое и почтительное выражение на лице его сменилось широкой и злой ухмылкой. Уэст оттолкнул меня к стене, и слуга Рича сумел войти внутрь. Для троих здесь едва-едва хватало места, однако они умудрились повернуть меня и заломить мне руки за спину. Филипп ногой задвинул дверь, а Колин заткнул мне рот извлеченным из дублета платком, едва не удушив меня при этом. Потом Уэст достал кинжал и приставил его к моему горлу.

— Только дернись, и я прирежу тебя, — проговорил он и обратился к слуге: — Эй, ты, свяжи его!

Пиль запустил руку в свою сумку и вытащил из нее длинный моток веревки. Я не мог даже шевельнуться. Теперь стало понятно, почему Рич настаивал на том, чтобы письмо было передано в собственные руки Уэста. Этот тип тщательно спланировал все… даже изобразил Пиля этаким слугой-недотепой.

А потом мне сделали подсечку, и я, громко охнув, тяжело рухнул на палубу. Колин смотрел на меня сверху вниз с волчьей ухмылкой. Я вспомнил, как молодой Карсвелл расспрашивал меня о труппе актеров: да Пиль дал бы им сто очков вперед! Вне всякого сомнения, Рич находил его талантам должное применение. Пригнувшись, слуга еще раз перевязал мои ноги, а потом обхватил веревкой кляп у меня во рту. После чего, посадив меня спиной к бочке, он еще дважды обмотал веревкой мое туловище.

Уэст стал надо мной, уперев руки в боки. Он казался не просто рассерженным, но преисполненным праведного гнева, как если бы его оболгали.

— Я же говорил вам, — произнес Филипп негромко, и голос его дрогнул, — что целых девятнадцать лет защищал мисс Феттиплейс. Если вас это утешит, я испытывал угрызения совести за свой неблаговидный поступок. Но служба королю позволила мне искупить грех, и я не позволю какому-то ничтожному бумагомараке-адвокату запятнать мою честь накануне битвы! Это абсолютно исключено! Я могу погибнуть, и что станет с моей бедной матерью, если правда вдруг выйдет наружу? Впрочем, что вам до этого? К счастью, Рич нашел способ убрать вас с дороги, и я охотно посмотрю на ваш труп.