К Сэнсом - Каменное сердце

— Может, убьем его прямо сейчас? — спросил Пиль. — У меня есть кинжал…

Филипп нетерпеливо качнул головой:

— Нет. Шардлейк находится под покровительством самой королевы, и мы должны действовать осторожно. Когда волны выбросят труп этого человека на берег, ничто не должно даже намекать на возможность насильственной смерти. Я разделаюсь с ним, когда стемнеет, а потом выкину тело за борт. Второго ключа к этой кладовой нет.

Колин улыбнулся мне:

— На кораблях приключается всякое, мастер Шардлейк. И адвокат, попавший на судно на закате, к восходу вполне может оказаться за бортом.

Уэст прикусил губу:

— Мне пора идти и заняться погрузкой провианта на корабль, нам на сегодня не хватит провизии…

Внезапно глаза его округлились при звуке шагов. Торопливо выйдя наружу, Филипп закрыл дверь, оставив меня в обществе Пиля. Я узнал голос казначея.

— Что вы здесь делаете? — спросил он своего помощника. В тоне его слышалось удивление, но никак не подозрение.

— Проверял последний бочонок со свининой, сэр. Тухлятина, — отозвался Филипп.

— Провиант еще не подвезли. Кок говорит, что вяленой трески едва хватает, учитывая, сколько солдат у нас на борту. Шкипер приказал, чтобы вы лично немедленно отправились на склады и вернулись с необходимым количеством провизии. Иначе мы останемся с пустыми кладовыми, а неприятности нам ни к чему. Воспользуйтесь одной из возвращающихся на берег шлюпок.

— Это обязательно должен сделать я?

— А кто же еще, Уэст? Именно вам положено вести все переговоры. Ступайте немедленно!

Шаги казначея удалились, и дверь скользнула в сторону.

— Ты слышал? — спросил Филипп слугу.

— Да. И как теперь быть? Вот же навязался на нашу голову! — Колин злобно пнул меня в ногу.

— Слушай внимательно, — торопливым тоном проговорил Уэст, — тебе надо покинуть корабль, иначе люди будут спрашивать, откуда взялся этот лодочник и чего ему тут надо. С Шардлейком я разделаюсь позже. Когда вернусь обратно и будет поспокойнее, часа в три ночи… Я убью его и выброшу в один из орудийных портов.

Филипп посмотрел на меня сверху вниз. На лице его читалось смятение: видно было, что, в отличие от Пиля, он отнюдь не является хладнокровным убийцей. И тем не менее я понял, что он не откажется от своего намерения. Как справедливо заметил Рич, этого человека занимали исключительно вопросы собственной чести. Он готов был умереть ради сохранения репутации, равно как и убить для этого других.

Меня оставили в полной темноте. Издалека доносились отголоски шагов и голосов из кормовой надстройки, свистки офицеров. Я подумал, что там, наверху, Ликон со своими людьми… и Эмма. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы снять ее с корабля. Я был совершенно беспомощен. Из бочки за моей спиной исходила жуткая вонь. Меня душил гнев — на Уэста, на Рича и на себя самого. Все это походило на наваждение. Ну что же, вот к чему привело меня стремление узнать правду. И что теперь ждет Эллен?.. Станет ли Уэст и дальше защищать ее от Рича? Ох, зря я начал раскапывать эту давнюю историю. Лучше бы мне вообще не уезжать из Лондона.

Я услышал, что в соседней каюте кто-то движется, однако способов привлечь к себе внимание у меня не было. Я попытался постучать ногами по полу, но каждое движение вызывало острую боль в спине, и я был настолько крепко связан, что мог производить разве что легкий шорох, едва ли слышный за стеной.

Потом я начал замечать крохотные огоньки, мерцавшие то вверху, то внизу. И понял, что это свет ламп пробивается сквозь узкие щели между досками. Должно быть, снаружи уже наступила темнота.

Вонь из бочки с гнилым мясом в тесной каморке сделалась еще сильнее. Дважды за дверью раздавались шаги, и оба раза они проходили мимо. Затем снаружи раздались стук, ворчание и кряхтение, доносившиеся, как я подумал, с трапа над верхней палубой. Мне пришло в голову, что Филипп привез припасы и теперь их переносят вниз, на кухню. Потом я услышал чей-то голос:

— Может быть, что-то поместится в малую кладовую, сэр?

И резкое возражение Уэста:

— Нет! Несите вниз, в кухню!

Шум продолжался довольно долгое время, а потом прекратился. Тут я снова услышал голос Филиппа, на сей раз раздраженный:

— И что это вы трое здесь делаете?

Еще один голос, с характерным девонширским выговором, ответил:

— Нам приказано оставаться всю ночь возле пушек, сэр, чтобы ничего не случилось во время очередного крена. Так приказал шкипер. Здесь ведь, осмелюсь доложить, полный бочонок пороха!

Разговор смолк. Я буквально ощущал, как там, снаружи, помощник казначея прикидывает, каким образом можно отослать прочь этих людей, чтобы беспрепятственно убить меня и избавиться от трупа. Затем, к собственному облегчению, я услышал, что его шаги удалились.

Час за часом я сидел возле этой бочки, постоянно елозя крепко связанным телом, пытаясь облегчить боль, терзавшую мои члены, и опасаясь, что Уэст найдет какой-то способ избавиться от моряков, выставленных на пушечной палубе. И все это время в щелях вспыхивали крохотные и неяркие искорки света, а с палубы над моей головой доносились приглушенные голоса и редкие свистки. Сомневаюсь, чтобы хоть кто-нибудь на борту «Мэри Роуз» крепко спал в ту ночь.

Невзирая на боль, я понял, что время от времени погружаюсь в вызванную утомлением дремоту и пробуждаюсь от спазмов в спине или плечах. Несколько раз шаги снаружи заставляли меня вздрогнуть, поскольку Уэст, вне сомнения, мог вернуться в любую минуту. Шумы на корабле постепенно утихли, и час или два прошли в нелегкой для меня тишине, если не считать колокола, вызванивавшего смену вахт. Мне отчаянно хотелось пить: во рту, куда Пиль затолкал кляп, пересохло.

Я вновь задремал и увидел любопытный сон. Мне снилось, что я еду в Хэмпшир среди солдат, марширующих по зеленым, похожим на тоннели аллеям. Я двигался во главе роты рядом с Ликоном. Внезапно он повернулся и спросил:

«Кто это?»

Посмотрев в указанную им сторону, я понял, что знакомые мне солдаты — Карсвелл, Ллевеллин, Голубь и Угрюм — несут одр, на котором лежит тело в строгом белом платье. Это была Эллен Феттиплейс.

Вздрогнув, я проснулся. Где-то рядом громкий голос выкрикнул:

— Скорее!

Наверху звучали и другие голоса, а также шаги, свистки и топот; и, хотя у меня не было возможности определить время, я догадался, что уже рассветает. Кто-то криком призывал экипажи занять свои места, и я с облегчением понял, что артиллеристы спустились вниз. По всей видимости, они останутся здесь надолго, не позволяя Филиппу разделаться со мной. Дела на берегу и выставленные у пушек караулы не дали ему возможности убить меня глухой ночью.

Я услышал свистки, а затем ровный грохот, заставивший задрожать дощатый пол моей тюрьмы. Затем вновь прозвучал свист, за которым раздалась череда стуков. Похоже было, что пушечные порты открыли, а пушки выкатили вперед, после чего откатили назад. Учения? Возможно, ибо подобный шум повторился еще два или три раза. Судя по звукам, бурная деятельность охватила весь корабль. Я попытался понять, что говорят там, снаружи, однако сумел разобрать только отдельные слова.