К Сэнсом - Каменное сердце

— Мой сын Дэвид. И подопечный моего мужа Хью Кертис.

Коренастому и широкому Дэвиду чуть-чуть не хватало до среднего роста. Он был облачен в темно-коричневый дублет и белую рубашку с кружевным воротником-жабо, из-под которого выбивались черные волоски. Темная шевелюра его была коротко подстрижена. Преподобный Бротон назвал Дэвида очень уродливым ребенком, и, похоже, с возрастом наследник Хоббеев нисколько не похорошел. Круглое лицо с грубыми крупными чертами и полными губами было чисто выбрито, лишь на щеках оставалась темная тень. Как и мать, он обладал голубыми глазами навыкате, а в остальном совершенно не походил на родителей.

Дэвид посмотрел на меня с явным пренебрежением.

— Мастер Шардлейк, — отрывисто проговорил он, протягивая руку — горячую, влажную и, к моему удивлению, мозолистую.

Я повернулся к молодому человеку, ради которого мы проделали путь в шесть с лишним десятков миль. Хью Кертис также был в темном дублете и белой рубашке, и волосы его тоже были коротко подстрижены. Я вспомнил рассказ миссис Кафхилл о том, как у мальчика обнаружили гниды и он со смехом гонялся по комнате за дразнившей его сестрой, и ощутил крест Эммы у себя на шее, куда поместил его надежности ради на время нашего путешествия.

Хью представлял собой полный контраст Дэвиду: высокий, атлетически сложенный, широкоплечий и с узкой талией. Полные губы, длинный подбородок, крупный нос, пара небольших коричневых родинок… Пожалуй, его лицо вполне можно было бы назвать весьма симпатичным, кабы не шрамы и оспины, оставленные болезнью на нижней части щек. Шея юноши была изуродована в еще большей степени, а верхнюю часть лица Кертиса покрывал густой загар, еще более подчеркивавший белизну шрамов. Глаза его, необычного чистого цвета морской волны, странным образом смотрели на меня без всякого выражения. Чувствовалось, что передо мной здоровый и крепкий парень, однако, невзирая на это, я ощутил в нем какую-то печаль.

Юноша пожал мою руку, и ладонь его оказалась сухой, твердой и также мозолистой.

— Мастер Шардлейк, — произнес Хью низким и хрипловатым голосом, — оказывается, вы знакомы с матушкой Кафхилл?

— Да, знаком.

— Помню ее. Такая добрая и милая старая дама. — В глазах его не промелькнуло и тени выражения, они смотрели на меня настороженно.

Управляющий Фальстоу поднялся по ступеням и остановился возле своего господина, внимательно следя за нами. У меня появилось странное ощущение того, что он проверяет, как мы исполняем свои роли, — словно постановщик пьесы.

— Сегодня утром, мастер Шардлейк, прибыли два адресованных вам письма, — сказал он. — Они находятся в вашей комнате. Равно как и послание вашему клерку Бараку. Их доставил направлявшийся в Портсмут гонец королевской почты… Думаю, он ехал всю ночь.

Управляющий внимательно посмотрел на меня и добавил:

— На одном из писем печать королевы.

— По счастью, солиситор королевы является моим другом. Он устроил так, чтобы гонцы доставляли и мои письма тоже. А также забирали их из Кошэма, — объяснил я.

— Я могу посылать туда слуг с вашими письмами.

— Благодарю, — ответил я и подумал, что придется как следует запечатывать свою почту.

— Мастер Шардлейк скромничает, — заявил Дирик. — Подчас он получает дела от самой королевы. — Винсент многозначительно посмотрел на Хоббея. — Как я вам уже докладывал.

Николас отозвался ровным тоном:

— Не войти ли нам в дом? Моя жена не любит солнечную погоду.

Мы прошли через двери, некогда бывшие церковными. За ними, внутри, царил любопытный запах пыли и свежего дерева, накладывавшийся на настоявшийся аромат благовоний. Южный трансепт [19] Трансепт — поперечный неф в базиликальных и крестообразных по плану храмах, пересекающий основной (продольный) неф под прямым углом. был преображен в широкую лестницу, ведущую к старым сооружениям монастыря, в то время как прежний неф превратили во впечатляющего вида приемный зал, кровля которого опиралась на консольные балки. Стены украшали яркие гобелены, изображавшие сцены охоты. Старые окна были заменены современными, со средниками, а кроме того, в стенах пробили и новые окна, отчего зал оказался превосходно освещен. В шкафу стояла посуда венецианского стекла и вазы с превосходно подобранными цветами. Впрочем, в дальнем конце помещения оставалось старое западное окно, где под огромной аркой сверкал первоначальный витраж, изображавший святых апостолов. Под ним располагался длинный обеденный стол, застланный турецкой тканью. Пожилая служанка расставляла приборы. К одной из стен был пристроен камин. Подобное преображение должно было потребовать немалого времени и соответствующих денег: одни только гобелены наверняка обошлись в кругленькую сумму.

— Со времени моего последнего визита вы проделали большую работу, Николас, — с восхищением заметил Винсент.

— Да, — в обыкновенной для него спокойной манере согласился Хоббей. — Осталось вставить простое стекло в западное окно, а все прочее уже готово, вот только это несчастное сестринское кладбище всю картину нам портит.

— Я заметил надгробия у дальней стены, — проговорил я. — Возле стрелковой мишени.

— Местные жители никак не соглашаются повалить их, что бы мы ни предлагали. — Хозяин дома покачал головой. — Что с них взять, суеверные крестьяне!

— Которыми руководит этот мошенник Эттис, — с горечью произнесла Абигайль.

Я посмотрел на женщину: она показалась мне напряженной, словно тетива туго натянутого лука. Ее сложенные руки чуть подрагивали.

— Как только эта заварушка утихнет, моя дорогая, я приглашу кого-нибудь из Портсмута, — успокаивающим тоном произнес Хоббей. — Вижу, вы восхищаетесь моими гобеленами, мастер Шардлейк?

Он подошел к стене, и мы с Дириком последовали за ним. Гобелены действительно оказались превосходными: последовательность из четырех полотнищ составляла сцену охоты. Объектом охоты служил единорог, которого всадники поднимали с лежки на первом гобелене, преследовали на втором и на третьем, в то время как на последнем, согласно древней легенде, это удивительное существо останавливалось на поляне и ложилось, опустив увенчанную рогом голову на колени улыбавшейся молодой девственницы. Однако улыбка девы была притворной, ибо беседку ее со всех сторон окружали вооруженные луками стрелки. Я вгляделся в причудливое плетение ткани и яркие краски.

— Немецкая работа, — с гордостью пояснил мастер Николас. — Я много торговал с Рейнской землей. Мне пришлось заплатить за картины изрядную цену. Их продавал торговец, разорившийся во время Крестьянской войны [20] Крестьянская война в Германии — народное восстание в Центральной Европе, прежде всего на территории Священной Римской империи, в 1524–1526 гг. . Эти гобелены — моя гордость и радость, они услаждают мне душу, как наш сад радует сердце моей жены.