Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Свидетели настаивают, что все, ими увиденное, не было сном или наваждением, — сказал Мэтью. — У вас есть объяснение этому?

— Будь у меня хоть какие-то объяснения — и доказательства, — я бы сделала так, чтобы о них узнал мистер Бидвелл.

— Именно это я и пытаюсь сделать сейчас. Как я понял, Рейчел здесь всегда недолюбливали и старались отвадить ее от посещений церкви, но не припомните ли тех, кто питал к ней особо сильную ненависть и мог подстроить обвинение в ведьмовстве?

— Нет, сэр, таких не припоминаю. Как я сказала, многие раздражались из-за ее смуглоты, считали ее почти испанкой. И то, что она хороша собой, также многим не нравилось. Но в голову не приходит никто, способный ненавидеть ее так сильно.

— Как насчет мистера Ховарта? — спросил Мэтью. — У него были недоброжелатели?

— Пара-тройка была, но, насколько я знаю, все они уже либо умерли, либо покинули город.

— А преподобный Гроув? Кто-нибудь выказывал к нему неприязнь?

— Таких не было, — уверенно заявила миссис Неттлз. — Преподобный и его жена были прекрасными людьми. И ума ему было не занимать. Будь преподобный жив сейчас, он бы первым встал на защиту миссис Ховарт, как пить дать.

— К сожалению, его нет в живых. Полагаю, он постарался бы успокоить людей, тогда как Исход Иерусалим доводит их до неистовства.

— Да, сэр, он прямо как с цепи сорвался, — согласилась миссис Неттлз. — Еще позвольте вопрос: мне накрывать стол к обеду с расчетом на вас?

— Нет, в этом нет необходимости. У меня есть кое-какие дела в городе. А вы не могли бы приглядывать за судьей время от времени?

— Да, сэр. — Она бросила взгляд на закрытую дверь спальни. — Боюсь, плохи его дела.

— Знаю. Вся надежда на то, что методы доктора Шилдса помогут ему продержаться до возвращения в Чарльз-Таун.

— Я уже встречала эту болезнь у других, сэр, — сказала она и умолкла, но Мэтью догадался о том, что было недосказано.

— Вернусь ближе к вечеру, — сказал он, после чего оба направились к лестнице и спустились на первый этаж.

Дневная погода была все такой же сумрачно-унылой, на сей раз вполне соответствуя настроению Мэтью. Он миновал источник и, дойдя до перекрестка, свернул на улицу Усердия. Существовала опасность столкновения с Хэзелтоном, но Мэтью удалось беспрепятственно миновать его дом и кузницу. Однако его порядком заляпало грязью из-под колес проехавшего мимо фургона со скарбом семейства (отец, мать и трое детишек), которое выбрало этот день для бегства из Фаунт-Ройала.

В целом, город под этим хмурым небом казался почти заброшенным, проявляя лишь слабые признаки жизни. По обеим сторонам улицы Усердия Мэтью видел заросшие сорняками участки и покинутые жилища — следствие затяжной непогоды, фатального невезения и страха перед нечистой силой. С продвижением все дальше по улице в сторону фруктовых садов и крупных плантаций, которые должны были стать гордостью Фаунт-Ройала, ощущение упадка и тщетности всех вложенных трудов только усиливалось. Тут и там вдоль дороги громоздились кучи коровьего и конского навоза с нередкими вкраплениями отходов человеческой жизнедеятельности. Мэтью миновал фургон и походный лагерь Исхода Иерусалима, но сам проповедник ему на глаза не попался. А при виде мертвой свиньи с разорванным брюхом и пары облезлых дворняг, торопливо пожирающих ее внутренности, Мэтью пришел к выводу, что дни Фаунт-Ройала сочтены вне зависимости от любых усилий Бидвелла по его спасению, — просто потому, что летаргия обреченности уже окутала город, как саван мертвеца.

Заметив пожилого мужчину, занятого чисткой седла перед сараем, Мэтью спросил, как добраться до дома Мартина Адамса.

— Дальше по улице. У него синие ставни, — ответил этот престарелый джентльмен. А потом добавил: — Видел, как вам всыпали плетей нынче утром. Вы ничего так держались, без воплей. А ведьму-то скоро сожжем?

— Это зависит от судьи, — сказал Мэтью, уже удаляясь.

— Надеюсь, все решится через пару дней. Я тоже буду там, без сомнения.

Он продолжил путь. Следующий дом — некогда побеленный, но теперь зияющий крупными уродливыми пятнами отвалившейся побелки — выглядел уже давно покинутым. Дверь была приотворена, но все ставни оставались закрытыми. Мэтью предположил, что это и было жилище Гамильтонов, где произошла описанная Вайолет встреча. Еще через три участка он увидел дом с синими ставнями, подошел и постучал в дверь.

Когда дверь открылась, перед ним стояла сама Вайолет. Она удивленно распахнула глаза и начала пятиться вглубь дома, но Мэтью остановил ее словами:

— Здравствуй, Вайолет. Можно с тобой поговорить?

— Нет, сэр, — ответила она, явно тяготясь его присутствием и связанными с ним воспоминаниями. — Мне надо идти, сэр.

Она попыталась закрыть перед ним дверь, но Мэтью придержал ее рукой.

— Пожалуйста, — сказал он. — Одну минутку.

— Кто там? — донесся изнутри пронзительный женский голос. — Вайолет, кто там?

— Это человек, который спрашивал меня в тюрьме, мама!

Почти сразу же девочка была одним махом подвинута в сторону, и на пороге возникла женщина — худая и костлявая, под стать ее супругу. Констанс Адамс была одета в желто-коричневое платье, белый чепчик и мятый грязный передник, а в руке она держала метлу. Выглядела она старше своего мужа — возможно, лет под сорок — и могла бы даже показаться симпатичной, но впечатление портили слишком длинный заостренный подбородок и безудержный гнев в светло-голубых глазах.

— Чего надо? — выпалила она, при этом так лязгнув зубами, будто разом отхватила кусок от ломтя вяленой говядины.

— Извините за вторжение, — сказал он. — Я бы хотел задать вашей дочери еще один вопрос касательно…

— Нет! — отрезала она. — Вайолет уже хватило вопросов. Эта женщина — проклятье и чума на наши головы, и я желаю ей смерти. А теперь убирайтесь!

Но Мэтью продолжал упираться рукой в дверь.

— Только один вопрос, — произнес он настойчиво, заметив позади матери девочку, уже готовую дать стрекача. — Вайолет говорила мне, что в доме Гамильтонов ей слышался поющий мужской голос. Я тогда попросил ее еще подумать об этом и попытаться вспомнить, что именно она слышала.

— Вы же ее терзаете, разве не понятно? Ото всех этих вопросов у нее голова раскалывается, это для нее сущая пытка!

— Мама? — подала голос Вайолет, у которой на глаза уже навернулись слезы. — Не ругайся, мама!

— А ты заткнись! — Женщина нацелила ручку метлы в грудь Мэтью. — Вайолет спать по ночам не может от головных болей! И доктор Шилдс ничем не смог ей помочь! Если все время думать и вспоминать о таких жутких вещах, мы все скоро умом тронемся!

— Я могу понять сложность вашей ситуации, но я должен…

— Вы должны только одно: развернуться и уйти прочь! — еще больше повысила голос она. — Если бы ведьму прикончили еще три месяца назад, наш город был бы в порядке, а посмотрите на него сейчас! Она почти убила этот город, как убила преподобного и собственного мужа! Как убила Сару Дэвис и Джеймса Лэтропа, Джайлса Гедди, Доркас Честер и всех прочих, кто лежит здесь в могилах! А теперь она пытается убить мою Вайолет, будто ножом ковыряясь у нее в мозгу!