Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

Горло Вудворда раздирала боль, нос не дышал, а по костям разливался влажный жар. Он только что выслушал потрясающие и ужасные показания достаточно надежного свидетеля, каковые приблизили эту женщину — как-никак человеческое существо, пусть даже и отъявленную ведьму — к сожжению на костре. Он и так чувствовал себя совершенно разбитым, а бесцеремонная выходка юнца усугубила эту тяжесть унижением.

— Я гляжу, ты совсем забыл свое место! — проскрежетал Вудворд. — Ты всего лишь секретарь, а не судья! Ты даже не адвокат, хоть и возомнил себя таковым, судя по всему. Твое дело писать протоколы, а не задавать вопросы. Если первое тебе удается очень хорошо, то второе идет лишь во вред.

Мэтью ничего не ответил, только покраснел от стыда. Он уже осознал неуместность своей реплики и теперь предпочел хранить молчание.

— Я припишу эту дерзость влиянию гнетущей обстановки и злотворной погоды, — смягчился Вудворд. — Предадим это забвению, как подобает джентльменам. Ты согласен?

— Да, сэр, — сказал Мэтью, хотя он по-прежнему считал допрос миссис Бакнер уместным — более того, жизненно важным.

— Вот и хорошо. — Вудворд взял корзину, собираясь на выход. — Я попрошу мистера Грина перевести тебя в одну из тех камер. — Он кивком указал на помещения по другую сторону прохода. — Полагаю, тебе лучше быть не в таком близком соседстве с миссис Ховарт.

— Э-э… я бы предпочел остаться здесь, сэр, — быстро ответил Мэтью. — По крайней мере, здесь есть стол.

— Ну и что? Тебе он уже не понадобится.

— Но… с ним это место менее похоже на тюрьму.

— О, понимаю. Тогда я распоряжусь переместить миссис Ховарт.

— В этом нет необходимости, сэр, — сказал Мэтью. — Одна или две камеры между нами мало что изменят, если она действительно владеет столь мощным колдовством. И потом, у меня есть это . — Он поднял Библию в кожаном переплете. — Если это не сможет меня защитить, то не сможет и ничто другое.

Судья задумался, переводя взгляд со своего секретаря на Рейчел Ховарт и обратно. В целом эта ситуация — заключение Мэтью в столь скверном месте наедине со столь зловещей особой — сильно его нервировала. Кто знает, с чем юноша столкнется глубокой ночью? Вудворд ругал себя за вынесенный приговор, но как еще он мог поступить? Промелькнула мысль: а не устроиться ли самому на ночь в одной из свободных камер под предлогом наблюдения за действиями миссис Ховарт? Но он тут же понял, что Бидвелл и прочие легко разгадают истинную подоплеку его замысла и поставят под сомнение беспристрастность судьи в этом деле.

В самой глубине его души, куда не могли заглянуть посторонние, таился страх. Вудворд боялся Рейчел Ховарт и того, что она могла сделать с Мэтью. Боялся, что оставленный наедине с этой прислужницей Дьявола юноша может непоправимо измениться. Для ведьмы нет большего удовольствия, чем загубить невинную душу, разве не так?

— Со мной все будет хорошо, — сказал Мэтью, отчасти угадав мысли судьи по выражению его лица. — Отправляйтесь к доктору Шилдсу за укрепляющим средством.

Вудворд кивнул, все еще мешкая с уходом. Но время шло, и терять его впустую не стоило.

— Я загляну сюда после обеда, — сказал он. — Принести тебе что-нибудь? Может, книгу из библиотеки мистера Бидвелла?

— Да, это было бы прекрасно. Подойдет любая.

— Вскоре тебя должны покормить. Если эта стряпня тебе не понравится, я охотно принесу…

— Какой бы ни была здесь еда, мне она сгодится, — сказал Мэтью. — А вам нужно к доктору Шилдсу.

— Да-да… — Вудворд повернулся к женщине в соседней камере, вновь усевшейся на скамью. — Все ваши действия по отношению к моему секретарю будут зафиксированы и приняты во внимание судом, — произнес он строго. — Посему настоятельно рекомендую держаться от него на расстоянии.

— Пусть мои действия вас не беспокоят, — ответила она. — А вот здешние крысы глухи к настоятельным рекомендациям.

Больше Вудворд ничего сделать не мог. Мэтью должен был сам позаботиться о себе, рассчитывая только на Божью помощь. С корзиной в руке судья покинул тюрьму. Сразу после того вошел Грин, запер дверь камеры Мэтью и также удалился.

Мэтью стоял у решетки, глядя вверх на открытый люк. Его руки сжимали прутья. Звук закрываемой двери напомнил ему лязг железных ворот в сиротском приюте, и у него тревожно екнуло в желудке.

— Вы здесь еще не так долго, чтобы сполна ощутить потерю свободы, — негромко сказала Рейчел. — Какой вам дали срок?

— Три дня.

— Целая вечность! — Она коротко, язвительно хохотнула.

— Прежде я никогда не бывал в тюрьме. По эту сторону решетки, во всяком случае.

— Как и я. Здесь не так уж и плохо при дневном свете. Другое дело по ночам.

— Три дня, — повторил Мэтью. — Продержусь как-нибудь.

— Что за глупая комедия? — уже резче произнесла она. — Думаете, я не понимаю, что вас поместили сюда шпионить за мной?

— Вы ошибаетесь. Меня наказали за то, что я… причинил вред кузнецу.

— Ну да, конечно! И какое же колдовство мне против вас использовать? Может, превратиться в ворону и перелетать из клетки в клетку? Или сплясать джигу в воздухе, пока Сатана будет наигрывать на скрипке? А, знаю! Лучше я превращу вас в кусок сыра, чтобы крысы разорвали вас на части! Как по-вашему, впечатлит это мирового судью?

— Уверен, что впечатлит, — спокойно сказал Мэтью. — Но нам обоим от этого пользы не будет, ибо если я к рассвету превращусь в сырные крошки, то вы к полудню превратитесь в пепел.

— Я так или иначе стану пеплом — почему бы и не завтра к полудню?

Мэтью сквозь решетку посмотрел на Рейчел Ховарт, которая теперь сидела, подобрав под себя ноги.

— Не все в этом городе считают вас ведьмой.

— И кто же так не считает?

— Один человек, по меньшей мере. Имя называть не буду, чтобы не злоупотребить доверием этого человека.

— Один. — Она слабо улыбнулась. — Это случайно не мировой судья?

— Нет.

— Тогда кто это? Неужто вы сами?

— Я отношусь к таким вещам без предвзятости.

— А ваш судья — нет?

— Судья Вудворд, — сказал Мэтью, — человек чести и твердых принципов. Какой бы ни была его сегодняшняя реакция, он будет вести дело с толком и с расстановкой. Посему вы не так скоро увидите у себя под ногами горящий костер, хотя после показаний мистера Бакнера, я думаю, у судьи уже есть все основания поднести к нему факел.

— Бакнер! — презрительно выплюнула это имя Рейчел. — Чокнутый старый хрыч. Я никогда не бывала ни в его доме, ни в саду. Я вообще с ним едва знакома; за все время мы не обменялись и дюжиной слов.

Мэтью подошел к своему столу и начал складывать бумаги в аккуратную стопку.

— А вот он вас, кажется, знает совсем неплохо. Вчерашнее оголение в этих стенах наводит на мысль, что для вас сбросить одежду и разгуливать в таком виде по городу — дело вполне естественное.