Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Миссис Неттлз, помогите мне его усадить.

Вдвоем они переместили судью в сидячее положение.

— Наклоните голову вперед, — сказал ему Шилдс, после чего обмакнул ткань в холодную воду и крепко прижал ее к порезанным местам.

— В моей сумке есть коричневая баночка, — обратился доктор к служанке. — Принеси ее и открой.

Когда это было исполнено, Шилдс выковырнул из банки немного густой янтарной мази — смеси меда, хвойного масла и свиного жира — и нанес ее на ранки. Затем повторил эту процедуру, склеивая края надрезов.

Вудворд ощущал головокружение и тошноту, но это его не очень заботило, поскольку дыхание существенно облегчилось.

— Выпейте это, — сказал Шилдс, поднося к его губам кружку рома, которую судья осушил тремя глотками. Жидкость вновь обожгла воспаленное горло, но после того, как ром был выпит, больной почувствовал улучшение.

— Теперь вам нужно поспать, — сказал Шилдс. — А я немедля пойду к себе и займусь приготовлением мази.

Он протянул сосуд служанке.

— Избавься от крови, а пустую чашу потом принеси сюда.

Служанка приняла сосуд, удерживая его на вытянутых перед собой руках. Доктор убрал ланцет в кожаный футляр.

— Вечером придется повторить кровопускание, — сказал он Вудворду, — чтобы вам снова не стало хуже.

Вудворд молча кивнул — его глаза остекленели, а язык онемел. Шилдс повернулся к Бидвеллу.

— Его состояние надо будет проверять каждый час. Я вернусь в десять утра, чтобы применить мази.

— Спасибо, Бен, — сказал Бидвелл. — Ты настоящий друг.

— Я делаю то, что следует делать, — ответил Шилдс, пряча в сумку свои лекарства и инструменты. — Надеюсь, ты поступишь так же?

— Можешь на меня положиться.

— Господин судья, лежите смирно и все время прижимайте ткань к порезам, иначе кровотечение может возобновиться.

— Миссис Неттлз, вы проводите доктора? — сказал Бидвелл.

— В этом нет нужды. — Шилдс закрыл и поднял свою сумку. Его глаза за стеклами очков казались безжизненными. — Я знаю дорогу.

— Спасибо за помощь, доктор, — прошептал Вудворд. — Думаю, сейчас мне удастся немного поспать.

Снаружи донесся первый петушиный крик.

Шилдс вышел из спальни, спустился по лестнице и уже внизу был остановлен ранее помогавшей ему служанкой.

— Доктор, сэр, вам это не нужно? — спросила она.

— Да, — ответил он, — думаю, это мне пригодится.

С этими словами он взял из ее рук недавно распечатанный кувшин с ромом и отправился восвояси под мрачным серым небом и холодным моросящим дождем.

Прежде чем Ганнибал Грин принес яичницу с галетами на завтрак заключенным, в тюрьме успел побывать еще один визитер.

Дверь — незапертая, поскольку кузнец так и не починил цепь, — открылась, и внутрь проскользнула тощая черная фигура с фонарем, отчасти развеявшим тюремный сумрак.

— Кто здесь? — резко спросил Мэтью, встревоженный крадущейся манерой посетителя.

Сам он пробудился чуть ранее под рассветную петушиную перекличку и уже успел опорожнить в помойное ведро свой мочевой пузырь. Все еще полусонный, он в первые мгновения с ужасом подумал, что это сам Сатана пришел навестить Рейчел.

— Умолкни, писарь! — прогремело в ответ. — До тебя мне нет дела.

Морщинистое, как чернослив, лицо Исхода Иерусалима под низко надвинутой на лоб треуголкой было подрумянено красно-золотистым огнем свечи. Он миновал камеру Мэтью и направил свет фонаря на Рейчел Ховарт. Она как раз умывалась над ведром с водой, откинув назад мокрые черные волосы.

— С утречком тебя, — изрек проповедник; она продолжила свое занятие, как будто его не услышав. — Да, ты можешь строить из себя немую, но не советую быть глухой к моим словам, ибо в них есть для тебя интерес.

— Вам нельзя здесь находиться, — сказал Мэтью. — Мистер Грин скоро…

— На двери ведь нет запоров? А я, как водитель воинства Господня, разве не вправе посетить поле грядущей битвы?

Он бросил на Мэтью пронзительно-холодный взгляд и вновь повернулся к Рейчел.

— Ведьма Ховарт, — произнес он, смягчая тон, — прошлый вечер я провел за весьма познавательным ужином с мистером Бидвеллом и судьей.

Он не счел нужным добавить, что нагрянул в особняк незваным гостем, прихватив с собой сестру и племянника. И пока он ужинал в банкетном зале, его родичей покормили за столиком на кухне, где обычно ела миссис Неттлз.

— Мистер Бидвелл оказался очень любезным хозяином, — продолжил Иерусалим. — Он подробно просветил меня обо всех твоих преступлениях.

Рейчел занялась мытьем предплечий.

— Ты совершала убийства и другие гнусные вещи, — прошипел проповедник. — Столь гнусные, что я едва не задохнулся, когда все это слушал.

Что-то в голосе Иерусалима вынудило Мэтью заговорить вновь.

— Вы должны покинуть это место. Ваше присутствие здесь никому не нужно и не желательно.

— В этом я не сомневаюсь. Как я уже заметил, писарь, мне нет до тебя дела, но будь осторожен, чтобы непомерная заносчивость не ввергла тебя в пучину бедствий.

Иерусалим слегка качнул острым подбородком, как будто списывая Мэтью со счетов.

— Ведьма Ховарт, — продолжил он почти умоляюще, — меня весьма занимают мотивы твоих поступков. Не поведаешь ли, почему Дьявол питает к тебе столь сильную склонность?

— Вы наполовину чокнутый, — сказала Рейчел, не глядя в его сторону, — а в остальном — бесноватый фанатик.

— Я отнюдь не ждал, что ты падешь ниц предо мной и станешь лобызать мои ноги. Но теперь хотя бы с каменным безмолвием покончено. Мой вопрос будет таким, ведьма Ховарт: известна ли тебе власть, коей я наделен?

— Власть делать что? Корчить из себя осла?

— Нет, — ответил он невозмутимо. — Власть вызволить тебя из темницы.

— Зачем? Чтобы отвести на костер?

— Эта власть, — сказал он, — способна изгнать из твоей души Сатану и тем самым спасти тебя от сожжения.

— Вы приписываете себе полномочия, коими здесь наделен только судья Вудворд, — сказал Мэтью.

Иерусалим проигнорировал его реплику.

— Поведаю тебе одну историю, — обратился он к Рейчел. — Два года назад, в новом поселении в колонии Мэриленд, молодая вдова по имени Элеанор Пейтон очутилась в сходной ситуации. Ее бросили в тюрьму по обвинению в колдовстве и в убийстве жены соседа. Судья, который вел ее дело, был человеком воистину богобоязненным и не поддался коварным проискам Дьявола. И он вынес миссис Пейтон приговор: «Повесить за шею, пока она не умрет». Но в последнюю ночь перед пляской на виселице она покаялась мне в своих грехах и ведьмовских кознях. Она встала на колени, со всем надлежащим почтением прочла молитву Господню и попросила меня изгнать Сатану из ее души. При этом Исчадие Зла заставило ее груди набухнуть, а ее лоно увлажниться, но я обуздал эти напасти наложением рук своих. Спасение ее, однако, было делом нелегким. Той ночью случилась жесточайшая битва. Мы оба боролись изо всех сил, пока не изошли потом, жадно глотая воздух Божий. Наконец, уже перед рассветом, она запрокинула голову и издала громкий крик, по звуку которого я понял, что Сатана исходит из самых глубин ее существа.