Клэр Уитфилд - Падшие люди

– Зеленый, – рявкнул он.

– Вот спасибо, подсказал! А то ты не знаешь! – крикнула она.

– Зеленый, с пробкой, черт возьми! Господи Иисусе! – Томас вылетел из комнаты. Спустя несколько минут хлопнула входная дверь.

Миссис Уиггс снова осталась со мной наедине.

– Так, так, – бормотала она, качая головой. Взяла с комода зеленый флакон и поставила его возле меня на тумбочку.

Я дождалась, когда она уйдет, и затем из ящика этой же тумбочки достала свои капли. Мой флакон, из коричневого стекла, был точь-в-точь как их, тоже с пробкой, только другого цвета. Я знала, что Томас иногда путает красный, зеленый и коричневый цвета. И теперь мне подумалось, что у миссис Уиггс, возможно, та же проблема.

Я поставила два флакона рядом и стала ждать ее возвращения. Наконец она вернулась, заметила на тумбочке два флакона и остановилась как вкопанная, в смятении переводя взгляд с одного на другой.

– А это еще что такое? – спросила миссис Уиггс.

– У меня есть свой флакон. Я хотела их сравнить. Ваш зеленый, так сказал Томас. А мой – коричневый.

Миссис Уиггс медлила. Как она ни присматривалась, отличить зеленый флакон от коричневого ей не удавалось. Вот и доказательство. Миссис Уиггс страдала цветовой слепотой, как и Томас. А цветовая слепота, как я узнала в больнице, передается по наследству, по материнской линии. В данном случае – от матери к сыну. Я не представляла, как такое было возможно, но здесь наука говорила сама за себя.

– Значит, он ваш сын? – шепотом спросила я, трепеща от страха.

Миссис Уиггс открыла рот от изумления. Вероятно, вслух это прежде никогда не произносилось.

– Ты что плетешь? Дура! Чокнутая полоумная дура! Ты ничего не знаешь!

– Томас тоже не различает цвета. Вы ведь его мать, да? Оба высокие, имеете одинаковый контур линии роста волос на лбу, уши у вас практически одной и той же формы, вы гладили его по лицу на лестнице, теперь называете его «Томасом». И с лестницы вы меня столкнули, потому как не хотели впутывать во всю эту дрянь ребенка, не хотели, чтобы ваш собственный внук родился в сумасшедшем доме. Верно? Не знаю, как уж так получилось, но его мать – вы . Я это определила, и любой врач определит. Что вы станете делать, если кто-то решит установить ваше родство?

Миссис Уиггс сердито смотрела на флаконы, не понимая, как они выдали ее. Мне самой теперь многое стало ясно: ее слепое обожание, раболепие, странная близость между ними. Но потом мне пришло в голову то, о чем я сразу не задумалась.

– А что стало с настоящим сыном Ланкастеров? Что с ним случилось? Вы его не убили, нет? Убили! О боже. Умертвили младенца и подменили его своим.

– Замолчи! – Она зажмурилась, прижимая к вискам кулаки, словно слышать мои слова ей было невыносимо.

– Отпустите меня! – попросила я. – Дайте мне уйти, сию минуту, и я никому не скажу, никому.

Размахивая руками, она с воем кинулась ко мне через комнату. И принялась колотить меня по голове, по лицу. Я пыталась защищаться, прикрывая руками опущенную голову.

– Молчи! Молчи! Молчи! – визжала она, продолжая дубасить меня.

– Вы опять ставите мне синяки! – крикнула я. – Что скажет ваш сын, когда увидит их?

Услышав это, миссис Уиггс остановилась так же резко, как начала. Ее округлившиеся глаза полнились злобой, грудь часто вздымалась и опускалась, сжатые в кулаки руки дрожали. Я думала, она меня убьет. Но миссис Уиггс торопливо покинула комнату, снова заперев дверь на замок.

Если Томас обнаружит, что мне все это известно – правда о его происхождении, постыдные факты его биографии и то, что он выдает себя за другого, конечно, живой из этого дома мне никогда не выйти. Я лежала в постели, осмысливая новую информацию. Все те годы Томас был кукушонком в доме Ланкастеров. Он был ничем не лучше меня. Неудивительно, что мы нашли друг друга. Вот уж воистину два сапога пара.

Нужно было действовать. Я подошла к двери, надеясь, что меня посетит вдохновение и я отыщу путь к спасению. Замочная скважина была заблокирована: миссис Уиггс оставила ключ в замке с наружной стороны. Сунув мизинец в замок, я нащупала кончик железного ключа.

Надо было придумать, как добраться до Рединга. Я хотела поговорить со своим поверенным. Обращаться в полицию не имело смысла. Они побеседуют с моим мужем: мое слово против его. А вот с помощью поверенного можно посеять смуту в поместье Ланкастеров. Он направит письмо Хелен, сообщит о том, что мне известно наверняка, и предупредит, что я готова предать огласке эти эпатажные сведения. Угроза скандала наряду с теми фактами, что я выяснила, наверняка заставят Ланкастеров отозвать Томаса из Лондона. Даже если из затеи с письмом ничего не выйдет, возможно, этого будет достаточно, чтобы Томас оставил меня в покое. Даже если он убедит доктора Шивершева подписать ордер на помещение меня в сумасшедший дом, этот документ будет действителен всего семь дней. Тогда я должна выбраться отсюда и где-то отсидеться, пока ордер не утратит силу.

Подумав про доктора Шивершева, я вспомнила его экономку и трюк, который она использовала, чтобы проникнуть в его кабинет. Может, и мне так попробовать?

Я оделась, просунула под дверь шелковый шарф, свернула в тугую трубочку клочок газеты, вставила его в замочную скважину и вытолкнула ключ. Тот выпал из замка, я осторожно подтянула его на шарфе к тому месту под дверью, где щель была шире, – и ключ у меня в руках!

Я не знала, куда пошла миссис Уиггс, она могла быть где угодно, поэтому я выбрала самый быстрый путь: парадная дверь находилась всего в нескольких шагах от подножия лестницы, а от нее до конца дороги можно добежать за минуту.

Быстро спускаясь по лестнице, я допустила ошибку – бросила взгляд в большую столовую. На столе стоял черный медицинский саквояж моего мужа. Он мог вернуться домой в любую минуту, но, прагматичная по натуре, я подумала, что в его саквояже есть деньги. Я еще не знала, как доберусь до Рединга, а денег на поезд у меня не было. Пороюсь ровно пять секунд, решила я, и, если ничего не найду, уйду.

Я сунула руку в саквояж. Моя ладонь наткнулась на что-то влажное в нижнем углу. Я вытащила ее и увидела на пальцах кровь. Любопытство возобладало над отвращением, я снова полезла в саквояж и достала сверток в упаковке из пропитавшейся кровью газеты. В нем лежал окровавленный кусок белой ткани. Я развернула ее, и в ладонь мне упало что-то похожее на мягкую мышцу. На человеческий орган. Может, там еще есть что-то подобное? Я опять сунула руку в саквояж и чуть не порезала большой палец о тонкое острое лезвие длинного ножа. Положив его на стол рядом с кровавым свертком, я оглянулась на входную дверь. Перед ней стояла миссис Уиггс. Я совсем забыла, что дала себе пять секунд.