Наташа Ридаль - Проклятье Адмиральского дома

Все заняли свои места за столом, отсутствовала только Хезер.

– Невинно убиенной, тетушка? – переспросил Найджел. – Кто это может быть?

– Флоренс не разъяснила, но едва ли речь шла об Анне.

Ирэн странно посмотрела на Оливию, что не укрылось от внимания Джозефа.

– А Хезер не спустится? – спросила Виктория.

– Наверное, ей сейчас лучше побыть одной, – заметил Чарльз, пытливо переводя взгляд с одного члена семьи на другого. Его беспокоили слова Джейн. Если выяснится, что Хезер не убивала Дональда, кого заподозрят следующим?

– Как сыграли в лото? – поинтересовался Артур, чтобы переменить разговор.

– Джозеф выиграл в четырех партиях из пяти, – улыбнулась Эмили. – А пятую проиграл только потому, что бабуля была ведущим и перепутала номера.

– Меня подвели глаза, – проворчала Виктория. – Мне казалось, у меня в запасе достаточно пузырьков с каплями, но, видимо, я не заметила, как они закончились. Завтра приготовлю новые.

Уолш нахмурился и потер переносицу, однако оставил свои мысли при себе.

Сразу после ужина Найджел ушел во флигель: утром ему предстоял ранний отъезд в школу. Остальные расположились в гостиной, мужчины закурили, и после недолгого молчания Артур произнес:

– Итак, моя жена совершила убийство. Уверен, это надо обсудить и закрыть тему раз и навсегда. Поскольку наши гости – мисс Грант и мистер Уолш – стали свидетелями происшествия, думаю, они должны присутствовать.

– Я нисколько не осуждаю Хезер, – с готовностью заявила Оливия. – Дональд был порочен, да простит меня Анна.

– Я тоже ее не осуждаю, – тусклым голосом проговорил Уильям.

– Но все вы абсолютно уверены, что Хезер – виновна? – не удержался Чарльз.

Во взглядах большинства присутствующих отразилось удивление.

– Она признала свою вину. Почему мы должны сомневаться? – старая миссис Стаффорд произнесла это так, словно ее сын дерзнул оспорить сразу десять библейских заповедей.

Он вздохнул, понимая, что, как бы ужасно ни звучало обвинение против Хезер, никому не хотелось снова начинать подозревать друг друга.

– Дядя Чарльз, ты хочешь сказать, что Дональда всё же могли убить из-за денег? – робко предположила Эмили.

– Возможно. Если подтвердится, что убийств было два.

– Два? – поморщилась Оливия. – Право, Чарльз, порой ты говоришь полнейший вздор!

– Объяснись, – брови Артура сомкнулись на переносице.

И Чарльз снова воспроизвел разговор Лоусона с таинственной дамой в спальне Джейн, подчеркнув, что коллекционер что-то пил, ожидая, пока женщина, которую он принимал за миссис Андервуд, выйдет из-за ширмы. Джозеф выслушал нотариуса с чрезвычайным интересом.

– Всё это мало похоже на правду, – мрачно сказал Артур, когда брат замолчал, – хотя бы потому, что женщина вряд ли смогла бы вытащить Лоусона в коридор, если даже допустить, что в его бокале был яд.

– Атропин, – впервые за вечер подал голос Уолш. – Он содержится в глазных каплях, которые однажды уже пропадали у миссис Стаффорд.

Женщины и мужчины, испытав одно и то же чувство, встревоженно переглянулись.

– Чарльз, ты подслушал этот разговор больше месяца назад, – медленно проговорила старая леди. – Почему же вспомнил о нем только сейчас? Отчего скрыл это от старшего инспектора Джонса?

Осознав, что не сможет ответить, не выдав своих чувств к Джейн, Чарльз густо покраснел. Он мучительно подбирал нужные слова, когда услышал голос миссис Андервуд:

– Он думал, что с Лоусоном была я, и как истинный джентльмен защищал мою репутацию. Я же ничего об этом не знала до сегодняшнего вечера, пока мы не поговорили начистоту. Во время приема кто угодно мог подмешать снотворное мне и Найджелу, чтобы осуществить свой замысел. Мы бы никогда не узнали об этом, если бы не Чарльз.

– А что ты делал ночью у двери моей сестры? – Оливия, сузив глаза, развернулась к мужу.

Вполне предсказуемый вопрос не поставил его в тупик.

– Собираясь ложиться, я случайно выглянул в окно. Мне показалось, что входная дверь флигеля приоткрыта, и я пошел проверить. Уж прости, что не стал звать слуг, рискуя разбудить всех в доме. Проходя мимо спальни Джейн, я и услышал голоса.

– Теперь я понимаю, почему ты на нее сердился, – Оливия неодобрительно покачала головой. – Мы дали ей кров, а она превратила наш дом в бордель!

– Разве ты не слушала, дорогая? Это была не она, – устало сказал Чарльз.

– Тогда, вероятно, Хезер! Она распутничала с тобой и с Уильямом, а значит, ей ничего не стоило обольстить Лоусона.

– Не обольщала она Лоусона, тетя! – раздраженно воскликнул Уильям. – Она только притворялась Джейн.

– А я что сказала? – возмутилась Оливия. – У моей сестры был роман с этим ужасным коллекционером.

– Нужно поговорить с Хезер, – решительно произнесла Виктория Стаффорд, игнорируя умозаключения невестки. – Кто еще сыграл бы Джейн убедительнее, чем бывшая актриса, блиставшая на подмостках «Альгамбры»? Пусть она немедленно спустится и всё объяснит.

– Я схожу за ней, – вызвалась Эмили.

Пока она отсутствовала, в гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Но вот в коридоре раздались торопливые шаги, вбежала мисс Стаффорд и растерянно оглядела собравшихся. В глубине ее зрачков плескалось отчаяние.

– Кажется, Хезер умерла…

Доктор Стэнли и старший инспектор Джонс прибыли в Адмиральский дом одновременно. Врач заключил, что смерть наступила около трех часов назад.

– Самоубийство, вне всякого сомнения. Соболезную, – вздохнул Стэнли, бросив взгляд на Артура, который выглядел совершенно потерянным.

– Доктор, не могли бы вы перед уходом заглянуть к моей жене, – смущенно попросил Чарльз. – У нее истерика.

Стэнли прошел мимо Джозефа, в задумчивости прислонившегося к дверному косяку. Перед глазами молодого человека всё еще стояла недавно увиденная картина: Хезер, казалось, просто задремала, и в этом не было ничего зловещего, если бы на прикроватной тумбочке рядом с пустым стаканом не обнаружился пузырек из-под глазных капель, а на подушке – записка, написанная зеркальным почерком. Стаффорды прочли ее до появления полицейского.

«Я не могу жить в ожидании казни, но не раскаиваюсь в том, что совершила». Являлись ли эти слова признанием в двух убийствах? Записка не подтверждала, однако и не опровергала этого.

Джозеф вышел в коридор и направился к лестнице. Дверь в студию Дональда была приоткрыта, студенту показалось, что внутри кто-то тихо плачет. Он вошел. Сумрак летнего вечера наполнял надстройку, из которой убрали мольберт и художественные принадлежности. Картины, составленные у стены, печально являли миру подрамники и оборотную сторону холста. На опустевшем столе спиной к двери сидела Эмили, ее плечи вздрагивали. Джозеф медленно приблизился. Девушка стала торопливо вытирать слезы платком, но ее лучистые глаза продолжали блестеть.