Светозар Чернов - Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе
- Название:Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство Эдвенчер Пресс
- Год:2016
- ISBN:978-9-934-53611-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Светозар Чернов - Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе краткое содержание
В августе 1888 года тайные агенты Степан Фаберовский и Артемий Владимиров (он же Гурин) прибывают в Лондон. Глава департамента Заграничной агентуры Рачковский поручил им провернуть политическую интригу с целью нейтрализовать русскую революционную эмиграцию. В результате их действий дело останется в истории как «Дело Джека-потрошителя».
Предыстория романа С. Чернова «Три короба правды, или Дочь уксусника».
Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Кто там у нас еще сидит? – не понял Артемий Иванович.
Он оттащил в сторону ковер, сдвинул засов и открыл люк. В облаке динамитной вони показались две головы со слезящимися красными глазами.
– Подкоп! – не своим голосом заорал Владимиров, бросаясь в столовую. – Подкоп!
Схватив попавшийся под руку столовый нож, Фаберовский выскочил в гостиную, за ним Даффи с Батчелором.
– Это же Легран и мосье Ландезен, – тихо сказал у них за спиной Васильев. – Он забирал меня из Шарантона.
И француз, и еврей, нанюхавшись за ночь динамита, были просто не в состоянии сопротивляться. Их связали той же веревкой, которую только что сняли с Курашкина, и привязали к той же пальме спинами друг к другу.
– Я могу догадаться, когда эти джентльмены попали в подвал, – сказал Фаберовский. – Я сам закрыл за ними крышку люка. Но как они смогли проникнуть в дом, если господа Батчелор и Даффи всю ночь не смыкали глаз, а Конрой расхаживал со шваброй, как гвардеец в Виндзорском замке?!
Под пристальным взглядом поляка ирландец и рыжий сыщик повинно опустили головы.
– Вам повезло, что вы проснулись сегодня не на небесах, – бросил им поляк и пошел в коридор навстречу Шапиро, которая возвратилась с переговоров с филером.
– Он говорит, что заступил на пост только четыре часа назад и сменится лишь вечером, – сообщила она. – Тогда, говорит, и погуляем. И говорит это, заметьте, на русском языке.
– Эгей! С лышаем в увсю рожу? – спросил Курашкин. – Так це ж Сруль Эвенчик! Вин теж до Салливану ходыть!
– Иди, Тарас, к этому Срулю, – сказал Фаберовский, – скажи, что инспектор Салливан назначил на сегодня четырехчасовое дежурство. Скажи ему, что сейчас ты сменишь его, потом еще кто-то из ваших общих знакомых сменит тебя, а того еще один. И только потом к десяти вечера пусть он опять приходит сюда.
– Вси зроблю як старшой пысарь с нашого броненосця, – уверил Курашкин и отправился на улицу.
Неизвестно, как и что делал на броненосце неведомый писарь, но хохлу удалось спровадить Сруля безо всяких проблем. Теперь оставалось только отвязаться от Гримбла – и путь к свободе был открыт. Фаберовский вывел еврейку в сад и сказал ей, подводя к ограде:
– Доктор Гримбл все еще торчит перед домом на Ньюджент-Террас. Пора его убрать. Как ты думаешь, кого он напоминает? Джека Потрошителя из газетных публикаций. Он доктор, на нем дурацкий парик для маскировки и широкополая шляпа, прикрывающая глаза, а в руках черный докторский саквояж, с которым он никогда не расстается, потому что в нем, скорее всего, очень дорогой набор хирургических инструментов.
– Вы хотите сдать его полиции? – спросила Шапиро.
– Почему бы и нет? При таких данных полдня в участке Гримблу будут обеспечены.
– И как вы намерены это сделать?
– Ты заорешь: «Потрошитель, Потрошитель». А дальше полиция и сама уже его не отпустит.
– Хорошо бы заманить его сюда.
– Нет ничего проще. Он обезумел от ревности и сам готов попасть сюда, если найдет тому оправдание. Вспомните, что пани делала ночью с паном Артемием.
– Что я делала! Я провела эту ночь без сна, глаз не сомкнула! Половину ночи я слушала его трактат, а вторую пыталась намазать ему его брюшко йодом.
– Не мне тебя учить. Издай парочку томных звуков, он непременно клюнет на это.
Шапиро последовала совету Фаберовского и действительно, не прошло и минуты, как над оградой со стороны пустого дома появилась голова Гримбла в сползшем набок парике.
– Потрошитель! – завизжала Шапиро. – Спасите, Потрошитель!
Ее визг услышал находившийся на постоянном посту на Аберкорн-плейс констебль, вбежал в сад пустующего дома и ухватил за ноги висевшего на ограде Гримбла.
– Кто вы такой? – спросил полицейский у доктора, стянув его вниз.
– Я доктор Гримбл! – возмущенно ответил тот, пытаясь вывернуться из мертвой хватки констебля. – Вы не имеете права меня трогать!
– В суде вы можете сослаться на Habeas corpus [25], если считаете свой арест незаконным.
– У него в саквояже нож, – выкрикнула из-за ограды Шапиро. – Он хотел меня зарезать!
Констебль застегнул на запястьях извивающегося Гримбла наручники, приложил его дубинкой промеж лопаток и с удовольствием наступил тяжелым подкованным ботинком на упавший на дорожку монокль, который с хрустом раздавился. Затем раскрыл саквояж и вынул из него набор хирургических инструментов в дорогом футляре из красной русской кожи с золотым вензелем.
– Мадам, не соизволите ли вы пройти со мной в участок, – сказал через ограду полицейский еврейке.
Фаберовский знаком показал ей, чтобы она шла. Шапиро покинула дом через Эбби-роуд и вскоре нагнала констебля с извивающимся в наручниках Гримблом.
А поляк вернулся в дом и попросил Розмари подняться к нему в кабинет.
– Я оставляю Лондон на неделю, – сказал он, – и поручаю тебе, Рози, присматривать за домом. Вот деньги на неделю вперед. И еще одно: если со мной что-то случится и я не приеду в этот срок, попробуй обратиться к мисс Пенелопе Смит. Кроме того, на Батчелора я оформил доверенность на управление в мое отсутствие делами агентства, так что у него будут кое-какие деньги, можно продать кое-что из обстановки, например из спальной Леграна.
– Огастин едет с вами?
– Да, и больше он сюда не вернется.
Договорившись с Батчелором, что прибудет прямо на Лаймхаузский причал, Фаберовский поехал на Харли-стрит. По пути он заехал на почту, где дал телеграмму о своем отъезде генералу Селиверстову.
– Мой любимый тесть дома? – спросил он у открывшей ему невесты.
– Как странно, Стивен, что ты все-таки пришел, – заметила Пенелопа. – Я думала, что мы встретимся с тобой только под венцом.
– С тех пор, как твой отец с доктором Гримблом установили за мной эту унизительную слежку, мне неприятно приходить сюда.
– А ты говорил, что после нашей помолвки ваша вражда прекратится. Но отец ничуть не изменил отношения к тебе.
– Не все сразу, Пенелопа. По крайней мере он больше не пытается натравить на меня полицию.
– Зато он только об этом и говорит. В этом доме, Стивен, никто не любит тебя. Кроме меня. Да и я сама уже не уверена в этом.
– Но я и не добиваюсь любви ни доктора, ни твоей мачехи.
– Мало того, что я тебя почти не вижу, в те редкие минуты, когда ты соизволяешь навестить меня, ты даже не даришь мне цветов. А вот Гримбл дарит их мне до сих пор каждый день.
«Гримбл дарит ей цветы! А Владимиров ей дарит кувшинки из Серпентайна в банках из-под копченой рыбы!»
– Ты должна понять меня, – сказал поляк, пытаясь унять закипавший в нем гнев. – Мне не на что покупать цветы. Не воровать же мне цветы с кладбища! Уже полгода я бьюсь, чтобы как-то свести концы с концами. Теперь я хотя бы смог выкупить закладные на дом и по крайней мере вступаю в нашу семейную жизнь, не отягощенный никакими долговыми обязательствами. Я даже не мог отказать мистеру Гурину участвовать в его предприятии, потому что это был мой единственный шанс вырваться из проклятых долгов, в которые меня заставили влезть обстоятельства.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: