Светозар Чернов - Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

– Мне кажется, что связаться с мистером Гуриным, чтобы поправить состояние дел, мог только идиот.

– Это так, но у меня не было выхода.

– Если бы ты знал, как у меня пусто на душе! Признайся: тебе не нужна наша свадьба. Или ты мстишь мне за тот случай в парке? Зачем тогда ты затеял все это? Было бы гораздо достойнее с твоей стороны порвать со мной отношения. Я вышла бы замуж за Гримбла. Без всяких чувств, вполне сознательно, зная, что меня ожидает.

Она представила себе, что ожидало бы ее в этом случае и, не в силах сдерживаться больше, разревелась. Фаберовский бережно дотронулся до ее плеча.

– Ты хочешь выйти за Гримбла? У тебя будет такая возможность.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что завтра на венчании меня не будет. Прямо от тебя я еду на пристань, где меня дожидается катер. Этот катер отвезет меня за Ширнесс, где уже готова шхуна, чтобы перевезти меня в Остенде. Сегодня ночью я и все, кто находился у меня дома, чудом избежали смерти. Еще одной ночи в Лондоне мне не пережить.

– Так значит те люди, о которых говорил мне отец…

– Я не знаю, о чем говорил тебе отец, но я должен бежать.

– Я предчувствовала, что этим все кончится. И ты больше никогда не вернешься?

– Вернусь, если останусь жив. Только зачем? Ведь ты все равно не будешь дожидаться меня.

– А если ты не успеешь уехать на континент? Если тебя схватит по пути полиция?

– Попытка сбежать с венчания развяжет твоему отцу руки и тогда-то он непременно отправит меня на виселицу. Если ты не хочешь этого, не говори ему о моем бегстве хотя бы до сегодняшнего вечера.

– Но Гримбл все равно найдет тебя раньше, чем ты покинешь берега Англии.

– Гримбл сидит в полицейском участке. Если нам повезет, мы успеем миновать береговую охрану. Тут важен каждый час.

– От меня никто ничего не узнает. Скажи мне на прощание, что ты меня любишь.

– Да.

– Я буду ждать тебя, – Пенелопа поправила ему галстук, – и заботиться о твоих индюках. Надеюсь, они выздоровели.

– Что ты, что ты! Какие индюки? – Фаберовский взял ее за руку. Он подумал, что от чрезмерного нервного напряжения его невеста тронулась рассудком.

– На твоей ферме в Суссексе.

– Какой ферме?!

– Ну, которую ты постеснялся включить в наш брачный контракт. Мистер Гурин просил меня не говорить тебе, что он проговорился. Ну, помнишь, я еще передавала тебе через него двадцать фунтов на лекарства и ветеринара?

Фаберовский приехал на причал, когда катер под названием «Меркурий» уже стоял под парами. На мокрой от дождя пристани, укрывшись под одним зонтом, стояли только Шапиро и Батчелор.

– Здравствуйте, мистер Уилсон, мои, я вижу, уже приехали? – окликнул поляк хозяина катера, стоявшего близ сходен.

– Да, мы уже тут, – довольно объявил Артемий Иванович, высовываясь из-под тента. – Вот только Ландезен едва не сбег и полицию пытался кричать. Я хотел ему шею свернуть, но она у него как у гуся, почти три раза проворачивается.

Фаберовский перелез через борт в катер и съездил Ландезену по роже. А заодно пнул носком ботинка сидевшего рядом Леграна.

– И я, и я! – Артемий Иванович тоже стукнул ботинком Леграна, но морду еврея на всякий случай оставил в неприкосновенности.

– Я не дам бить Коленьку! – вскрикнула Дарья и вскочила, по-матерински прижимая голову фельдшера к своему мощному животу. Катер качнулся и только реакция стоявшего на пристани Батчелора предотвратила выпадение Владимирова из катера в воду между бортом и причалом.

– Вот дура-то! – выдохнул Артемий Иванович. – Что ты меня все время топишь?! Тарас, тресни-ка ее чем-нибудь по тыкве, чтобы не бузила.

– Правильно! Покажи ей! – поддержал предложение Владимирова Даффи.

– Вставь-ка ей фитилек! – засмеялся Конрой, тряся линяющей бородой.

– Зараз я цией корове снаряд-те до казенныка заштовхаю! – Вдохновленный общей поддержкой, Курашкин стал засучивать рукава.

– Я ему сама тресну! – раздухарившаяся Дарья с разворота отвесила Курашкину оплеуху, повергшую его в беспамятство.

– Ну-ка цыц! – прикрикнул на нее Фаберовский. – Ссажу на берег, будешь тут куковать без своего Коленьки. Сколько может выдавить из себя ваша посудина, Уилсон?

– «Меркурий» дает семь узлов, сэр.

– Никак нет, сэр, – ответил Уилсон. – Мне говорили знающие люди, что мой катер не из последних.

– А поспеем ли на такой улите? – спросил Артемий Иванович.

– Должны, – сказал Фаберовский. – Но времени у нас все равно в обрез. Давайте прощаться.

– Только пересадите свою большую леди в середину катера, иначе мы перевернемся, едва отойдем от причала, – заявил Уилсон.

Фаберовский велел Дарье переместиться в центр утлой посудины, вылез на причал, по-мужски обнялся с Батчелором.

– Чем кончилось дело с доктором Гримблом? – спросил он у Шапиро.

– В участке он визжал так, что разозлил инспектора и тот посадил его в камеру до завтрашнего утра.

– Спасибо тебе, Хая, за все.

– Не стоит благодарности, – смутилась еврейка. – Вы все-таки зарезали для меня эту мерзавку Келли.

– И от меня тоже искренние соболезнования и признательность, – встрял Артемий Иванович, сунув еврейке в руку смятую бумажку, видом напоминавшую ресторанный счет. – Отдай это мое последнее послание миссис Смит.

Когда в десять часов вечера уже в темноте катер, надрываясь из последних сил, подошел к рыбацким судам, стоявшим у Ширнесса, дождь прекратился и пассажиры смогли выйти на палубу, встав на корме, чтобы ветер не сносил на них черный дым, вырывавшийся из трубы.

– Какой прекрасный пейзаж, – сказал Артемий Иванович, вглядываясь в еле различимые в темноте унылые болотистые берега устья Темзы, поросшие кустами. – А где наш пароход?

Почувствовав соленый запах моря, бывший морской волк Курашкин забился в руках ирландцев.

– Ох, лышенько мени! – заголосил он. – Знов на корабель!

– Вон стоит, – Фаберовский указал Артемию Ивановичу на небольшую двухмачтовую шхуну с белым фонарем на мачте, стоявшую на якоре ближе всех к морю. – Уилсон, держите курс прямо на шхуну «Флундер».

«Меркурий» потащился к шхуне, с трудом переваливаясь через гребни приливных волн. Подойдя к судну, Уилсон вывесил снаружи плетеные маты, чтобы суда не бились друг о друга бортами. Волны разводили шхуну и катер в стороны, затем вновь сталкивали их вместе. Хозяин «Флундера», суровый рыбак в непромокаемом плаще и зюйдвестке, надвинутой на самые глаза, крикнул поляку, подняв над головой фонарь:

– В такой ветер опасно выходить в море, сэр. Ветер достигает тридцати четырех миль в час.

– Мы вам доплатим, – крикнул в ответ Фаберовский. Он улучил момент и перепрыгнул на шхуну.

– Вчера рыбаки из Лоустофта пожаловались портовому начальству, что рыбацкие лодки из Остенде режут им сети, и крейсер «Фоксхаунд» захватил несколько бельгийцев. Боюсь, что в Остенде нам намнут бока.