Светозар Чернов - Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

– Эти корабли не для вас, – сказал подпоручик. – Для вас приготовлены вон те.

Он махнул рукой в сторону двух угрюмых арестантских паузков, низких, наскоро сколоченных из досок плотов, которые должны были немилосердно течь.

– И на нем мы целый месяц будем плыть до Якутска? – спросил один из двух административно-ссыльных, высокий, сутулый, со свалявшейся бородой и золотыми очками на носу.

– Не вы первые, – ответил жандарм.

– У меня слабое здоровье, – сказал второй административный, пониже и покрепче в кости. – Я этого больше не вынесу. Мы уже три месяца идем пешком этапным порядком от самого Томска, прошли тысячу семьсот верст. И после этого заплесневеть в сырости в этом большом корыте для кормления свиней!

– Прошу пана офицера учесть, – заметил жандарму тот, что в очках. – Я страдаю от застарелого ревматизма. Сырость просто убьет меня. А в Якутске наверняка не дождешься никакой врачебной помощи.

– Не волнуйтесь, господа политические, – примирительным тоном сказал подпоручик. – Я отвел вам помещение на том же паузке, на котором буду плыть сам, и вы сможете находиться на палубе сколько захочется.

Когда весь этап погрузили в трюм, и уголовников и политических скопом, паузок оттолкнули от берега и он медленно тронулся вниз по течению, постепенно набирая скорость. Разложив на нарах по соседству с бродягами, с которых даже здесь не сняли кандалы, сырую постель и бросив в изголовье свои вещи, оба административных выбрались на палубу, перешагивая через большие гадко пахнущие лужи на днище.

– Так, пан Артемий, и скончаются все великие дела, – мрачно произнес тот, что в очках, размазывая по лицу жирных желтых комаров, пеленой висевших над поверхностью реки.

– Не травите душу, – вздохнул Артемий Иванович, оглядываясь на бескрайние леса, взбирающиеся по обоим берегам реки на пологие склоны гор. – Вот так служишь, служишь Отечеству не жалея сил, а начальство тебя раз – и в Сибирь без суда и следствия, поскольку рассмотрение дела в судебном порядке, видите ли, признано невозможным.

– Просто нам с паном не повезло. Генерал Селиверстов как был неспособен ни к каким действиям десять лет назад, когда его на три месяца назначили исполняющим обязанности начальника Третьего отделения, таким и остался.

У берега плеснула какая-то огромная рыбина и лицо Артемия Ивановича просветлело.

– Я вспомнил! – крикнул он так громко, что эхо, отразившееся от скал, всполошило скопцов на носу паузка. – Я вспомнил, что было в Серпентайне! Там плеснула рыбешка и я захотел поймать ее, чтобы подарить тебе. А Пенелопа потом пыталась вынуть меня и тоже упала. К счастью, она позвала констебля, иначе я гнил бы сейчас на дне их вонючего английского пруда.

– Кто бы мог помыслить, что тому всего полгода назад я был счастливым женихом и имел собственный дом и теплую сухую постель! – сказал Фаберовский. – Ну ничего! Если нас начальство отсюда не заберет, мы выберемся сами. И тогда берегись, Пёрд, пощады тебе не будет! Такого Фаберовский никому не простит!

– Мы тебе выпустим потроха! – крикнул Артемий Иванович и эхо ответило с обоих берегов:

– Ха-ха-ха!

ДЕЛО № 153 ч.3/1909 ОСОБОГО ОТДЕЛА ДЕПАРТАМЕНТА

ПОЛИЦИИ

КВИТАНЦИЯ

Дана сия от второго отделения Якутского Областного Правления начальнику конвоя по сопровождению арестантской партии, подпоручику Мамонтову, в том, что под конвоем его доставлены в город Якутск 8 сего августа 5 человек госуд. преступников, а именно административно-ссыльные: Артемий Владимиров, Степан Фаберовский, ссыльнокаторжные: Митрофан Новицкий, Василий Ефремов и Александр Овчинников, со всеми на них документами, т. е. статейными и одеждными списками и фотографическими карточками, в чем удостоверяется подписью и приложением казенной печати 12 августа 1889 г.

1863

У прапорщика Крылова и его жены, урожденной Нижебрюховой, родилась дочь Дарья.

1864

Умер отец Дарьи, прапорщик Семен Крылов (или поручик?). Он был громадного роста, и вмятина в венце над дверью – след его головы – была единственным, что от него осталось.

1865

Поросятьев женится на сестре Нижебрюхова, в первом браке Крыловой, и приобретает нового родственника – шурина Апполона Петровича Нижебрюхова, купца, имевшего дело в Париже по галантерейной части.

Артемий Иванович поступает в прогимназию

1868

Артемия Ивановича забирают из гимназии, он получает домашнее образование. Поросятьев убеждает свою сестру и ее мужа Владимирова в необходимости помолвить его падчерицу Дарью с Артемием Ивановичем. Отец Артемия Ивановича теперь имеет дела с Нижебрюховым и готовит сына для службы у Нижебрюхова в Париже, поэтому репетиторы учат его французскому языку.

1870 ок.

Умирает мать Артемия Ивановича

1874-5

Отец Артемия Ивановича везет его в Петербург пристраивать к делу Нижебрюхова. Отец заболевает тифом и помирает.

1875-8

Артемий Иванович промотал наследство.

1878

Надзиратель в Введенской 3 гимназии.

1880

Поступил в Петергофскую прогимназию

1881

Совершеннолетие Дарьи.

Поросятьев подавился выкатившейся из пистолета пулею, при попытке застрелиться. Поэтому его похоронили на кладбище, но у самой ограды.

Артемий Иванович растратил все небольшое отцовское наследство. Опасаясь, что он женится на Дарье и хапнет все ее деньги, Нижебрюхов отправляет Артемия Ивановича в Париж от Святой Дружины.

Дед Фаберовского, жандармский полковник Казимир Фаберовский, родом из Спалы. Род. Около 1800 г. Во время первого восстания служил в гвардейских конных егерях. Защищал краковское предместье и ушел с вел. кн. Константином. А жена его с сыном бежала в Спалу, в свое родовое гнездо. Это портрет деда висит у Фаберовского на стене («страшный турок»). Дед его и воспитывал, а отца он мало знал. Именно благодаря деду он и поступил в Третье отделение.

Средний был с преступными наклонностями, папаша поставил на нем крест и не желал, чтобы славное имя Фаберовских имело такого носителя. Тот соблазнил мать Ф. и бросил ее, но та с внуком пошла жаловаться Фаберовскому-деду. Фаберовский-дед нашел его, женил и высек, после чего было велено на глаза не показываться.

Типография, печатавшая фальшивые деньги, находилась в доме на Эбби-роуд, станок был в подвале. Когда Фаберовский заграбастал деньги, ему и понадобилась охрана (агентство и Батчелор), чтобы отбиваться от поляков. Он тогда и повесил портрет деда, известного каждому поляку. Теперь Фаберовский знает, что такое ирландские деньги у Тамулти и сколько на них охотников. А о смерти отца и о деньгах ему сообщили сами поляки, так как деньги лежали на имя Фаберовского. Фаберовский не хотел забирать себе все, но поляки не могли разобраться между собой, каждый требовал все и поляк плюнул и денег не отдал.