Даринда Джонс - На зов тринадцатой могилы

— Рокет, ты помнишь стены психушки?

Он кивнул, явно горя желанием снова налепить мне на лицо ручищи. Надеясь, что это сработает, я стиснула его ладонь. И да — сработало: Рокет зачарованно уставился на наши руки.

А я рискнула и спросила об исключении:

— Почему ты написал на стене Эрла Уокера? Он ведь не может быть частью армии Пип. Он же… он же был чудовищем.

Эрл Уокер — человек, который, с позволения сказать, вырастил Рейеса. Он был худшим из людей. Ничего хуже в человечестве просто не найти. И все же на стене дурдома Рокет выцарапал и его имя.

Рокет поморгал и опять уставился на меня так, будто я не в своем уме.

— Он на плохой стене, мисс Шарлотта. Вы же это знаете.

Ничего подобного я, блин, не знала.

— Честно говоря, я и не подозревала, что у тебя есть плохая стена. И что значат имена на ней?

— Что они плохие.

— Ну, это я вроде как поняла, и все же…

— Плохие люди. Им придется постоять в углу, но они вернутся. За ней.

Накатила такая тревога, что в глазах помутнело.

— Вернутся?

— Из огня. Они же плохие. Только плохие отправляются в огонь.

Поверить не могу! Выходит, есть души, которые Сатана придерживает… для чего? Чтобы собрать армию, которая выступит против моей дочери?

Однако Рокет прав. В огонь отправляются только плохие люди. Чаще всего. Как и везде, у этого правила есть исключения. Гаррет — один из них. Но это было давно, так что я уверена: он уже не держит зла на Рейеса за то, что тот послал его в ад. К тому же прошло всего несколько секунд. Вряд ли это вызвало необратимые последствия.

Почувствовав, что меня тянут за волосы, я обернулась и увидела Сливу — блондинистое нечто с таким гонором, что никакой востребованной модели не приснится. В текущий момент Слива усиленно пыталась расчесать мне волосы.

Я бешено дернулась. В последний раз, когда Слива расчесывала мне волосы, она использовала для этого грязный туалетный ершик. На этот раз у нее в руках была настоящая расческа. Из дорожных, которые складываются. И все-таки я знать не знала, где эта расческа успела побывать.

Поджав губки, Слива уперла кулачки в бока и смерила меня с головы до ног недовольным взглядом:

— Рокет расстроился!

Давали бы мне каждый раз, когда Слива была мной недовольна, по доллару, у меня бы накопилось… баксов тридцать. И все же тридцать баксов — это тридцать баксов, как ни крути.

Я улыбнулась и обняла ее. Для проформы она посопротивлялась, но мне все равно достались три четверти секунды крепких объятий.

— Он говорит, что мир уже не тот, и больше не записывает имена. Он сдался!

Я кивнула на несколько имен на стене.

— Это не Рокет, это я писала. Кто-то же должен.

Дерьмо, блин, на печеньке!

— Мне очень жаль, детеныш. Рейес построит ему новый дом. Все будет хорошо.

— Нет, не будет! У Рокета больше нет дома, а Незабудка больше не хочет играть.

Вот тут передо мной словно помахали красной тряпкой.

— Где она?

Слива ткнула пальчиком в ту же стену, что и Рокет.

— Там еще одна комната, что ли, есть?

Подойдя к стене, Слива наклонилась, чтобы заглянуть сквозь нее, и выпрямилась опять:

— Не-а.

Ладненько. Стены на земле перестают быть стенами в другой реальности. Решив все проверить лично, я перенесла собственные молекулы в сверхъестественный режим и тут же была ошарашена дикой, неземной красотой. Сравнивать сверхъестественное измерение с земным все равно что сравнивать бушующий огонь с ясным весенним днем. По мне захлестал ветер, растрепывая волосы и обжигая кожу. Сама текстура этой реальности была шершавой, но я научилась все это любить. Научилась любить яркие, едкие цвета и жестокие в своей простоте и невозможности ландшафты.

Я глянула туда, где должна была быть стена, и увидела Незабудку, которая сидела на камне и смотрела куда-то вдаль, словно любовалась бескрайним океаном. Я шагнула ближе, и она застыла.

Чтобы не пугать ее, я заговорила оттуда, где стояла, но пришлось перекрикивать бурю:

— Незабудка?

Она не обернулась, но опустила голову, а значит, слышала меня.

— Мне очень жаль, что у тебя больше нет дома. Мы построим тебе новый.

— Не в этом дело, — тихо сказала она, но каким-то чудом в вое ветров я услышала. — Я скучаю по маме.

Мое сердце затрещало по швам. Незабудка умерла от пылевой пневмонии в тридцатых. Удивительно, что она все еще помнила маму.

— Ох, солнышко…

Я подошла поближе, и она подвинулась, чтобы освободить мне место на камне.

Короткое каштановое каре ничуть не тревожил бешеный ветер, который трепал мою гриву. Может быть, тут и заключалась разница между материальными или нематериальными воплощениями в этом измерении. На Незабудке был джинсовый комбинезончик и грязная белая футболка.

Я присела на камень.

— Я по своей тоже скучаю.

— Не бывает девочек, которым не нужна мама, — скрипучим голосом отозвалась она.

— Ты бесконечно права, солнышко. — Я подумала о маме и о Пип. — А ты знаешь, что происходит с адским миром?

— Ага, — кивнула Незабудка. — У тебя мало времени.

У меня свело живот.

— Знаешь, как его остановить?

Она покачала головой:

— Зато ты знаешь. У тебя есть мысли. Просто слушай их.

— Слушать? Может, еще чего подскажешь?

Впервые в жизни Незабудка мне улыбнулась, и мне бешено захотелось ее обнять, укачать, раздавить в руках и, возможно, сменить ей имя на Джордж.

Стоило мне почувствовать, что мы наконец налаживаем какую-то связь, как она прижала указательный пальчик к губам:

— Ш-ш-ш. Просто слушай.

Через мгновение ее молекулы разделились и уплыли с очередным порывом ветра. А я-то думала, это мои искры обалденные.

Уже по пути обратно наверх я не своим голосом позвала Куки и только потом вспомнила, что у нас тут дети спят. Квентина, конечно, мои крики не потревожат, а вот Эмбер точно «спасибо» не скажет.

— Они живы! — проорала я и уже в общей комнате прошипела пьяным шепотом: — Они живы!!!

— Кто? — уточнила Куки, а Диби и Рейес молча повернулись ко мне.

— Все! Все, даже Мейко, но ненадолго. Срочно надо их найти!

— Мейко жив?

— Да! И его мама и сестра тоже. Завтра первым делом Эмбер и Квентин должны вытащить из мальчика все, что можно, пока меня не будет. Любая инфа, даже самая незначительная, может помочь.

— Поняла. Кому ты звонишь?

Я взяла ее сотовый, потому что понятия не имела, где мой, и уже вовсю листала список контактов.

— У тебя номер Кит есть?

Кук забрала телефон, нашла нужный номер и отдала мне.

— У тебя Кит записана как «Специальный агент Карсон, ФБР»?

— Да. А у тебя как?

— САК. Но вслух я ее так не называю. Она вообще не ценит эффективность этой аббревиатуры.

Набрав номер, я стала ждать. И ждать, и ждать… И снова ждать.