Даринда Джонс - Хлопоты с двенадцатой могилой

Еще один едва заметный кивок.

— И они подходят к концу.

И снова кивок.

— Фиг с тобой, высокий, темноголовый и молчаливый. Что конкретно произойдет, когда время выйдет? Его прогонят отсюда, как меня, если я нарушу свое одно-единственное правило?

Михаил склонил голову набок, словно изучал, что я за зверь.

— Нет.

— Ну и что тогда? — Вопросы я задавала отнюдь не наобум. Я собирала информацию. Какие существуют варианты, когда речь идет о Рейесе? Что будет делать Михаил? Загонит его в ловушку? Но как? — Что вы будете делать, когда обратный отсчет (кстати, спасибо, что предупредил) дойдет до нуля?

Какое-то время архангел молчал, раздумывая, видимо, как много мне можно сказать. По крайней мере других причин тянуть с ответом я не видела. А когда он наконец ответил, в его голосе сквозила незнакомая печаль. Уж от него-то я точно таких интонаций не слышала. Слова прозвучали мягко и почти ласково, но высосали весь воздух из моих легких:

— Мы вышлем армию и, если получится, уничтожим его.

Окружающий мир замедлился. Не знаю, кто из нас это сделал, но все вокруг остановилось. Машины поехали медленнее, а потом совсем замерли. На полушаге застыли студенты, вышедшие на пробежку. Птица, собиравшаяся сесть на край мусорного контейнера, неподвижно зависла в воздухе, словно кто-то решил запечатлеть изящный кадр недоступных человечеству способностей. Звуки стихли, будто их никогда и не было.

— Михаил, — начала я, но голос подвел. Пришлось сглотнуть и повторить: — Михаил, по этому миру гуляли два злобных бога, а вы ничегошеньки не делали. Даже не подумали как-то вмешаться. Так почему же сейчас? Почему вас беспокоит именно Рейес?

— Они не угрожали всему живому и разумному в этом мире.

— Они были злыми, — возразила я. — Еще как угрожали.

— Они были любителями. Школьниками. Хулиганами с глупыми розыгрышами.

— Они убивали людей! — рявкнула я, ошеломленная тем, как повернулся разговор. — Они убили тех, кого я любила. Тех, кого любил Рейес.

— И ты их остановила. Обоих. Что доказывает мою правоту.

Еле слышно усмехнувшись, я отвернулась от Михаила и уперлась рукой в холодную кирпичную стену, чтобы хоть как-то угомонить дрожащие ноги.

— Ну а Рейес? Какой он? Такой же злой, как и двое других?

— Рейазикин — генерал, закаленный в битвах и натренированный убивать как собственными руками, так и одной лишь мыслью. Великолепный солдат и манипулятор, он бесчисленное количество раз доказывал, на что способен. Этому нужно положить конец, Эль-Рин-Алитхиа.

Армия, значит. Целая армия ангелов, и все они будут рубить и резать, пока не поставят моего мужа на колени. Пока не украдут его последний вздох.

— Так велел твой босс?

— Такова воля Отца моего, да.

— Я могу его остановить. — Я зло уставилась на небесное создание, возвышавшееся надо мной. — Могу его усмирить. — Уверена, где-то там, глубоко внутри в Рейесе еще остался… Рейес. Наверняка я сумею приручить зверя. — Дай мне еще три дня.

Михаил опустил голову и закрыл глаза, словно напрямую общался с небесами, а спустя пару секунд снова посмотрел на меня:

— Тебе дарован один день.

С этими словами он исчез. Испарился прямо на глазах.

По улице опять поехали машины. Бегуны продолжили свой путь. На мусорный бак с изящным взмахом крыльев приземлилась птица. А ко мне со всех сторон устремились звуки.

Один день. Я вытащила из кармана телефон и посмотрела, который час. У меня всего двадцать четыре часа, чтобы выследить мужа и хоть капельку его образумить.

Написав Гаррету сообщение о том, что у нас новый дедлайн, я помчалась наверх через ступеньку.

Сестра Мэри Элизабет стояла посреди кабинета Куки и никак не решалась со мной поздороваться. Поэтому я сама подошла и крепко ее обняла.

— Как поживаете? — спросила она с беспокойным выражением на красивом лице.

— Порядок. Иногда с Михаилом бывает непросто.

— С Михаилом? Вы о том самом Михаиле?

Сестра Мэри Элизабет слышит ангелов на небесах и сходу узнает тамошние последние новости и сплетни, а вот увидеть ангелов не может. Ее восхищение я прекрасно понимаю. Каждый раз при встрече с ангелом меня от мощной силы чуть не сбивает с ног.

— Что вас к нам привело, барышня-красавица? — спросила я, снимая куртку.

— Ангелы.

— Как всегда.

Я протянула ей чашку, а потом налила кофе и себе.

— Они там места себе не находят.

— Как всегда, — повторила я.

— Что Михаил-то сказал? — поинтересовалась Куки.

— Если вкратце, ангелы расстроены, потому что еще один буйный, а не злой, между прочим, бог разгуливает по этому миру. И мне дали один день, чтобы его остановить. Вы об этом слышали? — спросила я у сестры.

Та кивнула и села за стол напротив Куки.

— Честно говоря, я удивлена.

— Почему?

— Потому что вам дали еще один день.

— Ну, я вежливо попросила.

— Но у них так не делается. Они никогда не тянут время.

— Надо же, как трогательно! Теперь я чувствую себя особенной.

— Чарли, — начала Кук, почувствовав мое смятение, — что произойдет, если ты не успеешь?

Чтобы не разреветься, я зажмурилась. В глазах пекло, но в груди болело намного сильнее. Учитывая все, что мы сделали, вот так швыряться в меня ультиматумами, по-моему, несправедливо.

Открыв глаза, я заметила, что тревога Куки переросла в страх.

— Они вышлют армию, — ответила я и сама расслышала нотки гнева в голосе, — чтобы уничтожить его.

Рука подруги взметнулась ко рту, а сестра Мэри Элизабет нервно себя обняла.

— Сестра, я была бы не против парочки молитв, если, конечно, вы с сестрами не откажете.

— Разумеется. Мы все будем за вас молиться. Однако у меня новости от матери-настоятельницы.

— Правда? — я сделала огромный глоток, и горячий кофе опалил мне горло.

— Она хочет, чтобы вы кое-что знали, но это исключительно секретно. В общем, мы полагаем, что Ватикан не просто так позволил Квентину у нас пожить. У них определенно есть скрытые мотивы.

— Мотивы почти всегда скрытые. О чем, собственно, речь?

— Нам задают вопросы. — Тут она откашлялся и продолжила: — О вашей дочери.

Значит, неприятности еще не кончились. Внутри меня поднялась волна жгучей ярости, и я застыла. Одно дело — охотиться на меня саму, и совсем другое — на мою дочь.

— Что им известно?

— Понятия не имею. Информацией они не делятся, а лишь выуживают. Причем, по словам матери-настоятельницы, весьма изворотливо, отчего ее подозрения только крепнут.

— А причем тут Квентин?

— Мы считаем, что его используют в качестве оправдания для визитов в монастырь и разговоров с монахинями. Его, кстати, тоже допрашивают. Но, если честно, мне кажется, он в курсе, что происходит, и всегда отвечает очень… туманно.