Алан Гатаев - Выбор Блейка

Нужен был стимул, чтобы появились новые идеи, и я отправился к Фрэнку за допингом. На этот раз я нашел его там же, где и обычно. Он был пьян и сидел на асфальте. Я обратил внимание на его бороду – она была чистая и причесанная, но спрашивать о ней не стал.

– Нужно поговорить, Фрэнк.

– Говори, – икнул он на всю улицу. Запах, вырвавшийся из него, не поддавался идентификации.

– Может, пойдем туда, где нас никто не сможет услышать?

– Дружище, тут нас точно никто не услышит! – воскликнул он, раскинув широко руки. – Вот, видишь? Я собственных газов не слышу. Этих жирных охотников за благополучием с каждым днем все больше и больше. Черт бы их побрал. Вот, посмотри на эту молодую девушку, – ткнул он в сторону брюнетки, которую через секунду проглотил живой поток. – Вся такая дорого одетая, идет быстрым шагом по центру с папкой документов. «Какого черта?» – хочется мне крикнуть на эту дуру. Иди рожать детей, тупая ты жертва пропаганды. Переезжай в Джерси и расти Тодда и Луизу, – потом Фрэнк несколько раз крякнул, развел руками и по-дружески сказал. – Давай, поднеси свое лицо поближе ко мне и говори.

Спорить с ним было глупо, но мне не хотелось терпеть его вонь. Я попытался взять его за шкирку, но он с неуловимой ловкостью вырвался из моих рук и плюхнулся обратно на землю.

– Нет, дружище! Я отсюда не встану, – хитро прищурился Фрэнк, а потом истерически захохотал, схватив себя за бока.

– Черт с тобой. Я и малыш разгадали ребус. Ты знаешь, как найти убийцу?

– Откуда же мне знать? – ответил он серьезным тоном. – Это может быть кто угодно.

– Я знаю имя – Брегович.

Фрэнк выпрямился и вытянул подбородок вверх.

– Ты его не найдешь, пока он сам этого не захочет, – сказал он мрачно.

– Кто он?

– Знаю, что он приехал из Сербии с Филиппом Нортоном в конце девяностых или начале двухтысячных. Братья несколько раз пользовались его услугами, так сказать. Можно назвать его наемным убийцей, хотя, судя по его последним похождениям, он перерос это понятие.

Теперь мое чувство тревоги обретало смысл. Я пересказал ему теорию Дженкинса-Блейка и поинтересовался, что он думает о судьбе оставшихся двух девушек?

– Я что, магистр Ёда? Неведомо мне их будущее.

Таким Фрэнка я еще не видел. Запах алкоголя смешался с ароматом злорадства и ненависти. Возможно, он испытывал разочарование во мне.

– Сегодня их фотографии покажут в прайм-тайм.

– Что? – воскликнул Фрэнк. – Что покажут?

– Я так и не понял, есть у него данные девушек или нет, и решил рискнуть. Если Брегович ничего о девушках не знает, они будут предупреждены.

– А если есть? Что если есть? – Фрэнк вскочил на ноги и с безумным видом начал ходить вокруг меня. – Ты приставил к ним охрану?

– Разумеется, нет. Я ведь понятия не имею, кто они и где находятся.

– Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Ты убил их! Ты убил их!

Внезапно он рванул вниз по улице, выкрикивая в мой адрес несвязные проклятия.

– Фрэнк, стой!

Но он не слушал. Фрэнк скрылся за поворотом, где должен был быть тупик, а, когда я заглянул за угол, там никого не оказалось. Чертов алкаш, подумал я. Неужели он не понимал, что больше ничего предпринять было нельзя? Я присел на грязную мостовую и попытался хоть немного расслабиться. Положив ладони на колени, я заметил, как правая рука дергается в треморе. Справа до меня донесся резкий барабанный стук, а потом бас-гитара и ритм-гитара. Я даже подскочил на месте. Прислушавшись, я расслышал мелодию. Раньше я ее не слышал, это было какое-то ритмичное джазовое произведение. Послушав несколько тактов сидя, я решил подойти поближе. Четверка парней заиграла бодрее, когда я бросил им в футляр пятерку: барабанщик выдал несколько финтов, гитарист отчаянно дернул струны, разрывая усилитель.

Через пару мелодий я побрел к себе домой проматывать время.

Пятница. 09:00.

– Артур, ты меня слышишь? Артур, вставай!

Мне показалось, за мной пришла сама смерть, но это всего лишь было очередное глубокое похмелье и назойливый коп. Дженкинс барабанил в дверь моей квартиры. Я впустил его и попросил молчать. Голова болела жутко. Он указал на мой сотовый – двадцать шесть пропущенных. Десять от него, остальные с работы.

– Какого черта? – проскрипел я, задев мизинцем ноги пустую бутылку из-под виски. Дженкинс сначала распахнул окна, впустив то, что в Нью-Йорке называют свежим воздухом.

– Твой коллега Шульц найден мертвым в своей квартире в полтретьего ночи.

Меня будто молнией ударило. Я тут же протрезвел, почувствовав адскую боль в печени.

– Тебя ищут на работе. Там у вас какой-то ад творится.

– Да, – ответил я, пытаясь не свихнуться, но мне нужна была помощь. Я побрел из гостиной на кухню и попросил Дженкинса рассказать подробности. На кухне я достал два яйца и разбил их в стакан.

– Добавь чуть больше томатного сока и немного уксуса, – посоветовал Дженкинс. – Так вот, я посмотрел отчет криминалиста. Сомнений нет, это почерк Бреговича. Вряд ли ты смотрел телевизор вчера вечером, но твое сообщение прошло. Но зачем убивать Шульца, я не знаю.

– Почему этот подонок еще жив? – взревел я, разбив стакан с похмельной жижей об стену. – Ты можешь мне сказать, как этот урод спокойно передвигается по городу, напичканному камерами, копами, федералами и прочей швалью со значками? Мать их, они совсем охренели?

– Я понимаю…

– Ни хрена ты не понимаешь, черт тебя дери. Он должен был убить меня, разве не ясно? Дело я передал Шульцу, его телефон был указан в сообщении, он пробивал жертв по базе данных, его имя в журнале записей. Брегович решил, что Шульц знает, кто они такие, и пришел к нему. Это была твоя тупая идея. Твою мать, я прямо сейчас тебе пулю в голову пущу!

Я бросился переворачивать шкафы и полки в поисках пистолета, но его не было. Я увидел кобуру Дженкинса и кинулся на него. Дженкинс схватил меня за руку, я врезал ему по щеке. Он отпустил мою руку, отошел на шаг назад и с хорошим размахом заехал мне прямо по носу. Из глаз у меня полетели искры, и я свалился на пол. Я тяжело дышал и не мог успокоиться.

– Ты совсем с ума сошел? – крикнул Дженкинс, отдышавшись.

– Пошел ты!

– Я тебя сейчас в камеру брошу, ты понял? – он сунул мне в руку зазвонивший телефон.

– Иди к черту! Да, слушаю, – я поднес телефон к уху, пытаясь расслышать голос на том конце сквозь пульсировавшую в ушах кровь. Это был Стоун.

– Куда ты опять пропал, а?

Швырнув мобильник в сторону, я заплакал. Слезы потекли по щекам, но легче не становилось. В какой-то момент я начал рыдать во все горло, барабаня ладонями по полу. Дженкинс сидел рядом на диване. Когда злость перешла в отвращение к самому себе, я пошел в ванную, а Дженкинса попросил достать из холодильника коричневую банку и погреть ее немого в микроволновке. – Если сам захочешь попробовать, то не больше двух глотков, – предупредил я. – Иначе тебя прибьет к чертовой матери.