Александр Серый - Обрученные с дьяволом

— Обожаю! — весело откликнулся я. — Мы сделаем тазик салата со сметаной и луком!

— Я же серьезно! — с обидой промолвил гость.

— Ах, серьезно?! — Никодимыч посуровел. — Тогда приведи свою Татьяну — пусть подтвердит.

— Она мне глаза выцарапает! — взмолился претендент, привыкший со всеми рассчитываться овощами. — Пожалейте, мужики!

— Костя, побеседуй с товарищем — мне надо позвонить.

Отдав распоряжение, шеф удалился к себе в кабинет и плотно прикрыл дверь. Его намек был мне понятен.

— Кто тебя подослал? — нежно проворковал я и погладил Шурика по густым волосам.

Юрасов, движимый порывом негодования, попробовал было вскочить, но пальцы моей левой руки крепко вцепились в его шевелюру и прижали затылок к подголовнику кресла, а указательный и средний правой воткнулись в ноздри и потянули нос бородача вверх. Он дико вскрикнул и взмахнул руками, стремясь избавиться от моего захвата. Я надавил сильнее — Николаевич взвизгнул от боли, осознал, что трепыхания лишь добавляют мучений, и проскулил, брызгая слюной:

— Пусти — все скажу…

Я перестал подтягивать его нос ко лбу, но пальцы предусмотрительно не убрал. И правильно сделал: почувствовав некоторую свободу, гость взбрыкнул, норовя вырваться из кресла. Дурачок! В помидорах он разбирался несомненно лучше, чем в боевых единоборствах. Жалобно скуля и зажимая уши, по которым звонко хлопнули мои ладони, несговорчивый претендент сполз на пол. Он покатался с боку на бок, затем замер на спине, разглядывая потолок блестящими от слез глазами.

— Успокоился? — спросил я, склонившись к нему. — Тебе, наверное, не сказали, что по этому адресу находится частное сыскное агентство? Кого ты хотел накрячить, жлоб?! Здесь не милиция, где из камеры в туалет водят и жрать дают. Понял ли, чудило?!

— Понял… — прохныкал он. — Бес попутал…

— Как он выглядит, бес твой?

— Ни видел…

Шурик Николаевич признался, что сегодня утром таскал мешки с картошкой в подвал рыночного павильона. Поднимаясь по лестнице к машине, услышал позади себя приглушенный голос. Ему предложили не оборачиваться, если есть желание заработать пятьдесят баксов. Желание у Юрасова было… Тогда таинственный незнакомец и сказал ему о кольце.

— Что именно? — справился я у клетчатого.

— Объявляли, говорит, по ящику… Адрес ваш назвал. Предложил, чтобы я прикинулся хозяином, и посоветовал, как лучше к вам подкатиться. — Юрасов продолжал лежать, но расслабился и вытянул ноги.

— День утери он указал?

— Он.

— Куда велел принести кольцо, коль дельце выгорит?

— Здесь от вас недалеко. На Красноармейской. Третий дом от начала по левой стороне.

Четыре улочки со старыми частными домами пока еще сохранились по соседству с современным массивом, где стояла и наша девятиэтажка. Однако каменные коробки с каждым годом все ближе подступали к обреченным развалюхам, в которых жили старики, старухи да опустившиеся одинокие пьянчужки.

— В котором часу будет ждать?

— В пять ровно.

Сейчас была половина пятого.

— Баксы он тебе отдал?

— Две десятки. Остальные обещал, когда доставлю кольцо.

— Вставай. — Я подал руку и помог гостю занять вертикальное положение.

Привлеченный установившейся тишиной, в приемную вернулся Никодимыч. Я обрисовал ему ситуацию. Шеф решил, что посвящать лжевладельца кольца в наши проблемы ни к чему. Мы отвели мужика ко мне в кабинет и заперли там. Дабы скрасить его заточение, я налил Шурику бренди.

— Похоже на провокацию, — высказался начальник. — Слишком уж нагло!

— И театрально! — поддержал его я.

— Вряд ли психом руководит желание вернуть кольцо.

— Может, дорого, как память? Либо способно как-то вывести нас на него? — Я пытался всесторонне проанализировать происшедшее, дабы найти правильный ответный ход.

— Тогда он наоборот постарался бы не привлекать внимания к кольцу или придумал бы более умный способ, чтобы его заполучить.

У меня не нашлось аргументов против логичных рассуждений шефа.

— Вспомним угрозы оппонента в наш адрес, — сказал Никодимыч. — Мы их слышали утром. Утром же псих нанял грузчика.

— С бородой! — обратил я внимание шефа на это обстоятельство. — Нас подзадорить?!

— Думаю, его замысел глубже. — Шеф достал сигареты. Дурная привычка начальника делала его похожим на персонажей дешевых детективных романов, неизменно ведущих следствие в клубах табачного дыма и прикуривающих новую сигарету от только что высаженной.

Поскольку шеф был занят манипуляциями с зажигалкой, не желавшей гореть, я решил самостоятельно раскрыть подоплеку козней психа:

— Клюнем мы на бородатого или расколем его — в любом случае подставная утка приведет нас к гнезду на Красноармейской. Бьюсь об заклад, что выбранный психом дом нежилой. Ловушка, верно?

— Угу. — Никодимыч выпустил дым носом. — Он живет в плену навязчивых идей. Ты правильно сказал, что теперь парень примется за нас.

— Времени на разведку местности нет. — Я стукнул ногтем по стеклышку часов. — Впору успеть дойти.

— Будем действовать по обстоятельствам.

— Обожаю экспромты! — воскликнул я с воодушевлением, какое переживают участники арктической экспедиции, узнав, что сбились с курса среди ледяных торосов.

Юрасов посоловел от выпитого. Алкоголь помог забыть о пережитых истязаниях. Шурик Николаевич благодушно воспринял необходимость тащиться в третий дом на левой стороне Красноармейской улицы, понимая, что место встречи изменить нельзя. Он старательно изображал высшую степень сосредоточенности, слушая краткий инструктаж Никодимыча. Слишком старательно, чтобы понять и запомнить…

— Не сработает, — проговорил я, глядя на клетчатую спину с расстояния пятидесяти метров.

Бородач завернул за угол кирпичного дома. Мы прибавили шагу.

— Посмотрим, — неопределенно обронил шеф, осторожно перекладывая в левую руку мужскую сумочку-визитку, куда он положил свой пистолет. Я поступил проще: мой "макаров" торчал за поясом брюк сзади под рубашкой.

В пролете между двумя крупнопанельными гигантами замаячили покосившиеся бревенчатые срубы, потемневшие от времени. Юрасов притормозил, обернулся к нам и, приветливо помахав рукой, смело двинулся туда.

— Надеюсь, мы с ним останемся друзьями, — усмехнулся я, тоже махнув Юрасову.

— Будет по дешевке помидорами снабжать, — размечтался Никодимыч.

Мы оба тихо рассмеялись, но смех получился каким-то нервным.

Красноармейская, вторая по счету улица от каменной границы микрорайона, выглядела совсем по-деревенски: глубокие колеи в затвердевшей под лучами солнца грязи, жухлые одуванчики вдоль заборов и тишина, нарушаемая кудахтаньем куриц, снующих в поисках хлеба насущного. Шумы города сюда почти не долетали.