Татьяна Василевская - Хуже и быть не может

По какой-то причине, понадобилось убить Светлейшего. Его убивают при помощи яда, который действует медленно и вызывает симптомы, неотличимые от тяжелой болезни.

Правительница подозревает, что ее муж был отравлен. Но не подозревает кого-то конкретно. Значит, враг был не явным, он тщательно скрывал свое намерение, и ему до сих пор удается оставаться вне подозрений. Это, наверняка, кто-то из близкого окружения.

Брат покойного, поговорив с невесткой, начинает думать, что кто-то желал смерти Светлейшему. Его подозрения, что вполне естественно, падают на колдуна. Он едет к нему в замок и предъявляет обвинения. Колдун убивает, разоблачившего его наместника, и прячет тело у себя в замке, в укромном месте, которое, как он полагает, известно только ему.

Тут появляемся мы. Колдун боится разоблачения. Собирается выяснить, что нам известно, и что для него намного важнее, что известно правительнице. Пока он обдумывает положение, он обнаруживает, что труп пропал. Колдун направляется в темницу, что бы выяснить, куда делся труп, но мы, благодаря слуге нашего друга, сбегаем.

Слуга сказал, что перед тем как он пошел в подземелье, он слышал в башне голоса. Вероятнее всего колдун разговаривал со своим сообщником. Я даже думаю, что он обнаружил пропажу трупа сразу после того как запер нас в подземелье. Он послал во дворец за сообщником, что бы узнать, что происходит и откуда взялись мы. Не правительница ли нас прислала. Вероятно, сообщник успокоил его, сообщив, что во дворце никто ничего по-прежнему не знает, а нас никто не посылал. Скорее всего, они договорились, что колдун узнает у нас, кто мы и зачем явились, а потом прикончит.

После того как мы сбежали, он с сообщником потратил какое-то время на попытки отыскать тайный ход. Убедившись в бесполезности этих попыток, сообщник колдуна со своими воинами выезжает из замка, то ли на поиски нас, то ли просто решает вернуться во дворец. Но тут он замечает нас и приказывает своим людям убить «преступников». Мертвые ничего никому не расскажут, а он сможет сообщить, что мы те, кто убил наместника. Даже, если тело потом найдется, обвинять все равно будут нас. Но ему не повезло. Пошел ливень и нам удалось сбежать.

А кто скажите мне, сегодня с пеной у рта доказывал, что мы похитители или даже убийцы наместника? Кто сам признался, что велел своим людям схватить нас, что бы допросить?

— Карфион! Племянник Светлейшего! — изумленно воскликнул ученый.

— Карфион, сообщник и второй убийца, — сказал Скворцов и скромно опустил глаза, в ожидании восторгов и восхищения его дедуктивными способностями.

— Ну, блин, ну ты Ротшильд все-таки действительно голова! — выразил всеобщее мнение Юлик. — Ну, Шерлок Холмс со своим доктором отдыхает. Раз, раз и готово! Можно их, голубчиков, хоть сейчас брать.

— У нас нет доказательств. Ни одного, — развел руками новоявленный гений дедуктивного метода. — Это все чистая теория.

— Ой, да ладно. У них тут закон, что хочу, то и ворочу. Думаешь, эта отмороженная мегера не сможет предъявить обвинение за недостаточностью улик? Она на такие мелочи, наверняка, смотрит сквозь пальцы, — отмахнулся Юлик. — Все сходится. Так все и было. Чего тут еще думать-то.

— Речь идет о двух очень знатных и влиятельных людях. Даже правительница при всем желании не сможет просто голословно обвинить их. Нужно хоть что-то доказывающее вину, хотя бы одного из них. После того, как он выдаст сообщника, их обоих можно будет обвинить и судить.

— А если не выдаст? Бывает же такое. Люди берут вину на себя. — Спросил Юлик. Ученый усмехнулся.

— Здесь такого не бывает. Здесь признаются во всем чем угодно и выдают всех.

— Пытки, — пожал плечами бесчувственный солдафон. Юлика даже слегка замутило, он уже начинал проклинать свое богатое воображение.

— Тогда сделаем так. Когда доберемся до замка, нужно что бы все поднялись в башню и там неожиданно открыть дверь в коридор и сказать, что-то типа того, что, а вот в той комнате в конце коридора спрятано тело Астарха. Кто-то из этих двоих обязательно себя выдаст, — предложил Скворцов.

— А если нет? А если тела там вообще не было? — скептически отнесся к идее товарища Андрей.

— Я не знаю. Мне больше ничего в голову не приходит, — признался Скворцов, немного обиженно. Ничего себе, он им дело на блюдечке подал. А они все недовольны. Нет, пусть теперь сами думают, как преступников на чистую воду вывести. Он свою миссию выполнил.

— Давайте завтра посмотрим, что будет происходить. Может, Марк Илларионович прав, и этот самый Карфион задергается, после намеков на улики и факты. Мне кажется, сегодня, все равно, мы уже ничего не придумаем, — зевнул Чернышов.

На том компания и разошлась. Двери своей комнаты, каждый запер на тяжелый засов. Кто их знает этих преступников с нечистой совестью, что им в голову взбредет. Может, тут тоже предпочитают убирать ненужных свидетелей, тех, кто много знает, или не знает, но много болтает. Лучше перестраховаться.

Снова лес. Это утро в лесу было не таким неприятным, как предыдущее. Все тепло одеты, сыты. Аня с Юликом и ученым ехали в повозке, сидя на мягких подушках, с удобствами. Скворцов и Андрей предпочли поездку верхом. Туман, идущий от земли, еще не полностью рассеялся. Воздух был прохладный и влажный. Сквозь облака временами проглядывало солнце. Процессия двигалась по лесной дороге не спеша. Впереди в окружении вооруженных всадников, запряженная четверкой прекрасных лошадей ехала красивая карета правительницы. Занавески на окнах были плотно задернуты. То ли знатная особа досыпала в своем персональном экипаже, то ли была не расположена никого видеть. Но за несколько часов пути, пока большой отряд не остановился на привал, ни одна из штор, ни разу, не приподнялась. Правительница полностью отгородилась от своих подданных. Возможно, она обдумывала важный разговор, состоявшийся рано утром в ее покоях с одним из присутствующих.

Юлик сидел сонный, нахохлившийся, как воробей. Он привык вставать поздно и страдал каждое утро от вынужденных ранних подъемов, то, по причине холода, то, по воле царственной особы, ослушаться приказа, которой не было никакой возможности. Затянувшееся приключение уже сидело у него в печенках. Романтика, новые впечатления, «что-то этакое» больше не манило звезду. «Вернусь домой, неделю буду сидеть перед телевизором и жрать чипсы. Сначала, конечно, приведу себя в порядок. Волосы, ногти, массаж. Хотя, в задницу. Сначала телевизор, а все остальное потом», — в сонной полудреме строила звезда планы на ближайшее будущее. Юлик больше не напоминал анимешную мультяшку. Теперь он скорее был похож разноцветный, растрепанный одуванчик-мутант. Волосы все многообразие цветов, которых перемешалось и перепуталось между собой, торчали во все стороны разноцветной соломой, образуя из вздыбленной шевелюры почти шар, держащийся на тонкой шее. Лицо загорело, черты приобрели некоторую суровость и мужественность, которых раньше не доставало звезде, что бы из засидевшегося в мальчиках-переростках перейти, наконец, в разряд взрослых мужчин. Даже взгляд стал более твердым и волевым.