Дональд Уэстлейк - Воровская дюжина. Сборник рассказов

Ни векселя — даже ни записки, ничего в письменной форме — от парня, который истекал сальсой.

— Хорошо, Арни, — вынужден был согласиться Дортмундер. — Выздоравливай поскорее, ты ведь понимаешь..?

Арни посмотрел на свои предплечья:

— Возможно, это выходит наружу мой скверный характер. Может быть, когда все закончиться, то я стану совершенно другим парнем. Как ты думаешь?

— Не надейся на это, — посоветовал ему Дортмундер.

По крайней мере, он поднялся на $300 за счет афериста и, может быть, Арни выживет, хотя все говорило об обратном.

Вернувшись на Бродвей, Дортмундер начал длинную дорогу в центр города — никакого колесного транспорта сегодня — и на 86-ой улице он заметил свежий выпуск New York Post в витрине газетного киоска на углу. На первой полосе красовались новости о разрыве Джер-Фелисия. Это, судя по всему, по оценке New York Post's было самой главной новостью в Северной Америке с прошлого раза, когда Дональд Трамп был занят или отдыхал с кем-то.

Пошло все к черту: Дортмундер мог шиковать. У него было $300 и одно обещание. Он купил газету, чтобы просто узнать, как там поживает влюбленная пара.

Так он и думал. Потеря булавки (бриоша, броши) сильно испортила отношения между возлюбленными. «В многообразии мы познаем других людей», — сообщала репортерам Фелисия. И с этим согласились многие иностранные эксперты из NYU, Columbia и Fordham. Однако, когда Фелисия произнесла слово «многообразие» (см. Diversity), то она имела ввиду «несчастия» (см. adversity).

«Я по-прежнему женат на моей музе», — заявил Джер. «Он вернулся в студию, чтобы сняться в еще одном фильме для публики». Эксперты не сочли необходимым пояснить данное заявление.

Подводя итог новости, репортер из Post заметил: «Стоимость изумрудной броши может составить даже $300,000, но никому, как оказалась, она не приносит счастья». «Пожалуй я с тобой соглашусь», — подумал Дортмундер и пошел домой.

ГОЛОС ИЗ ТЕЛЕФОННОЙ ТРУБКИ, КОТОРУЮ ПРИЖАЛ К УХУ ДЖОН ДОРТМУНДЕР, звучал как далекое эхо, как приглушенная сирена:

— Джон, — прохрипел мужчина, — как твои дела?

«До того как ты позвонил, было неплохо», — подумал Дортмундер. «Когда-то я сидел вместе с ним в тюрьме, но так и не могу вспомнить его, кто он?». Он познакомился в местах не столь отдаленных с очень многими людьми. И только после этого он научился, как нужно правильно «уходить в тень» в критические моменты, например, когда прибывает группа СПЕЦНАЗОВЦЕВ. Все те заключенные, сокамерники, соузники — у всех были веские причины, почему они оказались здесь. ДНК никогда не ошибалось, всегда брало свое, и лучшее, что он оно могло сделать для тех парней — это найти их отцов, если они хотели того.

Такая «группа» не организовывала встречи друзей после долгой разлуки, так почему ему позвонили, днем, в разгар недели и в середине октября?

— Поживаю хорошо, — был ответ Дортмундера.

Про себя он подумал: «У меня есть достаточное количество денег, но только не для тебя».

— Значит, тебе двойка, — сказал голос. — А если ты меня не узнаёшь, тогда это Три Пальца.

— О-о, — вырвалось в Дортмундера.

У Три Пальца Джилли было как и у всех нормальных людей 10 пальцев. Кличку свою он получил по другой причине: он владел специфической техникой боя. Драки в тюрьме отличаются тем, что проходят, как правило, на очень близком расстоянии, длятся недолго и без оружия. Бывший сокамерник так искусно владел в бою своими тремя пальцами, что всегда умел убедить другого парня быстро переосмыслить свою точку зрения. Дортмундер еще тогда решил держаться от него подальше, вне досягаемости его руки, и не видел повода менять линию поведения.

— Судя по всему, ты вышел, хм? — спросил Джон.

Голос Трех Пальцев прозвучал удивленно:

— Разве ты не читал обо мне в газетах?

— А-а, все плохо, оказывается, — проявил сочувствие Дортмундер.

В преступном мире, в их мире, наихудшее, что может произойти — это найти свое имя в новостных газетах. Официальное обвинение тоже сулило огромные проблемы, но осуждение за проступок, который заслужил освещения в печати, было хуже всего. Однако, судя по всему, Три Пальца вовсе не расстроился:

— Не, Джон, все в порядке. Это так называемое «чернило».

— Чернило.

— У тебя сохранился Times за прошлое воскресенье! — спросил он.

Удивленный Дортмундер переспросил:

— The New York Times?

— Ну, конечно, что же еще? Открой раздел «Искусство и Развлечение», страница 14 и прочитай, а после мы встретимся. Как насчет завтра, в четыре часа?

— Встреча. У тебя есть что-то?

— Конечно. Ты знаешь Портобелло?

— Что это, город?

— Ну, вообще-то, это гриб такой, а еще есть потрясающая небольшая кафешка на Мерсер-стрит. Ты должен знать это место, Джон.

— ОК, — ответил Дортмундер.

— В четыре часа завтра.

Держаться подальше от Трех Пальцев Джилли всегда было разумной мыслью, но, с другой стороны, он знал номер телефона Дортмундера, значит, у него должен был быть и его адрес. Кроме этого, его бывший сокамерник снискал славу обидчивого малого. Выхода нет.

— Увидимся там, — пообещал Дортмундер и начал думать, у кого мог заваляться New York Times за прошлое воскресенье.

В химчистке на Третьей авеню нашелся один экземпляр газеты.

Жизнь била ключом в последние дни у Мартина Джилли. «Грандиозное изменение», — говорил он своим скрипучим голосом и посмеивался, когда поднимал чашку мокка-капучино.

Жизнь действительно изменилась в лучшую сторону для этого старожилы тюрьмы штата со сроком за насилие. В течение многих лет Джилли не подавал ни единой надежды на реабилитацию. Однако случилось невероятное. «Многие парни нашли спасение в религии», — объяснял он, — «а я открыл для себя искусство».

За нападение на сокамерников Джилли засадили в одиночный карцер. За длительное время, проведенное в нем, преступник попробовал свои силы в рисовании. Он начал свой творческий путь от простого каляканья огрызком карандаша на страницах журнала, затем перешел на цветные мелки и бумагу. И когда на его работы обратили внимание тюремные власти — на масло и холст.

Те последние рисунки, которые содержали аллегорическую трактовку воображаемых городских пейзажей, привели к появлению полотен Джилли в нескольких галереях. Те, в свою очередь, благоприятно повлияли на его условно-досрочное освобождение (до этого его прошения отклонялись три раза). И вот он уже организовал собственную выставку в Soho's Waspail Gallery.

Дортмундер прочитал статью до конца, не веря в ее содержание, но все же заставил себя поверить. The New York Times является официальным источником, верно? Значит, все написанное должно быть правдой.

— Спасибо, — поблагодарил он работника химчистки и вышел, качая головой.