Дональд Уэстлейк - Воровская дюжина. Сборник рассказов

— На него сразу же пало подозрение, — сказала она.

— Его картины были единственными, которые не тронули грабители, — отметил Дортмундер. — Так что, все похоже на то, что реабилитация не пошла ему на пользу, и он не смог устоять перед соблазном.

— Я так и поняла.

— И еще кое-что, — добавил он, — ты помнишь ту небольшую открытку с репродукцией его картины, что я показывал тебе, но не разрешил дотронуться?

— Конечно. И что с этого?

— Я на всякий случай держал ее за края. И прошлой ночью, перед тем как уйти с того места, бросил эту бумажку на пол возле кассы в кожевенном магазинчике. На ней оказалась куча его отпечатков пальцев. А еще ранее он заявил, что она — это его визитная карточка.

Во введении к данной книге, хотелось бы вспомнить тот сложный период времени, когда я писал её, несколько лет назад, тогда казалось, что я в шаге от потери прав на имя Джона Дортмундера и проиграю мародерствующим бандам голливудских юристов. К счастью, угроза отступила, но до того, как компетентные органы признали мою правоту, я решил Джону дать иное имя, на случай, если ему придется уйти в подполье на некоторое время и вернуться под другим псевдонимом с поддельным ID (удостоверение личности). Это имя после долгих поисков было найдено на знаке при выезде из Со-Мил-Паркуэй в округе Вестчестер, к северу от Нью-Йорка — Джон Рамси.

Единственной сложностью, которую я очень быстро осознал, было то, что Джон Рамси был неполноценен в сравнении с Джоном Дортмундером; не спрашивайте меня почему. Рост Дортмундера, ну, составлял, скажем, даже шесть футов. Джона Рамси — в лучшем случае пять и семь.

Время от времени я размышлял, а что если Рамси по каким-то характеристикам окажется другим, не через мой сознательный выбор, а как того захочет шкала. А как же насчет других завсегдатаев в его банде? Я не знал ответа, к счастью, но вопрос этот постоянно мучил меня.

При компоновке этой книге, я вдруг понял, что, стоило мне добавить всего лишь один рассказ, и ей можно было присвоить одноименное название. Мой рассказ назывался «Фуга для преступников», который я придумал еще ранее, а теперь я понял, как он закончиться, это будет большое открытие. То был мой шанс для эксперимента, чтобы найти ответ на вечный вопрос: «Что в имени?».

И этих ответов оказалось предостаточно. В середине написания рассказа, я осознал, что мой эксперимент нельзя изменить или остановить. Я не мог просто так вставить обратно прежние имена, потому что это были уже другие люди. В небольших, но важных чертах они стали самостоятельными. Джон Рамси не был Джоном Дортмундером и даже не потому, что был короче. Точно также Алджи не стал Энди Келпом, а Стэну Литлу никогда не быть Стэном Марчем. («Марч», оказывается, произошло от средневекового «карлик», о чем я не знал, пока не заглянул в OED, когда начал писать этот рассказ).

Имена… очень важны. Итак, хотя и «Фуга для преступников» является самым последним рассказом о Дортмундере, но все же она не имеет к нему никакого отношения. В какой-то параллельной вселенной, где небо немного светлее, улицы чище, законы более лояльны, где розы пахнут каждая по-разному — там существует Джон Рамси и его друзья, и они наиболее близки к миру Дортмундера и других. А теперь мы нанесём им визит.

Джон Рамси — коротышка, простачок, противник на один раз, поглощал свой завтрак — который состоял из кленового сиропа и французского тоста — когда поверх газеты Daily News выглянула его верная спутница Джун.

— Разве Морри Калхун не твой друг?

— Я знаком с ним, — признался Рамси, и это означало, что он готов продолжить разговор.

— Так вот, его арестовали, — проинформировала Джун.

— Он попал в газеты? — в мире Рамси, не было ничего хуже, чем прочитать свое имя в прессе, особенно в Daily News, который читали, если не твои друзья, то друзья друзей точно.

— Небольшая статейка, — продолжила Джун, — но возле нее размещена картинка с автомобилем внутри банка, поэтому-то я и заметила его имя.

— Машина в банке?

— Морри Калхун — начала Джун, — прошлой ночью попался в руки полиции, когда пробовал взломать Flatbush branch of Immigration Trust. Преследование на бешеной скорости из Бруклина в Куинс закончилось, когда Калхун врезался на своем авто в Sunnyside branch of Immigration Trust.

— Даже и не знал, что ему настолько полюбился тот банк, — сказал Рамси.

— Они заперли его без возможности выхода под залог, — продолжила Джун.

— Да, они способны на это, — согласился Рамси. — Это своего рода — проявление уважения, но одновременно и ограничение свободы. Так говоришь, что есть фото его машины, врезавшейся в здание банка?

Джун развернула газету поверх своей тарелки с жареным тостом и его миской с кленовым сиропом. Рамси увидел картинку задницы Инфинити, торчащей из фасада филиала банка, который до приезда Калхуна состоял из стеклянных витрин.

— Машину угнали, — произнесла Джун.

— Я и не сомневался, — поддакивал Рамси и косился на фото. — Банк закрыли.

— Естественно, — ответила Джун. — Пока они не отремонтируют фасад здания.

— А знаешь, — вдруг решил Рамси, — может нам стоит прогуляться там, посмотреть, может там завалялось что-нибудь интересненькое.

— Не лезь в неприятности, — посоветовала женщина.

— Я? Я просто позвоню Алджи, — решил Рамси, поднимаясь на ноги, — и посмотрю, захочет ли он прокатиться на поезде.

Однако Алджи не оказалось дома.

Алджи — тощий остроносый парень уже находился в метро и двигался из Куинса в Манхеттен после ночи, которая завершилась совсем скромным успехом после проделанного «взлома и проникновения». Итак, он знал, как обойти замки в помещениях, умел правильно войти внутрь. Однако, куда бы он ни попадал, оттуда съезжали жильцы или была собака или, вообще, не находилось ничего ценного. Порой он и вовсе падал духом.

Очередным подарком судьбы на сегодня для Алджи, ну, кроме, пожалуй, половины палки ливерной колбасы, обернутой пленкой Saran Wrap, которую ему удалось найти в холодильнике в Куинсе, была Daily News. Какой-то пассажир позабыл ее на сидении. Он развернул газету и увидел фотографию, где авто разрушило часть здания банка. Он узнал Морри Калхуна, вышел на следующей остановке и сел в первый поезд, идущий в обратную сторону.

Биг Хупер был назван большим, потому что он был… крупным. Можно сказать, что выглядел как слон, покрытый испариной или как статуя острова Пасхи, не зарытая по шею в землю. И больше все он был похож на фронтового из Chicago Bears — не нападающего. Биг Хупер прислонился к входной двери одного из бара на третьей авеню, который уже открылся, но не для бизнес ланча. Он планировал, что для начала закажет себе утреннюю водку-и-кьянти. И только после этого очистит до копейки кассовый аппарат. Вдруг он почувствовал, что уже не один. Бряцанье и звон, раздавшиеся из задней комнаты навели его на мысль, что владелец, видимо, решил этим утром провести инвентаризацию, и поэтому оставил свою куртку с газетой на барной стойке.