Лора Ванхорн - Выход зубной феи

Рыжий сомневался, что джип директора принадлежит к категории одушевленных машин, нуждающихся в психологическом комфорте. Тем более, что при живом владельце ему вряд ли вообще удалось узнать, что это такое. Но происходящее на стоянке могло бы пробудить к духовной жизни даже сфинкса и воротил с Уолл — стрит, что уж говорить о многотонной железке с компьютером вместо сердца. Еще чуть-чуть, и ограда не выдержит напора. Рыжий не был равнодушным к чужой беде и имуществу и без колебаний ринулся на помощь автомобилю. Терзать его старушечьими кошмарными прыжками под носом было чревато, а самой бабуле уже давно полагалось отчитаться о причинах своего эпатажного поведения, заставившего не одного хулигана, сидевшего в обезьяннике, переосмыслить прошлое и глубоко раскаяться.

Легко сбежав по ступенькам — сказывались лыжные тренировки в подростковом возрасте и подорожание теперь уже недоступных обедов в кафе напротив — Рыжий спустился во двор и столкнулся с начальником. Вернее, с его тылами. Моноспектакль бабули Поповой успел закончиться, и на импровизированной сцене в колодце милицейского здания полным ходом шла знаменитая "Репка" в новой смелой редакции. Старуха, запустив тощие руки через сетку и загнав их в авто с капота, на манер мартовского котейки что-то завывала. Мадам Поленко вцепилась в ее откляченную назад пятую точку, то ли стремясь вытащить подругу из плотоядно оскалившегося радиатора, то ли растянуть ее до размера ведущих игроков женской сборной по гандболу. Клавдии Энгельгартовне в этом сильно мешал висевший на ее дебелых плечах охранник, не знавший, что за блузку из лайкры можно тянуть, пока не дойдешь до соседнего двора, и отчаянно пытался отсоединить обеих женщин от ограды посредством превращения Клавиной кофточки в парус. Сзади пристроился Катанин, уверенно застывший в стойке бурлака на Волге, и с таким же отчаянно-туповатым выражением лица держал охранника за пояс, скорее всего, для равновесия всей динамической скульптуры. В эту творческую группу и влетел с разбега Рыжий, по завету мамани не ставший разбираться, за чем стоим, а просто с готовностью пристроившийся в хвост. Схватив Виталия за жилистый торс, Рыжий высоко задрал подбородок и стал совершать энергичные наклоны справа и слева от оси очереди, желая рассмотреть, за ради чего вообще собрались. Все остальные пыхтели, и, пульсируя напряжением, в такт дергали впередистоящего. В перерыве между рывками старший оперуполномоченный клацнул на Рыжего через плечо:

— Морально разлагаетесь, коллега! Без вас мы еще смотрелись парно и пристойно, — Катанин, шумно вдохнув, собрался с силами и смог на сантиметр сместить охранника в свою пользу. Хрупкое равновесие в цепочке тут же нарушилось, и коллеги из здания даже не успели сделать фото доя Фейсбука, как все участники действа оказались лежащими на асфальте в самых непринужденных позах.

Клавдия Энгельгартовна со звонким шлепком, как кусок липкого пюре, который опытная повариха метает в заводской столовой на край щербатой тарелки, уселась на ноги охраннику. Легкая тростинка в виде ее сообщницы Поповой, покружившись в воздухе, осела на краешек газона. Катанин упал в объятия Рыжего и теперь судорожно соображал, как ему выбраться из этого двусмысленного положения: все-таки начальник — пока он, и кто кого может обнимать должно показать штатное расписание. Выйти из ситуации как всегда помогло наличие чувство долга у Виталия и отсутствие чувства юмора у простейшего существа на охране Управления:

— Выдрали, — довольно сообщил секьюрити, пытаясь вытащить ноги из-под филейной части мадам Поленко. — Я уж думал, придется выпиливать. А сетку пилить нельзя, у ней же между металлом воздух. Не получится. В ножницы неметалл нельзя, там в инструкции все написано. А то затупеет.

— Выдрать стоили бы того, кто улики в людном месте оставляет, — парировал Катанин, — и тупеть им уже можно только в отрицательную область. Нулевого ума они же достигли. Гражданки, пройдемте! Вам надо пояснить ваш этот…Акт вандализма по отношению к воротам. И акт материализма тоже. Что покушались на материальные ценности, изъятые милицией за дело. А вам, — Виталий пристально посмотрел на Рыжего, — вам я бы порекомендовал держаться подальше от старших товарищей. И не подходите ко мне сзади, это меня нервирует. Ишь, Керубино нашелся! Помощничек.

Рыжий недовольно поджал губы:

— Я вообще-то начальство прикрывал, по инструкции положено! Брюки у вас того, только до колена брюки, а выше полная Древняя Греция, культ нагого тела. Но если вам так приятно или нужно, сверкайте задом в окна следователей, пожалуйста. Будет им мотивация на каждый день, пусть видят, куда отдел катится, — опер, похоже, всерьез обиделся. Рыжему нечасто выпадали такие героические будни и он высоко оценил свой вклад в разъединение вещдока и старухи Поповой. Он, конечно, не ждал тисненой грамоты в рамочке или наградного значка, но скромная материальная помощь вполне соответствовала его ощущениям. А вот брюзжание старшего по званию было явно лишним. Рыжий в отместку тут же накинулся на зачинщиц беспорядка.

— И не стыдно вам, в таком почтенном возрасте и хулиганить! Порча имущества, гражданочки, в том числе поломка целого милиционера и ущерб охраннику. Три месяца в колонии-поселении, а с учетом скидки за первый раз — полгода. Потрудитесь-ка объяснить!

Нина Васильевна встрепенулась, всплеснула черными крыльями рукавов и засеменила к Катанину, который ей показался более добрым. Виталий, обездвиженный порванными брюками, скромно стоял в позе солистки из балета "Дон-Кихот", вытянув ноги в пятую позицию и опустив очи долу.

— Родненький! — заголосила старушка. — Какое же это хулиганство! Это же счастье почище, чем у Зиты и Гиты. Родные нашли друг друга сначала по зову крови, а затем и по документам!

— Ну? — Катанин не впечатлился семейным счастьем Поповых. — А причем здесь нападение на стоянку?

Попова округлила глаза и снова кинулась к ограде, потянув за собой сопротивляющегося милиционера.

— Так там документики и есть! Правда вся и открылась и я от изумления сделалась чисто безумная! На картину-то на машине посмотрите! Что видите?

Виталий и Рыжий вперились в капот с богатой аэрографией. Посередине был запечатлен сам хозяин, как уже выяснили эксперты, а вокруг в качестве декорации были тщательно прорисованы самолеты, какой-то ангар, взлетная полоса и прочая дребедень. Нина Васильевна тыкала в гущу этих никому не интересных деталей из прошлой жизни Поленко и прыгала от восторга.

— Как причем, как причем? А вы сюда посмотрите, Клавочка уже увидела!! Родственнички же мои, племяннички, вот и они здесь, в уголочке, как живые! Рядом с директором. Значит, мы родня!