Фредерик Дар - Отпуск Берюрье, или Невероятный круиз

Он смотрит налево, направо, хватает меня за руку, сжимает её и шепчет:

— Она пропала!

Я подпрыгиваю так сильно, что шампанское вздрагивает в наших стаканах, как от набежавшей волны.

— Что?!

— Тсс! Я не хочу, чтобы об этом узнали. Я сказал капитану, что она страдает от морской болезни, и уверил стюарда, что она в медпункте. Нужно выиграть время. Вы представляете, какой будет скандал, мой милый друг? Жена министра исчезает в море во время круиза! В Елисейском дворце это произведёт эффект хуже, чем развод!

— С какого времени вы её больше не видели?

— После обеда. Ваш ужасный друг, кажется, проводил её до её апартаментов. Он там задержался на некоторое время, как мне сказали, — добавляет коварный, глядя на меня краешком глаза, — ну да ладно: для них это милосердие! Вскоре после этого моя жена вышла из своей каюты в одном из этих диких костюмов пастельно-голубого цвета, который подтверждает, хотя это давно известно, что от глупости не умирают. Из прогулки она так и не вернулась.

Он смеётся очень зубастым смехом.

— Какая-то добрая душа толкнула её за борт, как я думаю. Если вдруг этот человек предстанет перед судом и будет приговорён к смерти, я лично буду ходатайствовать перед президентом о его помиловании.

Я его почти не слушаю. Я ошеломлён этим скотством судьбы. Очередное исчезновение в первый же вечер. И кого похитили? Самую важную особу на борту! Если я сказал «важную», не совсем коматозные из вас поймут, что я это делаю смеха ради, ибо важных не существует. Никого: ни вас, ни меня, ни Его! Люди — это двуногие, которые снуют от стола к кровати и от верстака к сортиру.

Министр жмёт мою руку, вынуждая меня раздвинуть пальцы. Он переплетает свои пальцы с моими, что заставляет меня отреагировать мгновенно.

— Эй, полегче, Мо-мо!

— Вы не проводите меня до моей каюты, милый друг? Я так расстроен, — хнычет он.

О нет! Только не это!

— Греки вас настроят, — ворчу я, вставая, — не обижайтесь, но у меня есть дела поважнее.

Подойдя к нашему кормораздатчику (потому что за этим столом сидит ещё и Берюрье), я вижу Бугая в тёплой компании южноамериканца и его индусской крали. Они произносят множество тостов и дают друг другу тумаки, которые красноречиво говорят об их будущих отношениях.

— Старика здесь нет? — удивляюсь я.

Маман и госпожа Пинюш качают головой:

— Его пригласили танцевать.

Я ищу этого высокого и весьма уважаемого служащего на площадке и наконец замечаю его с одной резвой толстушкой слегка негроидной внешности. Вопреки тому, что любители эстрады исполняют самбу, Папаша танцует медленный танец, волоча свои дрыжки по натёртому паркету, как я его учил, не обращая внимания на пары, которые вихляют бёдрами вокруг него.

Пино продолжает свои показательные выступления в объятиях другой англо-саксонской матроны, а месье Феликс, которого заарканили, борется с морской болезнью, держась за бёдра одной миловидной девушки. Берта на площадке одна, она курсирует рядом с преподом, полыхая глазами, готовая вмешаться при малейшем сомнительном движении мамзели.

— На тебе лица нет, мой мальчик, — замечает Фелиси.

— Всё хорошо, мам, тебе показалось.

— Почему ты не танцуешь?

— Не хочу…

И тут я вижу, что радушный взгляд Фелиси застывает. Она смотрит на что-то надо мной. У неё удивлённый вид.

Я оборачиваюсь.

Оказывается, она смотрит не на что-то, а на кого-то.

Я не верю своим глазам.

— Гектор! — вскрикивает в свою очередь мадам Пино.

В самом деле, к нам подходит кузен Гектор, безукоризненный в своем темно-синем прикиде от Кардена. Большой шёлковый платок торчит (сильнее, чем Берю) из кармана его пиджака.

Гектор во плоти и в собственном соку (ибо он выглядит как огурчик).

Уже целую вечность я вам ничего не говорил о Гекторе. Вот так люди исчезают с вашего горизонта на долгие необъяснимые периоды затмения, а потом вдруг появляются вновь в один прекрасный вечер без предупреждения. Его величество случай! Он нас с вами сводит, разводит; привет, пока! В этом месиве есть что-то чудно́е. День, ночь. Холод, тепло. Вот вы здесь, а вот вас нет.

В самом нашем с вами начале, когда я продавал вам его по сниженной цене, если вы помните, Гектор был служащим. Прогорклый и зябкий холостяк, у него на всё были свои суждения, боли и беды, к которым добавлялся ещё и управляющий делами. У него был вечный насморк, и для своего бронхита он всегда находил, чем накрыть ночной столик. Он приходил к нам по воскресеньям в тёплое время года с букетиком фиалок или мелкоцветных роз в руке. Я всегда удивлялся, где он их находил. Мелкоцветные розы сейчас на грани исчезновения. Теперь садовники, впрочем, как и все остальные, предпочитают пышность. Когда они выращивают сорта роз, они дают им имена: «Вдова президента Дюжену» или «Наследная принцесса де Годмиш», многоэтажные, помпезные названия, пугающие своим благородством. А вот бедный мелкоцвет — гуд найт! Его можно встретить разве что поблизости от сортира в каком-нибудь тёмном саду, где лук-порей питается землёй, обетованной для бетономешалки.

Итак, Гектор вначале был чудаковатым недоноском. Типом, вечно недовольным издержками прогресса, целомудренным, боязливым, брюзгливым, ворчливым. А потом однажды он пережил сногсшибательное приключение в нашей с Берю компании (я не делаю вам внизу сноску, уточняющую, о какой книжке идёт речь, по примеру моих собратьев, которые никогда не преминут лишний раз упомянуть свои вшидевры). С тех пор его характер изменился. И внешность, соответственно. Он послал к чёртовой бабушке министерство, управляющего делами, свои шерстяные кашне, пастилки с мёдом, своё церковное пальто и начал новую беспокойную жизнь, полную девочек, художественных мастерских и костюмов up to date .

По прошествии времени, как говорит Фелиси, они с Пинюшем создали агентство частной полиции — «Пинодэр-Эдженси» (от их двух имен, соответственно, Пино и Дэр).

Но Развалина предпочёл вернуться в официальную легавку и уступил свою долю моему кузену. С тех пор Гектор — единственный патрон конторы, одной из лучших в Париже, если верить слухам.

Надо видеть, каким он стал франтом, чуточку манерным, уверенным в себе, с живым взглядом!

Он наклоняется к нашему столу, целует ручки дамам, непринуждённо жмёт мою.

— Вы позволите присесть?

— Сделайте милость, Гектор, — отвечает маман. — Какое совпадение! Вы тоже решили отправиться в круиз?

— По работе, Фелиси.

Сразу же завеса падает, как говорят в произведениях, написанных лучше, чем мои [43] И одному Богу известно, есть ли такие! — Прим. (дерзкое) корр . , я понимаю всё.

— Так это ты тот самый частный детектив, которого наняла компания?