Маргарита Малинина - Смертельный и чудесный карнавал. Сборник

Мое сердце застучало сильней при виде Игоря Николаевича, и я, чтобы не спалиться, поспешно отвела взор. Журналисты же кинулись улыбаться и благодарить за оказанную честь побывать на мероприятии и написать о нем. Я удивилась, что эта троица умеет быть благожелательной — видимо, только с теми, кого они считают полезными или выше себя по статусу.

— Ну что вы, это я рад, что вы смогли принять мое приглашение, — ответил он своим красивым баритоном, посмотрев по очереди на всех. Учитывая, что мою щеку что-то две секунды жгло, на меня тоже, но я все еще не решалась поднять на него глаза. Уж больно красив.

— Как же отказать такому человеку? — восхищенно закатывая глазки, проворковала молодая женщина (я так и не поняла, из какого конкретно она издания, из обрывков беседы, услышанных мной, это не угадывалось). — В наше время редко встретишь таких добрых, щедрых и самоотверженных людей.

И только я кинула взгляд на руку журналистки, чтобы проверить наличие кольца (уж больно откровенно она навязывала себя бизнесмену), как произошло нечто настолько шокирующее, что я разом забыла обо всем не свете…

Ласточкин нежно ответил:

— Очень рад получить такую оценку. Я слышал, что у журналистов особое чутье на людей. — Помолчав, добавил, с какой-то странной интонацией, словно намекая на что-то: — Кстати, у меня тоже.

Сердце остановилось. Эта фраза… Этот голос… Они сложились в одну картинку, перемещая меня в краеведческий музей, в обстановку хаоса, ужаса и боязни за свою жизнь. Не может быть…

И словно в подтверждение моей догадки, чтобы развеять все еще оставшиеся сомнения, спасительные, как надувные круги, прикрепленные к бокам судна, и хрупкие, как тростинки, мужчина подошел ближе ко мне, и в ноздри ударил знакомый древесно-сладкий запах.

«Это он!!!» — завопил мой внутренний голос.

Я медленно, забыв дышать, подняла взгляд на его лицо. Светло-голубые глаза все так же по-доброму сияли, отдавая тепло, точно солнечные лучи. Любая другая, отдавшись этому теплу, парила бы в небе от счастья, не раскусив в обладателе столь дивных глаз отпетого мерзавца, но я-то знала! Я знала, кто он!

Всю ненависть, которую только могла в себе обнаружить, будучи все-таки спокойным и добрым человеком, я вложила в ответный взгляд. «Я знаю, кто ты, — говорил он. — Захватчик. Вор. Подонок».

А он… улыбнулся. Лукаво и заигрывающе. Словно бросал мне какой-то вызов. Словно знал, что я поняла…

И тут… Голос Таниного дяди в голове. Бизнесмен попросил конкретно меня! Три известнейших издания и никому не нужная местная газетенка, которая больше славится своей любовью к желтухе и сверхъестественному, нежели к настоящим новостям. Он специально это сделал! Но зачем? Увидеть меня вновь? Проверить, узнаю ли я его? Что же теперь делать? Думай, Юля, думай… Нельзя показывать, что я его признала. Он ведь убьет меня как свидетеля. Для всех он уважаемый бизнесмен, мешок с деньгами и связями, филантроп. И только я знаю о нем правду.

Как загипнотизированный кролик, я продолжала смотреть в его голубые глаза и попутно начала делать короткие шаги назад. Сначала все шло неплохо, я удалялась, а опасный человек не делал попыток сократить расстояние, но тут…

— Осторожно! — крикнул мне молодой брюнет, а на губах Игоря Николаевича заиграла легкая ухмылка, когда секундой позже я почувствовала спиной что-то холодное и мокрое, а следом за тем — ужасающий грохот и звон вонзились в мои уши.

Обернувшись, я узрела результат своего отступления: перевернутый столик лежит на палубе, а вокруг сотни осколков и гигантские лужи. Оказывается, я наткнулась спиной на пирамиду из бокалов с шампанским, водруженную на стол. «Кто ж такие шаткие конструкции на теплоходе-то ставит?» — возмутилась я мысленно, чтобы спасти свою честь от позора, но внутренний голос все равно начал спорить: «А никто и не предполагал, что тут будут настолько неуклюжие личности, что в первый же час опрокинут его».

Чувствуя, как сгораю со стыда, я растерянно водила глазами по сторонам, пытаясь придумать, как выкрутиться, и мысленно подсчитывая, сколько меня заставят заплатить за причиненный урон, как вдруг ко мне подбежал с извинениями официант, будто это его оплошность, а не моя, а Ласточкин велел своему помощнику (тому парню, что подошел к нашей компании вместе с ним):

— Организуй еще шампанского для гостей, а даму я беру на себя… — Тот кивнул и быстро ретировался, а Игорь Николаевич приблизился ко мне. — Уважаемая Юлия Сергеевна, приношу свои искренние извинения за то, что так получилось. Я надеялся, что никто не пострадает.

К чему эти высокопарные слова? Я же сама налетела на столик…

И тут… Меня точно громом сразило. Он говорит не о столике. Он говорит о том дне…

Или нет?…

Я осмелилась повторно посмотреть в его глаза. Искорки так и летели в меня. Он насмехался… Или реально извинялся? С ним никогда не знаешь…

Никогда? Я так рассуждаю, будто мы сто лет знакомы!

Заметив наконец, что все ждут моей реакции на извинения главного человека на борту, я прекратила мысленный монолог и произнесла:

— Как вы видите, я не пострадала. Физически. Но моральный стресс тоже ведь надо учитывать?

Брюнетка из известного издания поджала губы. Ее суровый взгляд говорил: «Как ты можешь так отвечать ему? Он прекрасен! А ты сама виновата, растяпа! Не видишь, куда идешь!»

Игорь Николаевич же внимательно изучал мое лицо. Понял, что догадалась? Хотел разобраться, о чем я говорю: о шампанском или о захвате? Что ж, так тебе и надо. Не мне одной голову ломать.

Наконец он хитро улыбнулся — что-то придумал, видать.

— Я учту это при раздаче подарков.

Все хихикнули, оценив шутку. Боже, твоих подарков мне еще не хватало… К тому же, учитывая, что покупались они для малоимущих детей, чем ты меня решил удивить? Большим плюшевым слоном и продуктовым набором?

— Иногда наилучший подарок — не оказываться в ужасных ситуациях, — в итоге сказала я. Понимать это надо было как: «Не бери меня больше в заложники, окей?» Только понял ли он?

Бизнесмен молча кивнул и повернулся к другим гостям. Что ж, официальную часть считаю для себя оконченной. Пойду писать отчет.

«Такую статью напишу — тебе мало не покажется!» — мстительно думала я, возвращаясь в свою каюту.

Включив маленький нетбук и попытавшись мысленно отгородиться от шума, царящего на палубе, я начала строчить, сильно нажимая на клавиши. Я кипела от гнева. Странно мой организм на него реагирует. Обычно я тихая и от любых непонятных ситуаций только больше замыкаюсь в себе. Неприятно признавать, но я — трусиха та еще. А он… Он же криминальный элемент! Взял заложников ради каких-то цацек!

«Эти цацки принадлежали человеку, который был ему очень дорог», — вспомнила я и, закрыв окно текстового редактора, вышла в Интернет.