Маргарита Малинина - Смертельный и чудесный карнавал. Сборник

Ненавижу октябрь. Впрочем, не только октябрь — все холодные месяцы, начиная с конца сентября и заканчивая апрелем. Но октябрь самый мерзкий: ты еще помнишь, каково это — носить только футболки и джинсы с кедами (а не эти жуткие бесформенные пуховики, колючие свитера, шарфы, от которых нежная шея покрывается прыщами, и вечно промокающую обувь) и радоваться солнцу, вместо того чтобы видеть повсюду лужи и грязь. А еще ненавижу, что из-за отсутствия витамина D начинаешь походить на зомби. Вот кем надо пугать в фильмах — осенней мной!

Но я даже не хихикнула над собственной шуткой, продолжая осматривать депрессивный вид окрестностей. Вот еще что плохо в октябре — ты понимаешь, что лета ждать целый год! Этим конец зимы гораздо приятнее, пусть даже с растаявшим снегом и пронизывающим ветром.

По этой причине, когда позвонила лучшая подружка Катька Любимова и предложила куда-нибудь сходить, я сморщилась, будто порезала палец. Даже купоны на бесплатную выпивку в день открытия ночного клуба, которые ей достались от ее бывшей сокурсницы, вместо того чтобы подкупить меня, оттолкнули сильнее: я не употребляю алкоголь и являюсь глубоким интровертом, так что места наподобие баров, караоке и ночных клубов обхожу за пару километров. К тому же клуб находился далековато от нас — почти в центре мегаполиса, тогда как мы жили в пригороде.

Но моя хитрая подружка отлично меня знала и припасла туз в рукаве:

— Слушай, Юлёк, в соседнем здании проходит выставка картин какого-то современного художника. Скину ссылку.

Да, искусство я люблю. Анонс выставки был интригующем, и я согласилась посетить тот район при условии, что восемьдесят процентов времени мы потратим на галерею, а оставшиеся двадцать — на открытие ночного клуба.

— К твоему сведению, я давно уже бросила пить, и тебе, как моей лучшей подруге, следовало это заметить! — Хихикнув, я спросила, зачем нам вообще тогда туда идти. — Мне нужно увидеть Веронику, ну ту, что купоны прислала. Дело в том, что у нее мой диплом. Мы сразу с вручения поехали всей группой к ней на дачу, она, как староста, пригласила. Там мы их сверяли зачем-то, потом начали пировать, потом я решила сбежать пораньше, пока совсем не напилась, и, короче, забыла его. А потом было лень к ней ехать.

— Господи, Катька, три месяца прошло.

— Знаю, но мне было лень все эти три месяца… Короче, сходим туда, выпьем по диетической коле, заберем корочку, перемолвлюсь с ней из вежливости парочкой слов, и сбежим.

Пару часов спустя мы выходили из галереи, держа курс на ночной клуб, который взаправду оказался всего через дорогу.

Сумерки обняли город. Однако это лишь добавляло ему жизни: неоновые вывески горели все ярче, а веселой молодежи становилось все больше. Стена клуба привлекала внимание огромным постером, говорившим, что сегодня день открытия, и симпатичные девушки в сексуальных нарядах раздавали всем желающим бесплатные купоны — точно такие же, какие лежали сейчас в Катькиной сумочке. Музыка в клубе играла так громко, что мы могли ее слышать, едва выйдя из галереи, и даже шум трафика не мог ее перебить.

— А ты не хочешь написать ей и вызвать на улицу с твоим дипломом? — испытывая неясные предчувствия при виде пьяного народа возле входа, предложила я подружке.

— Я знала это! — усмехнулась та в ответ. — Как только ты видишь отдыхающих людей, ты пугаешься до смерти.

— Я не пугаюсь, я просто… Ладно, — вздохнула я, — идем, раз пришли.

Зажегшийся зеленый человечек намекнул двум подружкам, что они могут пересечь наконец дорогу, и уже через минуту мы были внутри.

Толпа, смех, танцы, музыка и какой-то дурманящий запах резко вызвали у меня тошноту, но я успокаивала себя мыслями, что это всего на пятнадцать минут. Мы сели за барной стойкой, и Катя спросила про Веронику. Тут началось что-то странное. Бармен сказал, что он ее сегодня не видел, да и вообще, это не ее смена. Катя стала ей звонить, однако трубку никто не брал.

— Пошли домой! — я решительно поднялась, но моя подруга не из тех, кто так быстро сдается.

— Подожди. Она хоть малость безответственная, но обещания держит всегда.

Последующие десять минут я пила колу, а Катька отхлебывала клубничный дайкири, попутно пытаясь дозвониться до приятельницы. Как только я задумалась над тем, а стоит ли корочка таких невыносимых мук, Катя получила от Вероники сообщение. Та написала, что ждет нас в двух кварталах отсюда, на улице Ленина.

— Почему там? — удилась я.

— Я спросила ее то же самое.

— И?

Катерина не успела ответить, потому что, стоило мне это сказать, ее телефон издал короткий звук: пришло новое сообщение. Я никогда не считала себя любопытным и тем более беспардонным человеком, напротив, всегда презирала тех, кто читает чужую переписку, но в ту секунду вытянула шею, чтобы подсмотреть, что ответила Вероника.

«Я нагрубила боссу и свалила, пока не уволил. Жду тебя. Быстрее».

— Странно, — поделилась я своими думами.

— Это ж Вероника, — пожала Катька плечами. — Она странная.

Моя подруга — энергичный человек и всегда предпочитает действия словам, потому она шустро покинула стул и понеслась в гардеробную. Благо мы успели расплатиться.

— Мы действительно пойдем туда? На улице темно! — пыталась я внушить хоть немного мыслей об осторожности в маленькую, покрытую густой коричневой шевелюрой головку. — А у этого района дурная слава. Там полно заброшенных фабрик и домов. Я слышала, на этой улице кого-то живьем загрызли собаки!

Надевая красное полупальто (она обожает яркие цвета и всегда высмеивает меня за неброскость), демонстрирующее идеальную фигуру, лучшая подружка засмеялась.

— Когда? Сто лет назад? Брось, глупые байки.

Я с негодованием покачала головой, осознавая, что ни один аргумент не победит упертость моей подруги, застегнула молнию на своей серой куртке, и мы вышли на улицу.

Через пару минут, когда мы проделали почти половину пути, Катя получила еще сообщение.

«Я горю в аду. Это наказание за то, что я сделала».

— Она совсем невменяемая? — воскликнула я, читая это.

— Я бы сказала, совсем пьяная. Это единственное, что могло ее заставить поругаться со своим боссом.

— Странно это все. Что делать будем?

— Ничего. Заберем мой диплом, и пусть отправляется к черту.

Я напомнила:

— Судя по присланному тексту, она уже там.

Катька задорно хихикнула, и это немного растопило лед страха в моей груди. Говорю «немного», потому что я все еще ощущала, как нечто холодное и неприятное сковывает тело.

Район оказался еще мрачнее, чем я себе представляла. Уличные фонари были разбиты. Везде грязь, даже там, где ее по естественным причинам быть не могло, например, на стенах зданий. Так как было воскресенье, в этот поздний час и в этом отставшем от жизни районе трафика почти не наблюдалось: здесь проживал рабочий класс, который уже вовсю готовился к новой трудовой неделе — дома, разумеется. Так что и на улице было малолюдно. Трудно поверить, что всего лишь в двух кварталах отсюда кипела жизнь. Впрочем, все мегаполисы такие противоречивые.