Маргарита Малинина - Смертельный и чудесный карнавал. Сборник

— Как я рад, что ты еще жива! Я его нигде не нашел!

— Не подходи ко мне! Я все знаю! Ты убиваешь людей за их недостатки. Ты монстр, который полагает себя Богом.

— Я не понимаю, о чем ты! — взмахнул он руками.

— Господи, у тебя нож! — увидела я рукоятку, торчащую из кармана.

Он приближался.

— Как-то же надо защищаться от этого психа! Все мы связаны, Катя, и мы здесь неслучайно. Я, к примеру, знал доктора, я у него лечился.

— Что? Почему ты не сказал? И он тоже!

— Он наверняка меня не помнил, это было давно, у него полно пациентов. Я не рассказал, потому что боялся вызвать подозрения. Но, если ты мне все равно не веришь… — Он демонстративно откинул нож в мою сторону. — Теперь ты пойдешь со мной?

— Куда? — завопила я. — Здесь ничего нет!

— Я нашел выход.

— И где же? — спросили за спиной. Я обернулась: Максим нас нашел. — Конечно, тебе известен выход, ты же собирался как-то вырваться на волю, убив всех нас. Кать, кинь мне нож. — Я повиновалась. Дальше случилось невероятное. Музыкант подбежал к Алексею и одним движением вонзил ему нож в грудь. Конечно, он метил в сердце, в последний миг солдат успел увернуться, и этот удар его не убил. Но Максим, вытащив нож, еще несколько раз всадил его в Алексея, и тот упал замертво. В тот момент я поняла всё, но почему-то не могла заставить себя пошевелиться. Убийца тем временем достал из кармана записку и приколол к мертвому солдату. «Тамарико́». Обернулся ко мне: — Ты поняла, за что я их убил?

Я кивнула и, борясь с комком в горле, мешающим нормально говорить, прошептала:

— Они виновны в смерти твоей матери.

Он с довольным видом улыбнулся.

— Я верил в тебя. Я давно слышал, что в нашем городе завелся частный сыщик прекрасной наружности.

— Расскажи, пожалуйста, — мне нужно было потянуть время, чтобы придумать план своего спасения.

— Мать работала вместе с Викой. Застукала ту с боссом. Викуся, конечно, не хотела, чтобы пошли сплетни. Заставила босса уволить мать. Та в своем предпенсионном возрасте работу найти не могла. Она хорошо зарабатывала до этого, и все свои сбережения отнесла Анфисе. Не хотела быть мне обузой. Анфиса ее разорила. Долгое время у матери болела спина, она считала, что из-за сидячей работы, но с увольнением это не прошло, тогда она обратилась к нейрохирургу, которого ей посоветовала ее соседка, а той о нем рассказал сын, Алексей. По возвращении с боевых точек он сам у того консультировался. Врач обнаружил что-то страшное (в терминах я не силен), и матери потребовалась срочная дорогостоящая операция, иначе бы она стала обездвиженным инвалидом. А денег-то у нее не осталось… Нанимать сиделку не на что… А спина-то у нее болела, оказывается, от неправильного массажа, как сказал потом патологоанатом. Люба усиленно нажимала на какие-то хитрые точки, которые вообще трогать нельзя. И никаких страшных вещей, которые требовали операции, не было. Она знала, что я останусь в России, если она станет инвалидом, чтобы за ней ухаживать, и убила себя ради меня. Что хуже всего — убила зря. А я даже слова доброго ей за всю жизнь не сказал.

— И сестры у тебя, конечно, нет, — дошло до меня.

— Конечно, нет. Я как раз заканчивал психфак, но, если честно, не собирался работать по специальности, я с детства грезил музыкой. Однако один хороший профессор, узнав мою историю, посоветовал сублимировать. Написать, к примеру, рассказ или песню. Песни — это то, что повторяется, их слушают постоянно, а я не хотел повторения смерти единственного близкого мне человека, поэтому написал повесть. Думал, уберу в ящик и забуду. Но история меня не отпускала. Тогда я издал повесть за свой счет под псевдонимом. Но мне и это не помогло. Мысли о мести съедали меня пуще прежнего, повесть только раззадорила моего внутреннего зверя. Желание мстить не просто требовало выхода, оно теперь обрело материальную форму. Моя книга — как подробный план. И я решил действовать. Только так я смогу освободиться.

— Как ты это провернул?

— Штаты выдали аванс. Заплатил таджикам, чтобы занесли купленную мебель, а потом, когда я вас усыпил, чтобы дотащили тела до комнат и заперли ворота, обмотав цепью. Со мной внутри. Оставил только один лаз. Звонки делал сам либо просил знакомых. Шеф мамин бывший звонил под дулом пистолета. Тебе писал от имени твоего сыщика, слежу за твоими успехами, знаю, что у тебя есть один жетон. Прижимин — это бренд, я знал, что ты прилетишь сюда на крыльях.

Я услышала вдалеке сирены. Спасение! Выжить только… Пара минут… Максим толкнул меня на пол, замахнулся ножом, и я резко ударила его ногами в грудь. Он отшатнулся и упал прямо на вертящийся аппарат. Куча крови разлетелась во все стороны, а я закрыла глаза руками. Через пару мгновений что-то щелкнуло, и механизм выключился. Я опустила ладони. Максим лежал на полу. На голову смотреть было жутко, поэтому я переместила взор и заметила под задравшейся футболкой белый лист. Сдерживая рвотные позывы, я наклонилась над телом и задрала одежду. На булавки прямо к коже было прикреплено имя «Аристарх». Тут кто-то забарабанил в ворота с криками через рупор: «Есть кто живой?»

Аристарх не просто умен… Аристарх гений. Сверхчеловек. Он просчитал все. Личность каждого. События с точностью до минуты. Поступки. Даже собственную смерть. Он вовсе не хотел меня убивать. И именно он вызвал полицию. Он знал, что я в этот момент его толкну. Шестой жертвой он наметил не меня, а себя. Он понял, что тоже виноват в самоубийстве матери. Аристарх — идеальный убийца. И идеальный самоубийца. Но, вопреки сказанному в повести, явно не идеальный человек.

Вспыхнувший свет настенного бра разрезал сумрак комнаты. Что-то скреблось в шкафу, стоящем в углу возле двери, и это нарушило покой сна. Бледная рука потянулась к ручкам шкафа. Страх быстро завоевывал тело, часть за частью, клеточка за клеточкой, и это демонстрировала и трясущаяся рука, и полчище мелких мурашек на ногах. Что же производит шум? В шкафу ничего нет, кроме одежды!

Ручка поддалась, потянулась вниз, дверца открылась. Сперва ничего не было видно, кроме костюмов и платьев, висящих на плечиках плотным рядом, но… Нет! Что-то есть в углу шкафа! Оно двигается. У него длинные когти и красные сияющие глаза. Оно медленно приближается, скребя по деревянному днищу гардероба. Ближе и ближе. «Смерть!» — чудится в рыке чудовища, когда оно бросается вперед, готовое вонзить свои острые длинные клыки в податливую плоть…

Я хихикнула, рассматривая монстра, который предполагался быть страшным, и выключила телевизор, возмущаясь про себя, зачем начинать снимать фильмы ужасов, ежели нет умений создавать нормальную графику. Откинув пульт, встала и подошла к окну.