Екатерина Бердичева - Мой красный дневник

– Стыдно. – Согласилась я. – Только он не в доме, а на улице. Серый, а ты что отлыниваешь?

Кивнула в сторону окна.

– Твой Борис сам деда вытащил. Сказал, что пока ты спишь, надо размяться. Ну а дед увязался за компанию. Вот и разминаются!

– Баб, мам, я пошел! – Сын надел теплые штаны, лыжные ботинки и куртку. – Привезти ветку с шишками?

– Если висит над тропинкой, привези. Специально не рви. Телефон не забудь!

Дверь хлопнула.

– Интересно, надолго это у них? – Мама посмотрела в окно на убегающего с лыжами внука.

Вот Сережка вышел в калитку, бросил на дорогу лыжи и поставил палки. Потом пожал руку подошедшему Борису и кивнул деду. Застегнув крепления, он понесся к дому Вероники.

– Не знаю, – ответила я, прихватывая второй блин, – время покажет.

– Лучше бы оно тебе показало! Такой мужчина и без женщины! Штаны одень! И свитер.

– Может, стоит перед ним походить в неглиже? – Раздумчиво сказала я, поглядывая на маму. – Вдруг формы оценит?

– Неряху не спасут даже формы!

Тряпка, стукнувшая по моим нижним девяноста шести, заставила меня с хохотом умчаться в комнату. Ведь действительно, после завтрака мы снова поедем в город.

Я собрала сумку, надела джинсы и свитер.

– Борис Александрович! – Мама встретила вошедшего в дом Борю, как дорогого зятя. Мне даже стало как-то неловко. – А я душ налила! Водичка горячая! Идите скорей, пока не остыла!

– Марина Сергеевна, а Лена встала?

– Встала… Собирается.

– Доброе утро, Борис! – Выйдя в кухню, я засияла офисной улыбкой. – Как спалось на новом месте? Снились жениху невесты?

– Лена! – Покраснела мать.

– Отчего же не сниться, снились.

Борис снял телогрейку и свитер. А потом, совершенно не стесняясь, майку. Мысли, пришедшие нам с мамой в головы, в кои-то веки совпали.

– Боренька! – Всплеснула мама руками. – Какой ты худенький! Господи, и покормить мальчика некому! Вот если бы ты жил у нас, я бы тебя откормила!

Да… Мышцы и кости. И еще шрамы. На животе рубец спускался куда-то под пояс джинсов, а на груди, недалеко от сердца, собирался лучами.

Перехватив наши потрясенные взгляды, он вдруг покраснел и прикрылся майкой.

– Осколки. Война.

И быстро зашел в душ.

– Ты дура. – Тихо сказала мама. Потом подумала и добавила. – И он – дурак. Тянется и боится. Он хоть был женат?

– Был. Полуфиктивно.

– Как это? – удивилась она.

– У девушки был свой кавалер.

– А зачем …?

– Мама захотела.

Тут в дверь вошел отец, и пришлось сменить тему.

Через полчаса мы сидели за столом и молча уплетали блинчики. Оказывается, в первой партии они были с творогом. Мама, сердобольно глядя на Панкратова, подкладывала ему то сметанки, то еще блин. Но все хорошее имеет свойство заканчиваться. Посмотрев на меня, Борис спросил:

– Готова?

Я вздохнула и кивнула.

– Не хочется уезжать? – Улыбнулся мужчина.

– Объелась. – Честно ответила я.

Мама довольно рассмеялась.

– А давайте я вам с собой остальные заверну? – Подскочила она.

– Мам, в городе – магазины и рестораны.

– Мариночка, действительно, – вмешался отец, – Сережка с Викусей из леса голодными приедут…

Борис развернул машину на выезд. Мама с отцом провожали нас у калитки.

– Спасибо за теплое гостеприимство. – Борис поцеловал маме ладошку, а отцу пожал руку. – Рад был познакомиться.

– Боренька, – мама даже прослезилась, – может, приедешь как-нибудь? Не к Лене, так хоть к нам…

– Марина… – Цыкнул отец. – Конечно, если будет в наших краях.

Борис улыбнулся и пожал плечами. Действительно, что тут можно сказать?

Я чмокнула в щеку маму и ткнулась носом в отца.

– Леночка, ты уж постарайся… – Мама, как всегда, легко принимала чужих людей в свое сердце.

Я кивнула и села на пассажирское место. Двери закрылись. Сказка кончилась.

– Что будем делать? – Нарушила я молчание, когда мы подъехали к городу. – Твой брат звонил. – Вспомнила я.

– Я видел. Пусть пока посидит дома. Что делать? Едем к Сашке, берем его и – к Татьяне Петровне. Было бы неплохо взять кого-то из ментов… Но, думаю, и сами справимся.

Шлагбаум закрытого поселка поднялся перед мордой мерседеса автоматически, а из будки вышел настоящий отец Людмилы. Панкратов затормозил и открыл окно.

– Ну как? – Спросил охранник.

– Думаю, сегодня все решится. Вы хорошо обо всем подумали?

– Да. Только боюсь, что ей, выросшей в богатстве, я буду не нужен…

– Как вас зовут?

– Константин Петрович Шостов. Запишите мой телефон, а то мне скоро меняться…

Мы вошли в подъезд. Александр, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения, ждал нас в дверях.

– Где ты так долго был? – Поинтересовался он, не поздоровавшись ни со мной, ни с братом.

– Где надо. Надеюсь, Людмиле сегодня таблетки не давал? Она адекватна?

– Да, не давал. Сидит в своем саду.

– Зови.

Мы, скинув куртки, снова прошли на знакомую кухню и сели за стол. Я решила не скромничать и не стесняться. Босс все равно почти что бывший, да и увязла я в его проблемах с головой.

В кухню вошла Людмила и засияла глазами:

– Боренька! Здравствуй!

Он встал навстречу и поцеловал ей пальчики. Все было чинно и выдержано в лучших традициях этикета. И только после этого она «заметила» меня:

– Леночка! Добрый день!

– Добрый. – Подтвердила я ее догадку.

Александр отодвинул стул, и она уселась между ним и Борисом.

– Как у нас дела?

– Хорошо. Я вчера вечером получил свидетельские показания, согласно которым непосредственно после момента убийства из туалета вышла женщина, похожая на Татьяну Петровну. И заверено твое, Люда, алиби. Несколько свидетелей в письменной форме подтвердили, что ты не входила в задние ворота и здание. Думаю, с этими показаниями стоит навестить твою коллегу, Александр. И, пока никто никуда не уехал, может, расскажешь, в чем заключалась ваша с Синельниковым сделка?

– Ты о чем?

– О том, что Елена Михайловна, озвучившая вчера свое предположение, конечно, была близка к истине. Но в эти дни ты открылся для меня несколько с иной стороны, и теперь в твои внезапно вспыхнувшие к Людочке чувства я не верю. И, пока не расскажешь все, помогать не буду.

– Борис, как ты можешь сомневаться во мне и подозревать во всяческих неблаговидных мыслях и поступках?

– Саша, ты ради денег кормил свою жену психотропными препаратами. И думаю, найдутся свидетели, которые это подтвердят. А люди, заинтересованные в ее судьбе, сделают все, чтобы посадить тебя и всю вашу добросердечную компанию на долгие годы. Понимаешь?

– Да что ты врешь! Никому она никогда не была интересна, а теперь – тем более!

Людмила с пренебрежением взглянула на своего мужа.

– Отнюдь. Ее разыскивали. Но не по фамилии отца, а как Серебрянскую. У нее родственники во Франции и Америке. Они просто жаждут познакомиться со своей российской сестрой. Наверняка, ты это знал.