Борис Штейман - Вольтижеры

— Больно было? Бедненький! — посочувствовала Наташка.

Компания вышла из травмопункта. Между девицами и стражами порядка прежнего антагонизма уже не было.

— Бросайте вы свое недостойное ремесло! — сказал им на прощание Евгений Павлович, припомнив свой небольшой педагогический опыт работы в ПТУ. — А то скатитесь в пропасть!

— Вы чего, правда, решили, что мы такие! — засмеялась Наташка. — Это мы так, чтоб вас разжалобить! Мы на самом деле не такие!

— Такие, не такие! Родителей своих пожалейте! — закончил Евгений Павлович. — Можете идти на все четыре стороны!

— Уже и не охота расставаться! — засмеялась довольно Наташка. — Привыкли к вам! Козлам!

— Ладно! Бегите подобру-поздорову! — смягчился и Илья.

— Если что надо, заходите! Вы вроде мужики неплохие! Мы в столовке практику проходим, — сказала на прощание Любка.

Не торопясь, изображая важных дам, они пошли прочь.

— С них, как с гуся вода… — покачал головой Евгений Павлович, забираясь в машину. — Но для страны они еще до конца не потеряны! — и помолчав, добавил неуверенно: — Будем надеяться…

— Зачем? — удивилась Ленуся. — У нас прекрасная вилла в Швейцарии!

— Он что, старший генерал КГБ? — поинтересовался Евгений Павлович.

— Неужели только старшие кагебешные генералы имеют домики на Западе? А младшие не имеют? Какая наивность! — и, спохватившись, весело засмеялась: — Один наивный спрашивает, а другой наивный, а точнее доверчивая душа все объясняет!

— Умные женщины неспособны на безрассудный поступок, — глубокомысленно заметил Евгений Павлович.

— Ну, отчего же! Например, я могла бы посвятить свою жизнь какому-нибудь гениальному мужику. И жить с ним, скажем, — она обвела вокруг рукой, — в таком сарае! Во имя высокой цели, конечно!

— Вы уже связали свою жизнь с одним гениальным мужиком во имя великой цели, — усмехнулся он, решив отомстить за сарай.

— Да, безусловно, Аркадий талантливый человек! Мне было семнадцать, когда меня выдали за него. Что я тогда понимала?.. Девчонка, глупышка… Этого я ему не смогу простить никогда! — горько произнесла Ленуся.

— Да, будет вам! — махнул рукой Евгений Павлович.

— Нет, вы, положительно, дурно воспитаны, — вздохнув, проговорила Ленуся. — Только не подумайте, что меня прислал Аркадий! Мне вас почему-то жаль. Понимаете вы или нет? Искренне жаль! Он вас может прихлопнуть в два счета. Как муху! Но он: принципиальный противник насилия. Понимаете? Принципиальный! — немного подумав, она неожиданно заявила: — Моя бабушка была графиней… Старинный дворянский род. Может быть, именно это и привлекло тогда Аркадия, а не только моя молодость? Многие безродные выскочки, нажившие миллионы во время великого…

«Графиня? — Евгений Павлович внимательно всмотрелся в Ленусю. — Скорее всего, брешет. Хотя в лице, пожалуй, чувствуется порода. Точеный нос, необычный разрез глаз, губы полноватые, но четкого рисунка…»

— … но прабабушка сразу приняла красных. Заведовала прачечной, потом повысили, возглавила банно-прачечный комбинат! Революция отменила сословные различия, привилегии специальным декретом… Но иногда я чувствую себя настоящей графиней. Вот, например, когда работала в военкомате. А иногда абсолютно нет! Вам, наверно, неинтересно? — спросила она.

— Наоборот, — ответил Евгений Павлович.

— Ну, да я что-то заболталась. Мне пора! Кстати, у нас сегодня гости. Заходите, не пожалеете, — пригласила Ленуся.

— У вас что, каждый день прием? — поинтересовался он.

— Вы правы, последние дни частенько. Да, время, сами знаете, какое! Людям надо постоянно все обсуждать, общаться. Придете?

— Не знаю, вряд ли, — Евгений Павлович намеревался проведать Инну.

После ухода Ленуси он некоторое время думал о форме. Она явно несет не менее значительную информацию, нежели содержание. Просто частенько она не воспринимается на сознательном уровне. Взять хотя бы человека… Нам предлагают исторический код! А мы… Незаметно для себя Евгений Павлович задремал…

Под вечер в хорошем расположении духа он отправился к Инне. «Хорошо, когда есть верная, надежная подруга!» — думал Евгений Павлович, нетерпеливо нажимая на кнопку звонка. Долго не открывали. Из квартиры доносилась приглушенная музыка. Это его слегка насторожило. Наконец дверь приоткрылась.

— Привет! — весело произнес Евгений Павлович. — Извини! Без звонка. В ваших краях вырубили АТС.

— У меня гости! — вначале чуть растерявшись, а потом с вызовом произнесла Инна.

— Гости — это хорошо, — чтобы что-то сказать, проговорил он.

— Тебя не было больше недели! Мог бы хотя бы позвонить! Ко мне пришли с работы!

— Учитель физкультуры? — съязвил Евгений Павлович.

— Почему физкультуры? — обиделась она. — Игорь преподает информатику. У него золотые руки!

— Он тебе починил утюг? — поинтересовался Евгений Павлович. Мужское самолюбие его было задето. Он понимал, что надо просто повернуться и уйти, но не мог прекратить этот дурацкий разговор.

— И утюг, и ножи наточил, и розетку поправил, — с удовольствием перечислила Инна. — Тебя же не допросишься!

«Боже! С кем я общался?! Мещанка!» — подумал он с горькой усмешкой.

— Может пристрелить вас обоих? Так, для порядка? У меня ведь нервы расшатались, не дай бог! — задумчиво произнес Евгений Павлович.

— Не паясничай! Ладно, меня ждут! — оборвала его Инна.

«Первой прекратила разговор. А должен был бы я… Надо хотя бы достойно отступить…» — подумал он.

— Ну, ладно, прощай! Еще пожалеешь, да поздно будет! — пригрозил Евгений Павлович.

— Не пожалею! — бодро, но с некоторой неуверенностью ответила она.

— Желаю успехов! — бросил он и пошел вниз по лестнице.

Услышал, как хлопнула дверь.

«Женщины не любят, когда их используют, — мудро заключил Евгений Павлович. — Что ж, придется идти на прием к оружейнику…»

На углу переулка, где жил Аркадий Михайлович, дежурил инспектор ГАИ и не пропускал туда машины. Подъезд дома был хорошо освещен. Вдоль тротуара стояли роскошные автомобили в основном иностранных марок, частью с дипломатическими номерами. Дверь подъезда предупредительно открыл могучий бородатый швейцар. Евгений Павлович слегка оробел.

— Я к… — начал, было, он.

— Евгений Павлович? — уточнил швейцар. — Будьте любезны! Вас ждут. Третий этаж!

Дверь квартиры была открыта. Прием был в разгаре. Дамы в великолепных вечерних туалетах ослепительно сверкали драгоценностями и обнаженными частями тела. Мужчины все были в смокингах и выглядели очень элегантно. Незаметно сновали официанты, разнося напитки. Огромный Т-образно выстроенный в холле стол был заставлен закусками и внушал почтение. Евгений Павлович почувствовал себя в кожаной куртке и кроссовках слегка не в своей тарелке. Навстречу выпорхнула Ленуся. Приветливо, очень мило улыбнулась.