Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов

С тех пор я не упускаю возможности побранить начинающих политиков.

— Ты видела, какие жуткие тексты они позволяют писать в своих листовках?! — набросилась на Вику я, — Надеюсь, ты не такая…

— Чего ты завелась? — перебила меня Виктория, — Такие листовки — это общепринятая, официальная часть агитации. Приходится подчиняться устоявшимся правилам.

— Да, — не унималась я, — Но хотя бы малую долю здравого смысла можно сохранять? Видела недавно в типографии макет листовки кандидата, который в горсовет от моего района баллотируется. Знаешь, что он там пишет? «Я — такой же, как вы. Я каждый день стою с вами на одной остановке!» Какая остановка?! Его Аудио весь район знает, потому что из неё вечно музыка орёт, не умолкая. Врёт, не стесняясь. Или пишет: «Я ежедневно толкусь с вами в одних и тех же очередях»! Это выдает в нем человека, который лет десять в магазины не ходил. Когда ты в последний раз видела очередь?

— У меня в магазины Татьяна ходит. Я тут не показатель, — Вика тоже завелась, — Катюш, пойми, кандидаты вынуждены врать! Вынуждены писать некоторые, скажем так, поверхностные заявления. Потому, что правдивая информация о том, чем именно хороша буду я в качестве депутата для моего района, для простого народа окажется непонятной. Люди не захотят вдумываться. Они способны усвоить только короткие лозунги, которые с детства привыкли считать положительной характеристикой кандидата. Вон, на прошлых выборах кто победил? Человек, в листовке которого крупным шрифтом одна единственная фраза «Он — свой». Примитивно, глупо. Опять же, враньё. Но зато действенно. Его выбрали.

— Как можно считать население настолько глупым? — изумилась я, — Люди принимают такую дешевку просто потому, что им не оставляют альтернативы! Это как с музыкой. Ныне так популярны ужасно примитивные песни просто потому, что ничего другого в эфире не крутят. Покажи ты нынешним тинэйджерам, что бывает другая, более глубокая музыка, и они перестанут «тащиться» от попсы.

— Не перестанут, — перебила меня Виктория, — «Попса» популярна потому, что массы испытывают в ней потребность. Популярным становится то, что нравится. А нравится, увы, то, что проще и безобидней…

— Вы, это, завязывайте философствовать, — перебил Жорик, явно пораженный тем фактом, что кроме шмоток, косметики и личного счастья, нас с Викой может еще что-то интересовать, — Давайте, вернемся к делу. То есть преступник таким образом хотел намекнуть, что имеет серьезные намерения. Спрашивается, зачем он подбрасывает нам всё новые и новые зацепки? Теперь необходимо сходить в редакцию этой газеты. Ощущение, что шантажист намеренно пытается помочь нам найти его.

— Может, он мазохист? — с умным видом спросила я.

— Просто много знает и ничего не боится, — Вика немного успокоилась и закурила, открыв окно за своим столом, — Я звонила в редакцию. Фото и статью взяли из интернета. Кто выложил их на сайт — не известно. Точнее, мне известно. Александр — программист, он имеет массу возможностей выложить в интернет всё, что угодно.

— Хорошенькая газета! — я мысленно поаплодировала коллегам, — Нужен материал? Пожалуйста, без всякого труда сдерем дословно анонимные статьи из интернета и выдадим их за проверенную информацию. И в суд за клевету не подашь — материал в основном нейтральный, на хорошие отзывы грех опровержения писать.

— Сейчас большинство газет именно так и делаются, странно, что для тебя это открытие, — оборвал меня Жорик.

— Я, знаешь ли, журналист старой закалки, — захлопала на него глазами я, — Мне, понимаешь ли, такие методы работы не знакомы.

— Прекратите ругаться! — оборвала нас Виктория, — Это не все новости.

Нам предстояло услышать самое интересное.

— Сегодня утром я нашла в камине письмо от шантажиста. То есть он просчитал, какой из дымоходов мой и опустил по нему письмо. Огромная работа проделана!

Я вдруг вспомнила, что и об интернете и о камине мы говорили с Шуриком, и как-то совсем растерялась.

— Что пишет наш Александр? — подталкивал Викторию к продолжению разговора Жорик.

— Ничего приятного. Требует пятьдесят тысяч долларов. Говорит, не надо было посторонних к расследованию привлекать.

— Вау! — сделала большие глаза я.

— Так дорого я еще никому не обходился, — восхищенно прошептал Жорик.

— Первые двадцать тысяч хочет получить сегодня вечером. Остальное — завтра, — без малейших эмоций продолжила Виктория, — Требует, чтоб я положила деньги в сумку, которая будет лежать на нашей заброшенной стройке.

— Еще раз? — Жорик нахмурился.

— За домом, в котором я росла, находится Вечная Стройка. Катя знает.

— Ну да, — рассеянно проговорила я, — Еще в нашем детстве начали что-то строить, потом забросили, так до сих пор железобетонные коробки и валяются. Ребятишки там в войнушку играют, а родители им строго-настрого к этой стройке приближаться запрещают. Считается, злачное место. Я бы туда деньги в жизни класть не стала. А вот про сумку я не очень поняла…

— Этот ненормальный положит где-то в самом дальнем блоке, в смысле в самой дальней квартире, точнее…

— Мы поняли. В железобетонной коробке. Самой дальней от чего? — Жорик снова что-то черкал на листочке.

— От нашего дома, я думаю, — замялась Виктория, — От чего ж еще… Так вот, он поставит там где-то сумку и я должна буду сегодня в девять вечера положить туда деньги.

— Маразм! — только и смогла произнести я.

— Там еще масса ругательств и угроз в письме, — проигнорировала мою оценку Виктория, — Мол, не дай Бог замечу, что кто-то следит за местностью или еще какой подвох, откажусь от денег и моментально опубликую все материалы. Что-то там еще про доказательство серьезности намерений. Собственно, с чего я эту газету-то купила. Шантажист порекомендовал. Я должна приехать туда лично, без водителя, собственноручно переложить деньги в сумку, причем класть их аккуратно, по одной пачке. Я не хочу отдавать такие деньги… В общем, — Вика выдержала паузу, — Ребята, я обращаюсь в милицию.

Такого поворота событий мы с Жориком не ожидали.

— Хочешь обвинить нас в полной некомпетентности? — недружелюбно поинтересовалась я, — А как начет того, что Саньку-то мы поймали?

— Я ни в коем случае не хочу умалять ваших детективных способностей, но у меня нет больше времени экспериментировать и рисковать. Преступник не оставляет мне ни малейшего шанса на обратную связь, поэтому предложить ему вести переговоры с Катериной я не могу, — Вика отвела глаза и зябко поежилась, обняв при этом собственные плечи. Жорик прикрыл окно.

«Вот эти самые плечи обнимали длинные пальцы моего бывшего второго мужа, и он был счастлив. А на моих плечах теперь прочно обосновались руки бывшего опера. А сама я заделалась в детективы. А Виктория собирается рассказать озабоченным дядькам из органов, как обращалась в Агентство Пикантных Услуг», — почему-то пронеслось у меня в мыслях. В общем, мир покрылся толстой коркой абсурда, и вырваться из всего этого маразма представлялось уже невозможным.