Джек Кетчам - Девушка напротив

Ощущение накала .

Это значило, что игра теперь идет по-крупному.

Я стоял в дверях, пока Рут не обратила на меня внимание.

— Привет, Дэвид, — сказала она тихо. — Садись. Присоединяйся. — Потом вздохнула. — Мне кто-нибудь пива принесет, а?

Уилли в столовой встал, сходил на кухню, взял пиво Рут и себе, открыл банку и отдал ей. Потом снова уселся.

Рут закурила.

Я посмотрел на Мэг, сидевшую на складном кресле перед пустым серым оком телевизора. Она казалась напуганной, но решительной. Мне вспомнился Гэри Купер, выходящий на безмолвную улицу в финале «Ровно в полдень». [18] «Ровно в полдень» — классический вестерн Фреда Циммермана, вышедший на экраны в 1952 году.

— Так-так, — сказала Рут. — Так-так.

Она отхлебнула пива и затянулась.

Рупор заерзал на диване.

Я едва удержался, чтобы не развернуться и не уйти.

Потом Донни в столовой встал и подошел к Мэг. Остановился прямо напротив.

— Ты привела копа к моей маме, — сказал он. — К моей матери.

Мэг посмотрела на него снизу вверх. Ее лицо немного расслабилось. Это же был Донни, в конце концов. Ее союзник Донни.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Я просто хотела знать, что…

Его рука взмыла вверх и полоснула ей по лицу.

— Заткнись! Заткнись, ты!

Рука зависла перед ней, дрожащая, готовая к удару.

Казалось — все, что в его силах — это лишь не ударить ее снова, ведь второй удар выйдет намного сильней.

Мэг ошеломленно уставилась на него.

— Сядь, — тихо произнесла Рут.

Он, видать, не расслышал.

— Сядь!

Донни отдернулся. Развернулся кругом, почти с военной выправкой, и зашагал назад в столовую.

Снова установилась тишина.

Наконец Рут подалась вперед.

— Вот что я хочу знать. Ты о чем думала, Мэгги? Что у тебя в голове было?

Мэг не отвечала.

Рут закашлялась. Кашель у нее был глубокий, сухой. Совладав с собой, она продолжила:

— К чему это я: ты что же, думала, он тебя заберет, что ли? Тебя и Сьюзен. Заберет отсюда? Ну так знай: не бывать этому. Никуда он тебя не заберет, девочка. Потому что ему наплевать. Если бы это его волновало, он бы сделал это еще тогда, на фейерверке. Но этого не случилось, так? Ну и что теперь? Что ты думаешь? Думаешь, может, я испугалась?

Рут улыбнулась и приложилась к пиву.

Она тоже выглядела по-своему решительной.

— А дело вот в чем, — сказала она, — и что мы имеем сейчас? Ему, как и любому другому мужику, меня не напугать, Мэгги. Если ты раньше об этом не знала, то, надеюсь, знаешь теперь. Но я не могу допустить, чтобы ты бегала к копам каждые десять минут. И что нам теперь делать? Если бы мне было куда тебя сплавить, я бы это сделала, поверь. Черт бы меня побрал, если мне нужна какая-то маленькая шлюшка, которая позорит меня на весь город. И — Бог судья — мне не платят столько, чтобы я тебя еще и воспитывала. Мать твою, да на то, что мне платят, тебя даже прокормить получается только что чудом.

Она вздохнула.

— Похоже, надо над этим подумать, — сказала она, после чего встала и направилась на кухню. Открыла холодильник.

— Иди в комнату. Сьюзи тоже. Посидите там.

Она потянулась за пивом и рассмеялась.

— Пока Донни не решил тебе еще разок вмазать.

Мэг взяла сестру за руку и повела в спальню.

— И ты, Дэвид, — сказала Рут. — Лучше иди домой. Прости, но мне надо поразмыслить.

— Хорошо.

— Хочешь колу или что-нибудь на дорожку?

Я улыбнулся. На дорожку. Да я же рядом живу.

— Да нет, спасибо.

— Может, пивка?

В ее глазах появился знакомый озорной блеск. Напряжение спало. Я засмеялся.

— Было бы круто.

Она бросила мне банку.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности, — сказала она, и теперь мы все смеялись, потому что это «не стоит благодарности» было у нас чем-то вроде кода.

Она всегда так говорила, когда позволяла нам делать то, чего не позволяли наши родители. Не стоит благодарности.

— Не буду, — сказал я.

Я сунул банку в карман и ушел.

Дома Линда свернулась калачиком перед телевизором и смотрела, как Эдд Бернс причесывается во время титров в начале «Сансет-Стрип, 77». Она была какой-то угрюмой. Видимо, Стив сегодня не заявится.

— Спокойной ночи, — сказал я и пошел наверх.

Я пил пиво и думал о Мэг. Размышлял, чем могу ей помочь. Конфликт разгорелся. Мэг меня по-прежнему привлекала, но с Донни и Рут мы были давними друзьями. Я подумал — а нужна ли ей помощь вообще? Раз на то пошло, детей всегда бьют. Только к чему это вело?

«И что нам теперь делать?», — сказала Рут.

Я взглянул на акварель Мэг на стене и тоже задумался над этим.

Решение Рут было таким: с этих пор Мэг нельзя выходить из дому одной. Только с ней, Донни или Уилли. Но чаще она просто никуда не выходила. Так что я лишился возможности спросить, чем я могу помочь, если нужно, и мне не пришлось думать — решусь я на это или нет.

Теперь от меня ничего не зависело. Ну или мне так казалось.

Так что я не переживал.

Пусть даже я чувствовал, что все пропало — доверие Мэг и ее компания — меня это не волновало. Я знал, что дела в соседском доме пошли наперекосяк, и решил, пожалуй, какое-то время держаться в стороне, чтобы разобраться с самим собой.

В общем, следующие несколько дней я виделся с Чандлерами гораздо реже, поэтому переживал еще меньше. Я шатался с Тони и Кенни, Дениз и Шерил, и даже с Эдди иногда — когда он не представлял угрозы.

Вся улица перешептывалась о том, что происходит в их доме. Рано или поздно любой разговор скатывался к Чандлерам. Еще бы — Мэг привела полицию, это ж из ряда вон! Революционный поступок. Такое не забывается. Можете себе представить: пожаловаться на взрослого —причем, не просто взрослого, а чуть ли не мать — в полицию! Немыслимо.

К тому же, в этой идее был определенный потенциал. У Эдди она явно не выходила из головы. Папашу упечь мечтает, думал я. К задумчивому Эдди мы не привыкли, и это лишь добавляло странности.

Впрочем, за исключением истории с копами, все — включая меня — прекрасно знали, что детей всегда наказывают, за дело и без — ничего тут странного нету. Разве что происходило это у Чандлеров — а их дом среди нас считался раем. Да еще участие в этом принимали Уилли и Донни. Но даже это нас не особенно впечатлило.

У нас был прецедент — Игра.

Нет, прежде всего, дело было в копах.

В конце концов, последнее слово оказалось за Эдди.

— Ну и чего она добилась? Ни хрена, — заявил он. Задумчивый Эдди.

Но это была чистая правда. И, что удивительно, в течение недели наше мнение стало перевешивать в сторону мысли, что во всем виновата Мэг. От восхищения смелостью ее поступка, ставкой в духе все-или-ничего, самой идеей посягательства на авторитет Рут, столь бескомпромиссного и публичного, мы перешли к легкому презрению. Да как вообще можно быть такой дурой, чтобы решить, будто коп встанет на сторону ребенка против взрослого? Разве не понимала она, что только хуже станет? Как могла она быть так наивна, такой доверчива, так непробиваемо тупа?