Микки Спиллейн - Обходной контроль

— Когда-нибудь мы поженимся, и тогда ты будешь получать указания только от меня. Я быстро прищемлю любого, кто попробует вмешаться, а если ты будешь слушать других, то получишь по заднице.

— Когда же это будет? — с интересом спросила она.

— Я сообщу тебе.

— Похоже, ты любишь затягивать период ухаживания, Тайгер, — сказала она уже без улыбки.

— Когда все закончится, — сказал я, — когда мы сможем ходить и дышать, не чувствуя запаха смерти, с сознанием того, что мир не находится на грани уничтожения. Я не хочу, чтобы ты стала вдовой, еще не выйдя замуж.

— Как ты можешь знать, чего я хочу, дорогой?

— О, ты готова заполучить меня сейчас, потому что ты баба, а все бабы хотят замуж несмотря на обстоятельства.

— Терпеть не могу это слово.

— Оно лишь означает, что ты больше чем женщина.

Ты настоящая куколка, с красивым лицом, живым телом и умом. Я чертовски тебя люблю. Только я могу оценить все твои возможности и я хочу тебя всю.

— Так, значит, я баба, — повторила она, теряя свое британское произношение и переходя на чистый бруклинский диалект.

— Черт, где ты этого набралась?

— У тебя. — Она подошла к гардеробу, взяла одежду и положила около меня, пистолет отдельно.

— Одевайся. Хочешь, чтобы я осталась?

Я слегка оттолкнул ее:

— Иди отсюда. Некоторые вещи я могу делать сам.

— Но в чем-то тебе нужна помощь, не так ли?

Я ухмыльнулся:

— Ты права. А теперь убирайся.

Очень медленно и пластично она встала с кровати, остановилась, взглянула на меня, затем направилась к двери. Ее колебание было намеренным, и она хотела, чтобы я это видел. Она медленно повернулась, держась за ручку двери, и спросила:

— Ты действительно знаешь, где он?

— Кто?

— Луи Агронски.

Я был уже в брюках и в ремнях для пистолета.

— Нет, но думаю, что знаю, как найти его.

— Могу я помочь?

— Возможно, но не сейчас.

— А как другие?.. — спросила она с надеждой.

— Они не в счет. Позже я скажу тебе, почему.

— Ты можешь мне сказать, куда ты сейчас собираешься?

— Конечно. В даун таун [4] Торговая часть в центре города. (Прим, ред.) , в нью-йоркское отделение Службы безопасности представить Халу Рэндольфу и компании доклад, после которого они либо заткнутся, либо уступят мне.

— Ты всегда должен быть именно таким?

Я помолчал, заправляя рубаху в брюки.

— Ты хочешь, чтобы я вел себя по-другому?

— Иногда, мне кажется, да.

— Тогда ты мне не нужна.

Ее лицо стало пустым, боль, причиненная моими словами, стерла с него всякое выражение.

— Ты не должен так говорить.

— Нет? Тогда не лезь в мои дела. В противном случае ты перестанешь быть бабой и станешь старой каргой. Я буду делать то, что хочу, а иногда то, что должен. Только одного я никогда не приму — женской сентиментальности и жалости. Когда я работаю, не стой за спиной. Ты знаешь, чем я занимаюсь, и поэтому не старайся мною управлять. Еще не родилась мать той женщины, которой бы это удалось. Я делаю свои дела по-своему, и если ты не понимаешь, что я мудрее тебя на двадцать лет, то тебе нечего делать со мной, направь свои старания в другую сторону, детка. Найди себе парня, который будет ползать перед тобой на коленях, ясно, куколка?

Рондина изучающе посмотрела на меня, улыбнулась и смиренно пожала плечами. Но ее глаза смотрели твердо. Она была таким же профессионалом, только молодым, и на ее счету уже было несколько убийств.

— Ясно, Тайгер. — Она повернула ручку, открыла дверь и, обернувшись через плечо, спросила: — Ты еще любишь меня, Тайгер?

— Будь рядом, и обретешь нелегкую долю.

— Тебя и твою игру словами, — сказала она.

Хал Рэндольф устроил настоящую инквизицию. Я много раз и раньше проходил через процедуру запугивания. Сейчас они разыгрывали передо мной сцену, чтобы произвести впечатление.

Здесь были руководители трех служб, их лица я хорошо знал. Два профессиональных стенографиста восседали за своими столами, готовые записывать каждое слово, чтобы потом можно было проанализировать все в деталях. И, наконец, Рэндольф во главе стола, пытавшийся изобразить дружескую улыбку, чтобы я почувствовал себя свободней.

Я встретился взглядом со смеющимися глазами Чарли Корбинета, который сидел за дальним концом стола, и подмигнул ему. Затем выдвинул из-под стола единственный свободный стул и неуклюже сел на него, чувствуя снова боль в боку.

— Итак, джентльмены? — сказал я.

Стенографисты это немедленно записали.

Рэндольф прочистил горло и еще раз взглянул на меня, но дружеское выражение исчезло.

— Я сразу приступлю к делу. Мистер Корбинет передал мне ваш разговор. Имея в виду недавние… события, мы хотели бы получить информацию из первых рук.

— Хорошо, — ответил я. — В деталях?

— Ис самого начала.

Мой рассказ занял не более трех минут. Казалось, что- то зловещее, словно дыхание смерти, нависло в комнате, и лица собравшихся окаменели. Стенографисты записали все дословно. Они, казалось, не много поняли из сказанного и оставались спокойными. А может быть, они привыкли слышать подобное, и мое сообщение было для них еще несколькими строчками в книге гибели человечества.

Наступившую тишину нарушало тяжелое дыхание Рэндольфа. Затем он сказал:

— Одну деталь вы упустили, Тайгер.

— Какую?

— Вы сказали мистеру Корбинету, что знаете, как отыскать Луи Агронски.

— Не совсем так.

— Тогда что же вы сказали?

— Я сказал, что, возможно, знаю, как найти его.

— Может, ты выразишься яснее?

— Не сейчас, дружище.

Я развернулся на стуле, нагнулся и тихонько засмеялся.

— Как ты мне когда-то сказал, я иду по тонкой нити, один неверный шаг, и я погиб. Если ты меня столкнешь, мой конец будет приятен многим людям и тут, и там. Ты хотел бы видеть и падение Мартина Грейди вместе со всеми нами. Если это когда-нибудь случится, то политические акции разных обормотов поднимутся. Я прав? — Все уставились на меня, а Рэндольф не сказал ни слова. — Позвольте мне сказать, джентльмены. Я к этому делу имею меньше всего отношения. Но мы все находимся под угрозой, нравится вам это или нет. Пока мы с этим не разберемся, нам лучше держаться вместе, иначе мы будем размазаны по тому месту, которое останется от Америки.

Несколько покашливаний и переглядываний свидетельствовали о том, что до них дошло. Мой сосед, чья незначительная должность в Вашингтоне была только крышей для его работы в контрразведке, поднял руку, чтобы привлечь внимание:

— Мистер Менн, вы предлагаете объединить наши усилия или дать вам полную свободу и не вмешиваться, учитывая уникальность операции?

— Объединить усилия, мистер Делани. Мы не можем позволить себе разобщиться.

— Почему вы думаете, что мы нуждаемся в ваших услугах?