Абир Мукерджи - Человек с большим будущим

Благодаря приливу мы продвигались вверх по течению с приличной скоростью. След обратил наше внимание на индуистский гхат [70] Гхат – каменное ступенчатое сооружение на берегу реки, служащее в индуизме для ритуального омовения и для кремации. в Нимтолле. Дым погребального костра лениво стелился по серебристой воде. На верхней ступеньке гхата, скрестив ноги, сидел жрец с голым, если не считать священного шнура, торсом и торжественно произносил нараспев слова кремационного обряда. У его ног собралась небольшая группка людей. Все были облачены в белое.

Город понемногу уступал место джунглям, и наше путешествие стало напоминать экспедицию. Вот это и была Индия моей мечты. Дикая, загадочная земля, описанная Киплингом и сэром Генри Каннингемом. Утренний туман низко висел над рекой и обволакивал берега подобно тонкому муслину, лишь кое-где разорванному случайным баньяном или хижиной местных жителей. Деревянные лодочки – и с простым парусом, и напоминающие выдолбленные из ствола каноэ – медленно скользили мимо, седоки направляли их при помощи длинных шестов.

На восточном берегу реки сквозь дымку проступили очертания огромного храма, футов в сто высотой и на вид совершенно нездешнего. Основной храм, внушительное белое двухъярусное строение, был увенчан странной куполоподобной конструкцией, окруженной добрым десятком башенок. Ряд храмов поменьше, всего двенадцать построек, стояли, обратясь лицом к основному зданию, словно ученики, склонившиеся перед наставником. Белоснежные стены и кроваво-красные крыши сияли под солнцем.

– Это, – объяснил След, – храм богини Кали, один из них, то есть. Вокруг Калькутты их встречается довольно много, но этот мне нравится больше прочих.

Подношения богине плыли от берега по реке – мириады бархатцев, розовых лепестков и маленьких ламп, несущих молитвы верующих. След показал на ступени, ведущие к воде:

– Это гхаты, предназначенные для омовения. Индуисты верят, что если окунуться в эти воды, то очистишься от всех грехов.

– Странно, – заметил я. – Вчера индуист сказал мне, что отпущения грехов не бывает. Что его карму не изменить.

– Такой вот он, индуизм, – ответил След. – Настолько мистический, что сами индуисты путаются.

Немного погодя на горизонте показалось несколько кирпичных труб, изрыгавших черный дым высоко в голубое небо.

– Серампур, – объявил След.

Экипаж направил катер к западному берегу, джунгли постепенно отступили, и нашему взору открылось несколько красивых особняков. Своими ухоженными лужайками, сбегавшими к реке, они напомнили мне фотографии хлопковых плантаций Южной Каролины.

– Элегантное местечко, – оценил я.

– Ведь правда? – подхватил След. – Говорят, его основали датчане. Викинги реки Хугли! Рассказывают, что их торговое поселение процветало, пока Ост-Индская компания не задушила его, запретив кораблям подниматься по реке. В конечном итоге датчане вынуждены были продать его нам за бесценок. С тех пор здесь заправляют в основном шотландцы.

Катер повернул к берегу и неспешно причалил к старой деревянной пристани, где стоял грузный полицейский, представившийся суперинтендантом Маклином. Выглядел он забавно: огненно-рыжий, сложением подобный тяжело вооруженному броненосцу, но с розовым румянцем и по-детски нежными чертами. Казалось, что его лицо не поспевало за ростом остального организма, и форменная одежда только усиливала это впечатление, придавая сходство со школьником-переростком из тех, кто словно рождается, чтобы играть на тубе в школьном оркестре.

– Добро пожаловать в Серампур. – Шотландский выговор. Ничего удивительного. Будь я любителем заключать пари, поставил бы крупную сумму на то, что он родом из Данди.

Суперинтендант пожал мне руку с жаром давнего друга, затем то же самое проделал с Несокрушимом, чуть не оторвав маленького сержанта от земли. Покончив с любезностями, он повел нас к «санбиму», припаркованному на обочине.

– Вам повезло, капитан, – заметил Маклин, пока мы ехали по изрытой ямами грунтовке. – Мне кажется, мистер Бьюкен вернулся из Калькутты только нынче утром.

– Вы следите за его передвижениями?

– Вовсе нет, – засмеялся он. – Но когда он здесь, жизнь в нашем сонном городке идет в другом ритме. Когда он приезжает и уезжает, здесь всегда много суеты.

– Этакий помещик?

Он улыбнулся:

– Нам больше нравится шотландское «лэрд» [71] Землевладелец, лорд ( шотл. ). .

Автомобиль съехал с грунтовки и выбрался на главную дорогу. С одной стороны дороги тянулся высокий забор, с другой – железнодорожное полотно. Где-то рядом раздался пронзительный визг парового свистка. Маклин взглянул на часы.

– Пересменка на фабрике, – прокомментировал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Вскоре показался разрыв в заборе. Поток людей, белых и индийцев, изливался сквозь железные ворота с крупной чеканной надписью:

За воротами виднелась длинная кирпичная постройка с крышей из гофрированного металла, над которой поднималась огромная труба, извергавшая черный дым. Рядом тянулись навесы, под некоторыми были видны штабеля деревянных ящиков или огромные круглые мотки мешковины, другие были под завязку забиты мотками грубых волокон, отливавшими золотом в лучах утреннего солнца.

– Сырой джут, – объяснил Маклин.

Через несколько минут автомобиль свернул с дороги и проехал между двумя высокими каменными колоннами. На одной красовался герб с тремя черными львиными головами в профиль, на другой – изображение пояса вокруг солнца, сиявшего над подсолнухом. Длинная подъездная аллея вела к величественному особняку в стиле барокко, по сравнению с которым резиденция губернатора казалась хижиной шахтера.

– Приехали. Мы называем это место «Бьюкенгемским дворцом». – Маклин улыбнулся собственной шутке.

– Это песчаник? – поинтересовался я.

Маклин кивнул.

– В Бенгалии его почти нет, – сказал он. – Большая часть привезена из раджпутских княжеств, но кое-что доставили из самой Шотландии.

Когда мы подъехали ближе, стало понятно, зачем нужна подъездная аллея такой длины. Только издалека удавалось охватить взглядом всю постройку. Два обширных крыла по три этажа в высоту окружали центральную часть, украшенную таким количеством колонн, что позавидовал бы Парфенон.

Автомобиль остановился у каменной лестницы, поднимавшейся к массивным двустворчатым черным дверям, распахнутым навстречу жаре. Два лакея-индийца, облаченные в темно-синие с золотом ливреи, сбежали навстречу, чтобы помочь нам выйти. Украшения на их жестко накрахмаленных тюрбанах ослепительно сверкали.