Абир Мукерджи - Человек с большим будущим

– Пожалуйста, передайте ему, что я звонил, и попросите связаться со мной при первой возможности. Скажите, что это срочно.

Я повесил трубку и следующие сорок пять минут провел, стирая лак на досках пола и с нетерпением ожидая звонка от Доусона, но никто не позвонил. У меня всегда плоховато получалось стоять на месте и ни черта не делать, поэтому разочарование от бесплодного ожидания в сочетании с тошнотой от голода понемногу брало свое. Еще немного – и будет неважно, перезвонит ли Доусон, потому что я, вероятнее всего, буду спать и не услышу звонка. В конце концов, хотя что-то во мне и протестовало против такого шага, я решил, что необходимо сделать небольшой перерыв. Почему бы не поужинать с Энни и, уложившись в час, не вернуться сюда с новыми силами, чтобы проверить, не ответил ли Доусон?

Салман терпеливо ждал во дворе.

– В пансион, сахиб?

– Нет. Боу-Бэрракс.

Улицы были почти пусты, и Салман быстро добрался до места. Я велел ему остановиться возле мрачного серого двухэтажного здания, где располагалась квартира Энни. Через весь второй этаж тянулся балкон, куда можно было попасть по наружной лестнице. По фасаду здания и на нижнем, и на верхнем уровне шли ряды крепких деревянных дверей.

Я поднялся по лестнице и постучался в дверь, которая, по моим подсчетам, принадлежала Энни. Задним числом я подумал, что, может, стоило прихватить букет цветов или что-нибудь в этом роде. Пожалуй, так поступают воспитанные люди. К счастью, меня оправдывало то, что вряд ли в этот вечер в городе работало много цветочных лавок. Обычно в разгар беспорядков продажи у них не очень, хотя, вероятно, потом дела поправляются на волне повышенного спроса на погребальные венки.

Дверь мне открыла худенькая девушка лет двадцати, англо-индийского происхождения. Темные волосы были накручены на бигуди.

– Что вам угодно? – спросила она.

– Я ищу Энни Грант, – объяснил я.

Она окинула меня с головы до ног придирчивым взглядом. Так рассматривают рыбу, когда сомневаются в ее свежести.

– А кто вы, собственно, такой? – пренебрежительно фыркнула она.

Я назвал свое имя и звание, поскольку в армии учили, что когда вас допрашивает враг, представляться нужно именно так.

– А, – воскликнула она, – так это вы – капитан Уиндем! – Одарив меня краткой улыбкой, она вернулась к своей прежней манере: – К сожалению, Энни сегодня вечером нет дома.

– Она в курсе, что половина города перекрыта? – спросил я.

– О, я уверена, что с ней все будет в порядке, – ответила девушка. – Она вернется через пару часов.

Уверенность, звучавшая в ее голосе, заставляла предположить, что для Энни обычное дело проводить вечера вне дома. Меня это не удивило. Энни очень хороша собой, и другие мужчины, несомненно, разделяют мое мнение. Конечно, я был далеко не первым, кто пригласил ее на ужин. Вполне возможно, я даже не был первым за этот месяц. Что меня беспокоило, так это уверенность девушки, что с Энни, несмотря на ситуацию в городе, ничего не случится. Но я не собирался спрашивать, куда отправилась Энни и с кем она может быть. Я просто пожелал ей хорошего вечера.

Вечер шел не совсем так, как я рассчитывал. Всем, казалось, было не до меня. Я прикинул, не возвратиться ли на Лал-базар, чтобы еще раз попробовать дозвониться до Доусона, но решил, что смысла в этом никакого. Когда он будет готов, то, несомненно, сам со мной свяжется.

Медленно спускаясь по лестнице, я чувствовал себя ребенком, у которого украли конфеты. Салман удивился, что я так быстро вернулся.

– Обратно в пансион, сахиб? – спросил он.

– Да, – кивнул я, но в ту же минуту в голову мне пришло кое-что получше. – Постой. Отвези меня в Тиретта-базар.

Судя по всему, беспорядки в городе никак не затронули опиумный притон. Дверь мне открыл все тот же коренастый китаец. Он смерил меня высокомерным взглядом, перед тем как впустить внутрь, и все же это был самый теплый прием, какого я удостоился за вечер. Вслед за ним я спустился по лестнице и дождался, пока та же самая симпатичная девушка, что и в прошлый раз, проводит меня к одной из коек и приготовит трубку. Я закрыл глаза и затянулся дымом. Вскоре перед моим внутренним взором потянулась череда образов: Энни, разгуливающая где-то по опустевшему городу, Сен в своей камере под Форт-Уильямом, Дэви, без признаков жизни висящая на крючке в Коссипуре, избиение мирных жителей в далеком городе и белый махараджа в окружении свиты в своем дворце к северу от Калькутты, развлекающий американских клиентов индийскими куртизанками.

Проснулся я через несколько часов. Мои часы показывали полночь, но это ни о чем не говорило. Я сел на койке. В приюте не было ни души. Я встал, покачиваясь, поднялся по лестнице и вышел в переулок. Сделав глубокий вдох, огляделся в поисках Салмана. Его нигде не было видно. И тут за спиной раздался какой-то звук. Я обернулся и увидел, что ко мне приближаются двое мужчин. Индийцы. Судя по одежде, рабочие. Крепкие, сильные на вид, а не тощие, как большинство местных. Я пристально уставился на них, и оба тут же отвели взгляд, слишком старательно изображая безразличие. Мне уже доводилось встречаться с таким поведением, и это никогда не кончалось ничем хорошим.

Я отвернулся и пошел в противоположном направлении. Еще несколько ярдов – и переулок закончится, я окажусь на открытом пространстве широкой улицы, в относительной безопасности. Но тут мужчины у меня за спиной явно перешли на бег. Обернувшись, я увидел, что так и есть – оба несутся на меня. Двое против одного, но меня это не смущало. Я как раз был не прочь кому-нибудь вмазать. Мне удалось ударить первым, встретив главаря мощным хуком справа и вложив в удар всю силу своего разочарования. Ощущение было, как если бы кулак встретился со стеной. Правда, эта боль тут же померкла перед новой, гораздо более сильной: в следующее же мгновение другой головорез врезал по моей раненой левой руке. У меня выступили слезы. Возможно, ему просто повезло, но мне показалось, что он точно знал, куда бить. Раздумывать над этим было некогда, потому что от следующего удара в живот перехватило дыхание. Я согнулся пополам, хватая ртом воздух. Затем мне дали по голове – и мир, перевернувшись, полетел мне навстречу. Я стукнулся о мостовую и ощутил вкус крови. Чей-то ботинок пнул меня по ребрам. Я закрыл глаза и постарался не потерять сознание, но в голове крутилась одна мысль: какая все это нелепость! Откуда-то донеслось позвякивание бубенчиков. Маленьких. Динь-динь. Ближе, ближе… Затем голоса. Крики. Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как нападавшие убегают.

Меня подняли на ноги. Потом двое мужчин куда-то меня несли, пристроив мои руки к себе на плечи. Они осторожно опустили меня на землю рядом с рикшей, и, подняв взгляд, я узнал в одном из них Салмана. Я попробовал заговорить, но лишь сплюнул кровь и вытер рот рукавом. Выудив откуда-то изрядно помятую плоскую оловянную фляжку, Салман отвинтил крышку и поднес фляжку к моим губам. Не знаю, что там было за пойло, но на вкус оно показалось мне отвратительным, как неразбавленный спирт. Я поперхнулся и чуть все не выплюнул. Обжигая, жидкость скользнула вниз по пищеводу.