Абир Мукерджи - Человек с большим будущим

– Вы порядок, сахиб?

Салман отхлебнул из фляжки и помог мне встать. К сожалению, ноги не сразу поняли, что происходит, и я чуть не повалился снова. Салман поймал меня и помог забраться на сиденье рикши. Жгучая боль пронзила ребра, в глазах потемнело.

Когда сознание вернулось, рикшу тащили обратно по тихим улицам. Дорога выглядела знакомо.

– Куда мы едем? – спросил я.

– В больницу, сахиб. – Салман двигался с приличной скоростью.

– Нет, – запротестовал я, – никаких больниц.

В больницах полно ужасных, исполненных благих намерений врачей, специалистов по неудобным вопросам. «Что вы делали в Тиретта-базар среди ночи? И особенно – сегодня?» Я мог бы придумать какое-нибудь объяснение, но хороший врач мне не поверит. Не нужно быть гением, чтобы понять, что я посещал опиумный притон, а потом – одно неосторожное слово, дошедшее не до тех ушей, и поди угадай, чем все это кончится. Я точно не знал, как в Имперской полиции относятся к сотрудникам с опиумной зависимостью, но вряд ли за это продвигали по службе.

– В пансион? – предложил Салман.

Хуже больницы мог быть только пансион миссис Теббит. Нетрудно представить, какое у нее будет лицо, когда я залью кровью ее драгоценные персидские коврики. Иметь дело с головорезами в темном переулке гораздо приятнее.

– Нет, – сказал я.

– Тогда куда, сахиб?

– Куда угодно, – пробормотал я, закрыл глаза и снова стал уплывать.

Когда я опять пришел в себя, рикша стояла неподвижно, а Салман тряс меня, пытаясь привести в чувство. Я узнал серые очертания дома, где жила Энни. На втором этаже горел свет, и чей-то смилует виднелся в дверном проеме.

– Пойдем, сахиб, – сказал Салман. Он помог мне встать на ноги и преодолеть ступени.

– О господи, Сэм! Что с тобой случилось? – ахнула Энни, осторожно прикасаясь к моему лицу.

– Я снова упал со слона.

– У тебя такой вид, как будто это слон упал на тебя.

– Может, так оно и было.

– Давай зайдем и приведем тебя в порядок.

Соседка Энни, худенькая девушка со строгим лицом, стояла в коридоре, скрестив руки на груди и плотно сжав губы, словно начинающая миссис Теббит. Один из валиков-бигуди размотался. Наверное, пытался сбежать куда подальше. Его можно было понять.

Энни повела меня в крошечную ванную комнату. Снимая с меня рубашку, она случайно задела рану на руке. Я поморщился.

Она посмотрела на меня с сочувствием:

– У тебя хоть что-нибудь не болит?

– Губы?

Она улыбнулась, налила в таз воды из большого эмалированного кувшина, взяла полотенце и стала смывать кровь с моей головы. Потом вышла и тут же возвратилась с чем-то вроде импровизированных бинтов.

– Думаю, это мне не нужно.

– Давайте сегодня думать буду я, капитан Уиндем? Снимешь их завтра, если захочешь.

– Но я не могу остаться. Мне необходимо вернуться.

– Никуда вы не пойдете, капитан. Пока я не разрешу.

Внезапно мне расхотелось спорить. Энни взяла меня за руку и повела в свою комнату.

– Ты не хочешь мне рассказать, что случилось на самом деле?

– Да просто не сумел договориться с людьми, на которых наткнулся, – сказал я, без сил падая на кровать. – Расскажу утром.

Проснувшись, я первым делом ощутил резь в глазах. Рядом со мной спала Энни, и должен признаться, что от этого зрелища мне сразу полегчало.

Сквозь щели между рейками ставен в комнату лился утренний свет. Встал я крайне осторожно – отчасти чтобы не разбудить Энни, но и чтобы пощадить свое избитое тело. У одной стены комнаты на деревянном комоде стояло большое овальное зеркало. Я кое-как доковылял до него и попытался оценить потери. Потрогал бинты на голове. Они были намотаны толстым слоем, как тюрбан, и придавали мне сходство с кули. Я медленно размотал их. На правом виске темнела рана, кожа вокруг приобрела фиолетовый оттенок. На ребрах расцвел огромный кровоподтек в форме подошвы. Я осторожно ощупал затылок. Коснулся шишки размером с мяч для крикета, и голову пронзила острая боль. Не самое лучшее утро. Хотя, честно признаться, бывало и хуже. Я вернулся к кровати, сел. Энни пошевелилась и открыла глаза.

– Вижу, ночь ты пережил.

Я убрал прядь волос у нее с лица:

– Благодаря тебе.

– Благодарить ты должен не меня, а своего друга рикша валла. Это он тебя сюда приволок. Ты обещал рассказать, что случилось.

– На меня напали. Ни с того ни с сего накинулись два человека и вырубили. Что было потом, помню плохо. Это прозвучит странно, но готов поклясться, что слышал звон бубенчиков. А дальше помню уже только, как Салман и его друзья запихивали меня в рикшу.

Энни улыбнулась:

– Бубенчики есть у всех рикша валла. Ты наверняка их видел. Рикша валла звонят в них, чтобы предупредить окружающих, когда едут. Это как звонок на велосипеде. Может, они еще служат для того, чтобы звать других рикша валла, если попадешь в беду.

– Как полицейский свисток?

– Наверное. Всем остальным наплевать, если рикша валла попадет в беду. Думаю, они присматривают друг за другом. Судя по твоему виду, Салман с друзьями подоспели как раз вовремя. У тебя есть предположения, кто на тебя напал?

Я сказал, что просто какие-то уличные бандиты. Может, так оно и было на самом деле. После событий в Амритсаре люди обозлились. Возможно, мне просто не повезло оказаться не в то время не в том месте. Но существовала и более неприятная версия – что нападение не было случайным. Нападавшие обладали более крепким сложением, чем большинство местных, об этом же свидетельствовали и мои синяки. И ботинки. Многие ли индийцы разгуливают по Калькутте в ботинках, подбитых гвоздями? Слишком эти двое были хорошо обуты и слишком сытые на вид для обычных рабочих. Но если нападение спланировали, то кто и зачем?

Индийские сепаратисты, разозленные арестом Сена? Ведь мое имя мелькало во всех газетах. Или убийца Маколи? Может, он опасался, что я слишком близко подобрался к правде? Но тут возникала одна проблема. Никто не мог знать, что той ночью я поеду в притон. Я и сам не знал. Я принял это решение под влиянием момента. Кто-то должен был за мной следить – и как минимум с той минуты, когда я вышел от миссис Теббит и отправился к дому Энни. Никакого хвоста за собой я тогда не заметил, и уж точно не видел двоих индийцев с телосложением как у грузчиков в порту. Кто бы за мной ни следил, в его распоряжении должны были иметься значительные ресурсы, и я знал лишь одну организацию, у которой хватило бы людей и размаха на то, чтобы провернуть подобную операцию, – подразделение «Эйч».

Я у них не на лучшем счету. Что, если это полковник Доусон решил послать мне сообщение? Напавшие, разумеется, могли быть военными, и, похоже, они знали, что у меня ранена рука. Если это подразделение «Эйч», то теперь они в курсе моего пристрастия к опиуму, и соответствующая информация, вероятно, уже лежит на столе у Доусона. Но кто бы ни стоял за нападением и какие бы ни были у них на то причины, я не мог найти ответы в постели у Энни. А жаль.