Андреа Камиллери - Следы на песке

– А вдруг они это уже сделали и она начнет подозревать?

– И правда. Тогда отправим ей анонимку!

– Уверен, она не умеет читать и писать, – сказал Фацио.

– Тогда давайте так, – продолжал настаивать Мими, – я наряжусь священником и…

– Кончай уже бред нести! Пока что никто не идет к Кончетте Сирагуза. Надо немного подумать, дождаться, пока нас осенит подходящая идея… Спешить некуда.

– Идея со священником была подходящей, – заметил Мими.

Зазвонил телефон.

– Ай, синьор комиссар! Ай, синьор комиссар!

Дважды? Наверняка «синьор начальник».

– Начальник отделения?

– Так точно, синьор комиссар.

– Соедини, – сказал он, включая громкую связь.

– Монтальбано?

– Здравствуйте, синьор начальник, слушаю вас.

– Не могли бы вы немедленно явиться? Простите за беспокойство, но дело очень серьезное и разговор не телефонный.

Тон начальника был такой, что комиссар немедленно дал согласие.

Повесил трубку, переглянулся с коллегами.

– Когда он так говорит, дело наверняка серьезное, – заметил Мими.

В приемной начальника отделения Монтальбано, конечно же, столкнулся с синьором Латтесом, слащавым и церемонным шефом канцелярии. И что тот вечно ошивается в приемной? Время девать некуда? Шел бы уже к себе в кабинет – баклуши бить. При одном его виде у Монтальбано начинал глаз дергаться. Приметив комиссара, Латтес состроил такую физиономию, будто только что узнал, что выиграл в лотерею пару миллиардов.

– Как я рад вас видеть! Ну до чего же приятно! Как дела, дражайший?

– Хорошо, спасибо.

– А супруга ваша?

– Потихоньку.

– А детки?

– Растут, хвала Мадонне.

– Воздадим хвалу Богородице.

Латтес был убежден, что комиссар женат и имеет минимум двоих детей. После сотни тщетных попыток объяснить, что холост, Монтальбано сдался. А присказка «хвала Мадонне» в общении с Латтесом была обязательной.

– Синьор начальник мне…

– Постучитесь и входите, он вас ожидает.

Постучался, вошел.

На мгновение застыл на пороге, увидев Ванни Аркуа, сидевшего у письменного стола начальника управления. Что тут делает шеф криминалистов? Его тоже срочно вызвали? А почему? Уровень неприязни к Аркуа мигом зашкалил.

– Входите, прикройте дверь и садитесь.

Обычно Бонетти-Альдериги намеренно оставлял дверь открытой. Чтобы можно было ощутить расстояние между ним, начальником управления, и комиссаром крошечного участка. Однако сегодня «синьор начальник» повел себя иначе. За мгновение до того, как Монтальбано сел, он поднялся со стула и протянул ему руку. Комиссар начал буквально цепенеть от ужаса. Что должно было такого случиться, чтобы начальник стал обращаться с ним вежливо, как с нормальным человеком? Через пять минут ему зачитают смертный приговор?

Комиссар приветствовал Аркуа легким кивком. С учетом теплоты их отношений, это можно было зачесть как бонус.

– Монтальбано, я хотел вас видеть, потому что речь идет об одном деликатном деле, которое меня сильно беспокоит.

– Слушаю, синьор начальник.

– Так вот. Как вы наверняка знаете, доктор Паскуано провел вскрытие трупа, обнаруженного в предместье Спиночча.

– Да, знаю. Но отчет еще не…

– Я его поторопил. После обеда пришлет. Но дело не в этом. Дело в том, что доктор Паскуано проявил завидную прыть и, достав пулю из трупа, сразу отправил ее экспертам.

– Он мне говорил.

– Хорошо. Синьор Аркуа, изучив пулю, с удивлением… Но, возможно, будет лучше, если он сам расскажет.

Ванни Аркуа говорить не стал. Вытащил из кармана запаянный пластиковый пакетик и протянул комиссару. Лежавшую в нем пулю слегка покорежило выстрелом, но в целом она хорошо сохранилась.

Монтальбано не нашел в ней ничего странного.

– И что?

– Парабеллум девятого калибра, – сказал Аркуа.

– Сам вижу, – слегка раздраженно отозвался Монтальбано. – И что дальше?

– Такими стреляют только наши, – сказал Аркуа.

– Нет, уж позволь тебя поправить. Не только полицейские. Еще карабинеры, налоговая полиция, вооруженные силы…

– Хорошо-хорошо, – прервал его начальник.

Комиссар прикинулся, будто не слышал, и продолжил:

– …и все те уголовники, а их много, я бы даже сказал – большинство, которым удалось так или иначе раздобыть боевое оружие…

– Это я отлично знаю, – сказал Аркуа, ухмыляясь так, что Монтальбано внезапно захотелось хорошенько его отметелить.

– Тогда в чем проблема?

– Давайте по порядку, Монтальбано, – сказал начальник. – То, что вы говорите, совершенно правильно, но надо полностью отмести малейшие подозрения.

– Какие конкретно?

– Что его убил один из наших. Вам поступали сведения о перестрелке в прошлый понедельник?

– Не припомню, чтобы…

– Так я и думал. Это все усложняет, – сказал начальник.

– Почему?

– Потому что, если об этом разнюхают журналисты, можете себе представить, сколько помоев, подозрений, наветов на нас выльется!

– Просто надо сделать так, чтобы они не разнюхали.

– Совсем не просто. Опять же, если этого человека убил один из наших, скажем, по личной причине, я хочу это знать. Мне тяжело, больно и неприятно думать, что среди нас может быть убийца.

Монтальбано взъярился:

– Я понимаю ваши чувства, синьор начальник. Но можно ли узнать, почему вызвали одного меня? Вы что же, думаете, что убийцу надо искать именно на моем участке и нигде более?

– Так ведь тело нашли между Вигатой и Джардиной, а оба предместья находятся в вашем ведении, – сказал Аркуа. – Так что логично предположить, что…

– Да ничего это не логично! Этот труп могли привезти туда из Фьякки, из Фелы, из Галлотты, из Монтелузы…

– Не лезьте в бутылку, Монтальбано, – вмешался начальник. – То, что вы говорите, резонно, но ведь с чего-то надо начать, правда?

– Да что вы пристеба… Почему настаиваете на том, что это может быть кто-то из полиции?

– Вовсе я не настаиваю, – сказал начальник. – Моя цель – доказать со всей определенностью, что его убил не полицейский. Желательно до того, как поползут злые слухи.

Он был, несомненно, прав.

– Быстро не получится.

– Что поделать. Сколько понадобится, никто нас не подгоняет, – сказал Бонетти-Альдериги.

– Какие будут инструкции?

– Во-первых, проверьте, со всей деликатностью, нет ли в барабанах пистолетов сотрудников вашего участка недостающих гильз.

В это самое мгновение пол под ногами Монтальбано бесшумно разверзся, и он провалился в бездну вместе со стулом. Его как громом поразило. Комиссар еле сдержался, чтобы не выдать себя: не шелохнулся, не вспотел и даже не побледнел. Ценою как минимум года жизни даже выдавил из себя улыбку.

– Что это вы заулыбались?

– Так ведь следователь Галлуццо в понедельник утром дважды стрелял в напавшую на меня собаку. Он подвез меня домой в Маринеллу, и только я вылез из машины, а эта собака… Там и старший следователь Фацио был.