Лана Прозак - Очищение

Она схватила со стола рубашку и развернула. Ключ был там. Он спокойно лежал в правом нагрудном кармане, совершенно не обращая внимания на происходящие здесь события, но, самое главное, он был там.

Опираясь на все окружающие предметы: кресло для пыток, кушетку, стул, – Тайнова вернулась к лестнице, но не успела она наступить на первую ступеньку, как услышала стон. Он приходил в себя. Схватка ещё не окончилась. Адреналин с новой силой запульсировал в венах.

На одном вздохе Ева взобралась по лестнице, она почти выбралась на поверхность, когда ощутила ледяные пальцы на своей ноге, которые стальной хваткой тянули её вниз. Свободной ногой она ударила его по лицу. Он упал и заревел. Счет шёл на секунды. Бросок – и Ева на поверхности. Она схватила лестницу и потянула её на себя, отрезая зверю путь. Рывок – и лестница наверху. Тайнова закрыла люк и попыталась нащупать в темноте какой-нибудь тяжёлый предмет, чтобы заблокировать выход, но всё было тщетно. Тогда она положила лестницу на крышку люка и, даже не пытаясь встать, поползла к выходу. Она почти доползла к воротам гаража, когда услышала лязг дверцы подвала, бьющейся о металлическую лестницу. Ева догадалась, что он встал на стул, и это был лишь вопрос времени, когда он выберется. Лестница отлетела, и крышка распахнулась, с треском ударяясь о стену гаража. Тайнова была у ворот, она судорожно рыскала ладонью по холодной ржавчине двери, стараясь отыскать замок. Она слышала, как он дышал, захлебываясь собственной кровью, стараясь подтянуться за края люка.

Наконец Ева нащупала замок, но непослушные, замёрзшие и дрожащие от паники пальцы никак не хотели вставлять ключ в замочную скважину. Зверь почти выбрался, она увидела силуэт его головы, выглядывающий из-под днища машины.

– Давай! – но ключ не подчинялся.

Зверь выбрался и пополз к ней.

– Давай! – Ева повернула ключ другой стороной, и он вошёл в замочную скважину. – Открывай дверь! – щелчок – и амбарный замок соскочил с петель.

Тайнова толкнула дверь, и свежий ночной ветер ворвался в гараж, развеивая смрад крови и пота. Она ухватилась за дверной откос и вытолкнула себя наружу. Она ползла по асфальту, стирая до мяса кожу на коленях, прежде чем ей удалось встать. Вокруг не было ни души, только свет тусклых фонарей кое-где освещал унылые фасады одинаковых гаражей.

Ева старалась бежать. Последним усилием воли старалась вспомнить дорогу, по которой забрела сюда.

– Помогите! Помогите! Зобов! – это был уже не крик, а идущий из самых глубин души вопль. – Зобов! Я знаю, ты здесь!

Она бежала, не оглядываясь, бежала, не желая знать, насколько близко к ней подобрался убийца, бежала до тех пор, пока последние капли сил не покинули тело и она не упала на колени. Тогда Ева разозлилась ещё сильнее. Может, тело и подводило, но дух был всё ещё силён, и Тайнова поползла.

– Помогите! Зобов! Зобов, сука! Если ты! Сейчас же! Не! Появишься! Я тебя отстраню от дела!

– Ева! Ева, я тебя слышу!

Она заползла за поворот, и в её глаз ударил стальной свет фонарика.

– О боже!!! Голова! Ребята! Сюда! Ева, девочка, держись! – Зобов бросился навстречу измученной напарнице. – Вызывайте медиков срочно! Полицейский ранен! Срочно!

Ева закричала, закричала так, как никогда в жизни не кричала, до хрипоты, до боли в горле. И это был крик радости, настоящего абсолютного счастья. Ева обмякла.

Зобов подбежал и, упав на колени рядом с напарницей, подхватил её голову рукой. Другой он пытался зажать кровоточащую рану на ноге.

– Нет, – Ева остановила его. – Не там. Голова. Мой затылок, там всё плохо.

Зобов аккуратно осмотрел затылок и похолодел.

– Это не важно, Зобов. Слушай внимательно! Мария… Её… Она там… В гараже, – Ева закашлялась, – Мария в гараже, в подвале… Там его логово. Двери гаража открыты… Кхм-кхм… Если нет, то ищи кровавый отпечаток руки на откосе ворот… Ты должен спасти… Её. Потом найди его… Кхм-хм… Он ранен… У него изрезано лицо.

– Я никуда не пойду, пока не дождусь медиков.

– Иди, ты должен. Кхм-кхм… Ты уже спас мне жизнь, теперь спаси её.

Стало так тепло. Ева чувствовала, как всё тело бьёт озноб, но это больше не волновало. Ей стало тепло.

– Ева, всё будет хорошо! Слышишь? Всё будет хорошо! Ты только не сдавайся! Ты только борись… Ева…

Звуки стихли. Страх и боль ушли. Теплота сладкой негой разлилась по телу, и Ева закрыла глаза.

– Ты не имеешь права умирать!

– Постарайся не умереть.

– Возвращайся.

– Мы поймали его. Врач сказал, возможно, ты слышишь меня.

– Евочка, выживи, пожалуйста.

– Вставай и иди работать. Хватить лежать. Это приказ!

– Ева, ты меня слышишь?

– Ева Александровна, надеюсь, вы очнётесь и у меня будет…

– Ева, пожалуйста, хватит. Очнись! Ты нужна на… мне…

– Ева, не бойся. Просто очнись, хорошо? Хватит нас мучить. Я здесь с тобой.

Я здесь с тобой. Я здесь с тобой. Я здесь с тобой.

Блуждающие голоса вдалеке отражались эхом, и только один из них терзал успокоившийся разум, заставляя его снова воспалиться.

Свет бил в глаза. Мысли с нарастающей громкостью пробивались сквозь стены забвения и заполняли своими криками всё сознание. Сначала свет, потом мысли, и под самый конец свой последний удар нанесла боль.

Ева сделала глубокий вздох и открыла глаз.

Она увидела расплывающуюся фигуру, сидящую около кровати.

– Астов? – Еву тошнило от боли и головокружения.

Кто-то закричал:

– Врача!

– Астов?

– Нет. Ты очнулась? Я не Астов. Врач!

– Зобов? – Ева не могла разглядеть лица.

– Да, Тайнова.

– Зачем ты говорил это?

– Что? Врача!

– Что ты здесь со мной…

– Я не говорил. Врач, наконец-то она очнулась, – Денис встал с кровати, уступая место белому пятну, очертание которого немного напоминало человека.

– Я вколю ей обезболивающее, и ей станет полегче. Дайте пять минут, чтобы она пришла в себя и смогла видеть. Хорошо? Пять минут.

К общей боли прибавилась боль от укола.

– Зобов? Это ты? Я жива?

– Да! Жива, – Ева почувствовала, как тёплая рука Дениса дотронулась до её ледяной руки, и у неё потекли слёзы. – Жива. Врачи, в отличие от нас, не верили, что ты выживешь, но ты упёртая. Утёрла им всем нос! Как всегда.

– Она выжила?

– Кто? Мария? Давай не будем сейчас об этом.

– Зобов! Она выжила?

– Да. Благодаря тебе. – Денис, не отпуская её руки, другой своей рукой вытер с лица девушки струящиеся слёзы. – Отделалась переохлаждением, интоксикацией и лёгким испугом. Сейчас рвётся к тебе, чтобы отблагодарить.

– Вот этого не надо, – свет жёг роговицу глаза, она старалась проморгаться, но это не помогало. – Тогда, как и любой человек, я спасала только себя. Не надо делать из меня героя.

Ева лежала в отдельной палате платной больницы. Пахло цветами и стерильностью. Новое постельное бельё хрустело под каждым движением тела.