Лана Прозак - Очищение

Спокойно и тепло.

Тайнова пыталась прийти в себя, она открывала и закрывала глаз, стараясь увидеть реальность в её конечной форме, без расплывающихся фигур и белых пятен.

– Вы его поймали? – наконец она увидела лицо Зобова, его взволнованные глаза и растрёпанные чёрные волосы.

– Ты неисправима, Тайнова. Две минуты после воскрешения – и уже в деле. Да. Мы его поймали.

– Где?

– Он убегал. Пытался выбраться из гаражного кооператива с другого выхода.

– Надеюсь, ты его пристрелил?

– Я бы с удовольствием, только он безоружный был, но ты не волнуйся, я был с ним очень ласков. Моя нога сначала полоскала его голову, потом лицо, и, переступив через мужскую солидарность, я позволил ноге полоскать его половые органы до тех пор, пока его не вырвало. Потом меня оттащили парни, и я не смог закончить.

– Где он?

– В коме.

– Чтоб его. Ты видел его? Он на искусственной вентиляции лёгких?

– Да.

– Я пошла, – Ева вырвала из своих вен капельницы и попыталась встать, но голова закружилась, и она легла обратно на кровать.

– Тебе нельзя вставать! – Зобов схватил девушку за плечи и уложил на место. – Ты хочешь отключить аппарат? – Денис рассмеялся, и вместе с ним Ева. – Не стоит марать руки, его особо никто не лечит.

– Вы выяснили, кто он?

– Да. Шестопал Михаил Петрович. Работал в ритуальной компании «Поющие ангелы» бальзамировщиком. Учился на врача, потом прошёл специализацию на патологоанатома, но его исключили, когда наставник увидел, как он гладил один из трупов. Все патологоанатомы в шоке, многие его знали.

– В гараже была странная машина.

– Ага, катафалк. Криминалисты работают, они говорят, что нам хватит доказательств, чтобы связать его со всеми жертвами, хотя… Хватило бы и того факта, что в его подвале в ванной мы нашли труп Ухтина, а в его квартире – труп матери. Если он выкарабкается, то сядет пожизненно.

– Не сядет… – Ева задумалась. – Зобов, я вижу всё одним глазом, потому что второй мне удалили?

– Врачи сказали, что ты потеряла такое количество крови, что они не знают, как ты добралась до больницы живой.

– Зобов. Мне удалили глаз?

– Всё не так плохо.

– Зобов?

– Если бы они этого не сделали, то существовала опасность заражения мозга.

– Ладно. Хорошо, поняла, подумаю об этом позже, сегодня, но немного позже. О чём я говорила? А! Он не сядет, так как не пройдёт психологическую экспертизу и его признают невменяемым. Он будет жить в психушке, каждый день придумывая план побега, и он убежит, затаится где-нибудь в провинции, начнёт всё с самого начала. Нам только и остаётся держать кулачки и надеяться, что он умрёт.

– Ты спрашивала про Астова.

– Правда?

– Тайнова…

Ева перебила напарника, не позволив ему договорить.

– Можно… Просто Ева. Иногда тебе можно называть меня по имени, Денис.

– Это великая честь для меня, госпожа, – Денис, как всегда, улыбнулся.

– Наслаждайся.

– Астов часто заходил к тебе.

– Это хорошо. Как ты меня нашёл?

– Я обязательно тебе всё расскажу, но потом.

– Денис, я прошла через ад. Когда ты чувствуешь запах смерти, буквально осязаешь кожей, то понимаешь, что «потом» может и не наступить. Давай, рассказывай о своей гениальности.

– Ну, как знаешь, Ева. Всё, что захочешь. Мы весь день выгружали мешки из того гаража. Когда с этим было покончено и в нём стало пусто, мы проверили каждый его уголок, но ничего не нашли. Ничего, ни единой зацепки или улики. Я, очень уставший, решил покурить и только тогда заметил, что тебя нет рядом. Естественно, забеспокоился, но Голова уверил меня, что ещё утром ты решила поехать поспать, после того как проверишь весь кооператив. В тот момент я не придал этому особого значения, и мы продолжили обыск. В мешках были старые вещи, вырезки из газет и овощи: картошка, лук, – всё то, что чаще всего хранится в гаражах, которые не используют по назначению. Мы проработали там до вечера. Первые нотки сомнения заиграли во мне, когда я подошёл к машине. Я вспомнил, что мы приехали вместе, и твоя машина находится на другом конце города, но я отбросил эти мысли, посчитав, что ты могла вызвать такси. Приехав домой, я решил позвонить тебе, и вот только тогда действительно забеспокоился. Твой телефон был отключён! Я подождал, списав всё на то, что он мог разрядиться, а ты спишь, но прошёл час, а он не заработал. Я три битых часа набирал твой номер, но ты так и не взяла трубку. Ева, я мало что о тебе знаю, но я твёрдо знаю одно: ты никогда не позволишь себе такую роскошь, как выключенный телефон. На планете может произойти Армагеддон, который выведет всю технику из строя, но даже в этом случае твой телефон будет работать. Тогда я забил тревогу. Позвонил Голове и всё ему объяснил, он согласился с моими доводами, после позвонил Астову, он помог нам дополнительными бойцами. Когда группа была собрана, мы отправились в гаражный массив, так как я был уверен, что ты всё ещё там.

– Гениально. Вот что значит иметь умного напарника! Я в тебе не ошиблась.

– Как и я в тебе.

Они оба улыбнулись. Уют больничной палаты обволакивал спокойствием. Ева наслаждалась каждым мигом тишины, каждым словом и запахом, далёким от запаха крови.

– Ты спрашивала об Астове. Он заходил к тебе три раза.

– Сколько я была без сознания?

– Девять дней.

– Теперь это моё любимое число. Попроси его больше не приходить ко мне, пока я в больнице.

– Почему?

– Просто попроси, ладно? Я сама хочу к нему прийти.

– Хорошо. Ты устала?

– Нет, но я хочу спать.

– Ты молодец, Тайнова Ева Александровна. Спи и не смей умирать, – Зобов встал с края кровати и поцеловал её в лоб. Чистота его поцелуя осталась на коже и мелкими осколками дрожи прокатилась по телу.

– Больше никогда.

Он ушёл, а Ева повернулась набок и заплакала, омывая слезами всю свою боль, несбывшиеся надежды и потерянный глаз.

Конец мая пылал солнцем зарождающегося лета. Сияние радости отражалось в бегающих повсюду детях, поцелуях влюблённых пар и улыбках прохожих. Еву выписали из больницы три дня назад, и сейчас она ехала на встречу к Астову. Была суббота, и у него выходной.

Её восстановление на удивление врачей шло очень быстро и без осложнений. Зобов продолжал навещать через день, Маня приходила каждое воскресенье, и Мария, добившаяся всё-таки аудиенции, также сидела у кровати Тайновой, распевая слова благодарности за спасение. Ева потеряла глаз, и теперь пиратская повязка стала вынужденной мерой, да и воткнутый в ногу скальпель оставил свой след. Икроножная мышца повредилась настолько, что не давала возможности долго ходить и бегать. Но врачи обнадёживали тем, что нога со временем и правильным лечением восстановится. Мессия всё ещё находился в коме.