Кунио Каминаси - Сделано в Японии

Как только я стал заруливать вправо, в поле моего соколиного зрения попал весьма странный объект, вернувший меня вместе с моей бездонной памятью на два часа назад. На углу, напротив меня, сияла на солнце пунцовым румянцем аляповатая вывеска «Ред-шоп», возле дверей которого, на скромной пятиместной стоянке, красовался бурый джип мастодонт, поразивший меня своим ужасающим видом в порту у трапа «Юрия Кунгурцева». А рядышком с этим автомобильным киборгом притулился скромненький серебристый «мицубиси — галант» с до боли знакомым номером: «Саппоро 52, Я—92–08». Соединив в сознании обе машины с образами их владельцев и прикинув, что вот так вот вдруг, нежданно — негаданно, подвернулась возможность совместить приятное с полезным (точнее, полезное с приятным, потому как первым я все — таки увидел джип, а затем уже — «галант»), я бросил взгляд во все три зеркала заднего вида, убедился, что от моего дерзкого маневра никто и ничто не пострадает, резко принял влево, выскочил на встречную полосу вывернул машину на девяносто градусов по отношению к тротуару тормознул посередине проезжей части, врубил задний ход и с ревом и свистом загнал послушный «сивик» в компанию с мастодонтом и «талантом».

Прежде чем подняться в магазин, я удовлетворил — правда, только отчасти — свое неуемное любопытство. Я обошел страшную машину со всех сторон и обнаружил спереди на решетке радиатора и сзади на кормовой дверце таинственную аббревиатуру «GAZ». Кроме сокращенного названия производителя советской «Волги», в моих необъятных мозгах ничего похожего и ассоциативного не всплыло, и я решил закончить установление «личности» этой более чем оригинальной броневой конструкции на четырех огромных колесах уже в магазине. По случаю понедельника магазин был практически пустой: за прилавком сонно зевал уже знакомый мне силач Накамура, у стеклянного шкафа колдовали двое иностранцев. Увидев меня, Накамура нисколько не удивился, удостоил небрежным поклоном и продолжил изучение какого-то журнала или каталога — от дверей мне было не разглядеть, какого именно. Мне же пришлось затаить на время любопытство по поводу джипа и обратить все свое внимание на одного из покупателей:

— Привет, Ганин! Ты как здесь?

— О, Такуя! — Ганин явно не ожидал, что я застукаю его в беспошлинном магазине в самом начале рабочей недели, и потому даже слегка смутился, чего обычно с ним никогда не случается. — А ты как?

— Да вот дела, понимаешь… Понедельник — работаем…

— У меня тоже дела. Познакомьтесь! Плотников Олег Михайлович, доцент ЛГУ — Ганин ладонью указал на своего спутника.

Тот оторвался от нижней полки с видеомагнитофонами, разогнулся и постарался исполнить нечто вроде нашего поклона. Вышло у него весьма неуклюже, но один тот факт, что он не стал протягивать мне руку, произвел на меня приятное впечатление.

— А это мой друг — Такуя Минамото! — Ганин простер свою никогда не скудеющую сэнсэйскую длань в моем направлении.

— Приятно познакомиться! — довольно интеллигентно, без варварского дальневосточного акцента отреагировал на мое появление Плотников.

— Взаимно! — без затаенных обид и задних мыслей парировал я. — Какими судьбами к нам?

— Я на конференцию приехал в университет Хоккайдо.

— Что за конференция? — поинтересовался я не столько для продолжения умной беседы с образованным собеседником, сколько для демонстрации навострившему свои слоновьи уши Накамуре своего достойного уровня владения языком Ленина и Маяковского.

— По Лескову.

— Понятно. — Я опять практически не покривил душой (сказал бы это вслух — лукавый Ганин обязательно бы добавил: и телом…), ибо папаша мой в свое время два года переводил что-то из этого Лескова: что, убей — не помню, помню только, что что-то мрачное и глубоко шекспировское, постоянно отсылавшее неуемного отца к справочникам по фрейдизму и Уголовному кодексу.

— Олег Михайлович попросил меня его в Отару привезти купить кое — что из аппаратуры, — объяснил не любящий недоговаривания и скрытности мой друг Ганин, давая мне понять, что с этим Плотниковым они не кореша, раз он для него Олег Михайлович. Наверное, вчера после пятнично-субботних прений по поводу реальности факта подковывания мерзких паразитов Левшами из российской глубинки посидели хорошо с этим Плотниковым, вот галантный Ганин, добрая душа, и согласился привезти его в Отару на своем «галанте».

— А что, в Саппоро разве электроника хуже? — ляпнул я не подумав и тут же покраснел от глупости заданного вопроса.

— Такуя, ты чего? — Ганин выпятил на меня свои бездонные серые глазищи. — Ты же знаешь, что в Саппоро техники для России нет, как, впрочем, и для Америки с Европой!

Да, это действительно так. Почему в пятом по величине городе нашей замечательной страны иноземцы, желающие увезти к себе на далекую родину в качестве вечной — ну или практически вечной — памяти какой-нибудь, скажем, телевизор или магнитофон, лишены возможности купить их в экспортном исполнении, остается для меня неразрешимой загадкой. Вроде громадные электронные магазины типа «Йодобаси — камеры» или открывшейся в конце прошлой недели «Бик — камеры» не развалились бы, если бы выставили где-нибудь в укромном уголке весь тот товар, которым заставлены все полки, стеллажи и шкафы в этом вот «Ред-шопе» мало походящего на продавца Накамуры. Все же ведь наше, японское, пускай и малазийско — таиландской сборки, но наше, красивое и надежное и вообще лучшее в мире. Зачем гонять бедных гайдзинов за полсотни километров в отарский порт к Накамуре и еще десятку подобных ему расторопных барыг и самим лишать себя верной прибыли, коль скоро, по данным нашего информационного управления, в Саппоро в год заваливаются на всякие там снежные и пивные фестивали десятки тысяч туристов? Мои рационалистические мозги понять это никак и ни за что не могут.

— Да — да, извини, Ганин, я все своими мерками меряю: сто вольт на сундук мертвеца. А вы что, Олег Михайлович, купить хотите, если не секрет? — Это я уже из вежливости поинтересовался: на самом деле мне до высокой и далекой лампочки, что желает увезти с собой в свой распрекрасный город на Неве этот потрепанный разночинец с плохо подстриженной бородкой клинышком и в не по погоде толстой пуховой куртке, замусоленной на вывешивающемся из-за брюк животе и продравшейся на левом рукаве, так что на полу в районе шкафа с видеоаппаратурой уже рассыпалась горстка гагачьего пуха.

— Сын просил проигрыватель для ди-ви-ди купить, но тут вот, мы с господином Ганиным смотрим, есть какие-то ограничения по зонам.

— Понимаешь, Такуя, по зонам ограничения, — начал хохмить Ганин, которого, видно, доцент шутками не балует. — Ограничения по лагерям получается: помнишь, раньше был соцлагерь…