Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

У Ксюши разболелась голова. Чтобы отвлечься она включила телевизор на музыкальный канал, стараясь думать о чём угодно, только не о прочитанном.

Но слова первой попавшейся ей песни в исполнении Burito (в конце клипа высветилось её название «По волнам») так напомнили Артёма, что она снова начала плакать, и успокоилась только после двух англоязычных клипов.

Сходив на кухню и заварив кофе, Ксения с кружкой вернулась обратно в зал. Теперь на экране в очередном клипе лихо отплясывал в бочке с виноградом Ревва, изображаюший героя Челентано в фильме «Укрощение строптивого».

Сделав глоток, она печально подумала, что всего через неделю наступит двадцать четвёртое июня – день её тридцатилетнего юбилея. И отмечать его ей совсем не хотелось. Это будет уже вторая значимая дата, на празднование которой Ксюше плевать. Первой было восемнадцатилетие, когда от рака тяжело болела и страдала её мама. Последнюю дату рождения матери тоже не отмечали – когда в конце августа Елизавете исполнилось сорок два, все уже понимали, что она доживает последние дни. Ровно через неделю, в последний день августа, её не стало… Но всё-таки Ксюша, не сдерживая слёз, повесила на шею умирающей красивый кулон, в котором её и похоронили.

У них не было отца – мама так и не рассказала, кем он являлся. А поскольку Ксюша, став старше, начала замечать, что этот вопрос вызывает у матери не только боль, но и что-то ещё необъяснимо неприятное, то вскоре перестала его задавать. Да и, в конце концов, кто он, и где, было на самом деле не важно – зато они с мамой были друг у друга.

Она тяжело вздохнула, невольно подумав, что у мамы в том возрасте, в котором Ксюша сейчас, уже было о ком заботиться. А у неё – нет. И горько улыбнулась, вспомнив, как в самом начале семейной жизни они с Гошей пришли к заключению, что хотят как минимум двоих детей – чтобы им не пришлось, как родителям, расти в одиночестве. Как они тогда были счастливы… А теперь… Теперь Ксения даже не знала, сможет ли после всего хотя бы говорить с мужем. Да и он вряд ли захочет по-прежнему называть женой ту, которая, пусть и в определённых обстоятельствах, но была с другим – причём не только телом.

На МУЗ-ТВ заиграла весёлая композиция Quest Pistols «Любимка». И, когда Ксюша начала недоумевать – почему она так называется, если слово «любимка» упоминается всего раз, причём даже не как заглавное – неожиданно раздался звонок в дверь.

Первая мысль была о журналистах, которые, наконец-то набравшись наглости, решились наступать в прямую атаку. Даже если предположить, что Анита потеряла ключи – вряд ли бы сейчас вернулась. Совсем перестав «ходить окольными путями», она даже субботний день решила посвятить английскому – который, видимо, обещал плавно перетечь в очередное свидание с вероятным продолжением на ночь.

«С самого утра перед глазами твои глаза, у них самый кайфовый взгляд…»

Ксюша убавила громкость и встала.

«Если у неё с этим Габом ничего не выйдет, то она хотя бы сможет кроме русского языка преподавать ещё и родной Шекспира, – думала она, потихоньку идя к двери. А может, это Саша или дядя Ефим всё-таки решили приехать без предупреждения?

Глянув в глазок, Ксюша обомлела. За дверью стоял Гоша.

«Как??» – она еле сдержала крик, чуть не упав от потрясения. В голову хлынул жар, но телу парадоксальным образом стало так холодно, что Ксюша содрогнулась даже будучи в кофте с длинными рукавами.

У неё проскочила глупая мысль притвориться, что дома никого нет. Но даже если Гоша не услышал музыку – то тень в глазке он вряд ли не заметил. А зная мужа, Ксюша допускала, что он вернется сюда не раз. И дело может дойти до того, что он добудет ключи, или просто выломает дверь.

Как бы ей ни хотелось от этого скрыться – Ксения понимала, что рано или поздно придётся встретиться с ним, и сказать все, как есть. Почему же сейчас она растерялась? То, что Гоша обнаружит её убежище, было само собой разумеющимся фактом.

И сейчас этому не стоило удивляться – если он смог найти Ксюшу у Артёма, то обнаружить жену в родном городе ему не должно было составить труда. Любопытно лишь, кто из знающих её нынешний адрес, мог сообщить его Гоше?

«Юра не знал – грузчиков я тогда специально попросила направить к Саше, а он уже послал их сюда. Со следователями мы договорились, что они будут звонить ему же, когда захотят меня вызвать».

Неужели Саша её и сдал?

Гоша тем временем ещё раз нажал на кнопку звонка. Она обратила внимание, что он сделал это правой рукой – хотя звонок был слева от двери.

Ксюша плотней закуталась в кофту, стиснула челюсти, и обреченно посмотрела на дверь из темного дуба, будто на чан с отвратительным снадобьем, который ей предназначалось выпить до дна. Сколько она ни будет стоять и смотреть на котёл – от этого его содержимое вкуснее не станет. Отступив на шаг, как пловец, готовящийся прыгнуть с трамплина, Ксюша стремительно подступила к двери, дернула засов и повернула замок.

Они встретились глазами – и Ксения поняла, что не выдерживает. До боли знакомый образ человека, которого так любила, разъедающим спиртом подействовал на её свежую кровавую рану. Серый джемпер на молнии, так шедший к цвету его глаз, белая футболка и гладкие, шоколадного цвета волосы – он почти не изменился. Лишь выглядел ещё более худым, чем тогда, у дома Артёма – только плечи наоборот, будто раздались вширь. И вблизи было заметно, что на лице его кое-где начали появляться морщины. Но во взгляде, направленном сейчас на неё, помимо любви, появилась глубокая, как никогда, печаль. От этого глаза его блестели, а их цвет делался ярче. Ксюша понимала, что он испытывает – и это невыносимо пронзало её стрелой. Она не хотела этого видеть.

Опасаясь, что Гоша сейчас захочет её обнять, Ксения, скрестив руки и вцепившись пальцами в рукава, отошла на безопасное расстояние. Она увидела, что муж от этого на мгновение растерялся.

– Привет, – попытался начать он. Ксюша, нервно посмотрев в сторону, быстро сделала неопределённый кивок.

– Я… искал тебя. Саша сказал мне, где ты.

Ксюша посмотрела в пол, раздражённо поджав губы. Всё-таки она оказалась права.

По Гоше было видно – он не знал, как себя вести, и с чего начать. Вдруг он сморщился и слегка шевельнул левым плечом – на лице отразилась боль.

«Его же ранили туда…»

Ксюшу захлестнула жалость и чувство вины. Нельзя же молчать. Надо спросить, как он себя чувствует. Ведь Гоша даже перенёс операцию, и сейчас, наверное, принимает обезболивающие. Но решилась заговорить Ксюша далеко не сразу – между ними снова стояла стена, только куда прочнее, чем деревянная в сарае Артёма.

– Как… твоя рука? – тихо спросила она.