Сьюзен Хилл - Опасность тьмы

«Тридцативосьмилетняя женщина, Эдвина Слайтхолм, появилась сегодня…»

Он убавил громкость радио и прибавил скорость — он хотел, чтобы как можно больше миль отделяли его от Лондона. Он избегал Диану большую часть вечера, только бегло ее поприветствовав. Это было просто, в помещении была куча народу, все хотели с ним пообщаться. Один или два раза он заметил, как она пыталась поймать его взгляд, а однажды специально ушел, когда увидел, что она направляется к нему, огибая спины гостей.

Внезапно прямо перед ним на полосу выскочила машина, и он едва успел нажать на тормоза и избежать столкновения, до которого оставалось несколько сантиметров. Саймон помигал фарами и, разозлившись сам на себя, включил хэндс-фри на телефоне и нажал всего одну кнопку.

— Полиция Лаффертона.

Саймон зачитал вслух номер машины впереди.

— Вы можете известить дорожную полицию, пожалуйста? Мы сейчас приближаемся к Седьмому Перекрестку, и я хочу, чтобы его остановили.

Он медленно откинулся на спинку кресла. Пусть этот придурок перевалит за девяносто или даже за сто, и его как раз можно будет брать.

— Папа?

— Да?

— Это ты?

— Я пытаюсь говорить потише, Эйлин только заснула.

— Черт возьми, папа, это правда или что?

— Это правда.

— Ли как раз смотрела новости и сказала, что имя показалось ей знакомым, и тут вошел я… Боже мой! Что вообще происходит?

— Я не знаю, Кит, я правда не знаю. Все, что я знаю — это что произошло здесь. Она тоже увидела это по телевизору, и, знаешь, еще сказала, что это так удивительно, что кто-то с тем же именем, того же возраста…

— Но это еще и тот же город, папа! Это должна быть она.

— Ну да. Должна. Конечно. Только для нее это шок.

— Значит, Эйлин ничего не знала?

— Конечно, она не знала, как, по-твоему, она могла знать?

— Извини, папа, я имел в виду, с ней никто не связывался — Эдвина или… Я не знаю… Полиция или что-то в этом роде?

— Эдвина… Винни… Она не имела с нами никаких отношений, ты ведь знаешь. С тех пор, как мы поженились. Ни она, ни Джэнет, хотя Винни присылала открытки на Рождество. Я всегда думал, что мне надо что-то сделать, съездить к ней повидаться, увидеться с ними обеими, все наладить. Я не хотел, чтобы Эйлин страдала из-за меня, теряла из-за меня свою семью, но теперь…

— Это уж точно — «но теперь…». Слушай, я приеду завтра и заберу тебя. Вы точно не захотите там оставаться и уж точно не захотите возвращаться на поезде. Я буду там к ужину.

— Нет, нет…

— Даги?

— Подожди… Кит, она просыпается… Я поговорю с тобой позже. Спасибо, мой мальчик, спасибо тебе.

— Даги?

— Все нормально, милая, это был просто Кит.

Эйлин села. Ее лицо горело.

— А почему он звонил? С ним все нормально, с детьми? Чего он хотел? — Она оглянулась вокруг.

— Он сказал, что приедет завтра забрать нас.

Она медленно спустила ноги с кровати и с опаской встала, как будто не была уверена, что выдержит собственный вес.

— Это еще зачем?

— Он сказал, что тебе… Что нам не захочется возвращаться назад на поезде. Вместе со всеми.

— Я не понимаю.

Даги вздохнул. Он не знал, в каком направлении двигаться, что говорить и что делать, чтобы не допустить какой-нибудь страшной ошибки.

— Это просто недоразумение, с которым нужно разобраться, Даги. Я с ним разберусь. Как ты думаешь, мне лучше позвонить им сейчас?

— Кому позвонить, Эйлин?

— В полицию… На телевидение. Нет, им точно не надо.

— Может, ты позвонишь завтра? Когда мы приедем домой?

— Но с этим нужно разобраться как можно скорее. Если бы это был один из твоих мальчиков, ты бы не захотел сразу докопаться до сути и все разрешить?

— Да, но просто дело в том, что они назвали ее имя, ее… где она живет… Ты сама сказала.

— Ой, ну я знаю, что это она, это наша Винни, а не кто-то другой, конечно, я понимаю, что не может быть двух женщин с одинаковыми именами, одного возраста, живущих в одном месте, это не какая-нибудь Энн Смит, да?

— Да.

— Да, я к тому, что в этом нужно разобраться, потому что она никак не могла сделать ничего подобного, разве такое возможно? Начать хотя бы с того, что это должен быть мужчина, такие вещи делают мужчины, всегда мужчины.

Роуз Уэст, подумал Даги. Майра Хиндли.

— Это чудовищная ошибка. В таких делах допускать ошибки нельзя, это ужасно. Мне нужно поехать туда, Даги.

Она встала у окна и стала смотреть на променад и на ряды гирлянд, развешанных над ним. На дороге было тихо. В конце концов он подошел и встал рядом с ней. Через минуту он обнял ее одной рукой.

— Я тогда позвоню Киту, — сказал он.

— Да. Я подумала, если он сможет забрать нас, так будет даже лучше, мы быстрее доедем домой. И я смогу сразу начать со всем разбираться.

— Я сейчас позвоню.

— Где ты думаешь поесть, Даги?

Поесть. Он не знал. У этого слова не было никакого смысла.

— Они же ничего не знают, ведь так? Ну вот. Это ошибка, но тем не менее мне кажется, лучше, что они не знают. Милапы не имеют никакого отношения к Слайтхолмам, верно?

Он почувствовал, как его глаза начинают жечь слезы.

— Может, нам стоит просто немного прогуляться?

— Да, — сказал Даги. — Если ты так хочешь.

— Я не знаю, чего я хочу, — сказала Эйлин Милап и повернулась спиной к темному морю.

Выйдя из отеля и отдалившись от его ярких огней и теплых голосов, они инстинктивно прижались друг к другу. Они неуверенно, медленно шли вдоль променада, не говоря ни слова. Им на пути попалось несколько человек с собаками и просто прогуливающихся, направлявшихся в один из пабов. В воздухе пахло водорослями и жженым сахаром из-за прилавков со сладкой ватой. В конце променада, где дорога поворачивала в сторону от побережья, был небольшой парк с гравийными дорожками, вьющимися между кустов. Эйлин остановилась у скамейки.

Он не предложил присесть или пойти дальше, он просто ждал. Он потерял всякое реальное чувство того, где он находится и почему, и знал, что с ней происходит то же самое. В их сознании не осталось места ни для чего, кроме того, что Эйлин увидела и услышала по телевизору и что с тех пор Даги пытался сформулировать и воспроизвести для себя. Это было невозможно понять. Он хотел быть уверен, как была уверена Эйлин, что это недоразумение, ошибка, ложное обвинение, какая-то путаница. Во что еще можно поверить, что не показалось бы слишком ужасным? Он едва знал обеих девочек и только расстраивался от того, что они относятся к своей матери так невнимательно. Ей было больно и обидно. Ему тоже было больно, и он злился. Но это семья. Они должны были прийти к ней. Он говорил это снова и снова. Он был полностью в этом уверен. А сейчас он как будто застрял в зыбучих песках и был готов вот-вот в них утонуть.